Поттер появляется через минуту, держа в руках одну из новых моделей профессиональных метел.

— Тогда зачем ты их коллекционируешь? — недоуменно спрашивает он, его каштановые волосы треплет ветер, и я любуюсь им сильнее, чем мне хотелось бы.

— Иметь и использовать — разные вещи. Мне просто приятно знать, что я могу себе это позволить. И так же могу позволить не пользоваться тем, что коллекционирую.

— Ты ведь хорошо летал, — продолжает допытываться он, и теперь эта ситуация и разговор раздражает все сильнее, но я прячу раздражение и стараюсь выглядеть равнодушно.

— Хорошо летал, колдовал, жил, играл, учился. Это было давно, теперь я не летаю, — я взмахиваю палочкой, колдуя в небе кольцо и счетчик, — Вали в небо.

Сидя на земле и следя за Поттером в воздухе, я развлекаю себя колдуя призрачных горящих драконов. Они гоняются за аврором, стараясь цапнуть за ногу, вцепиться в хвост метлы или в конце концов откусить голову. Его смех слышен даже с земли, и я улыбаюсь, забавляясь реакции взрослого человека.

Когда я слышу за спиной хлопок аппарации, то даже не удивляюсь. Фовель в любом случае бы появился, чтоб проверить, как всё проходит. Лукас выглядит слишком домашним: мягкий, кашемировый жилет пепельного цвета, в тон штанов и белая рубашка, рукава которой закатаны до локтей, а расстегнутый ворот добавляет ему небрежной сексуальности. Слишком призрачным и нереальным кажется он, стоя на лужайке мэнора.

— Хотел узнать, жив ли самый лучший из сотрудников отдела? — спрашиваю я, когда он приближается и садится рядом.

— Я знал, что я жив, зачем мне приходить сюда, чтоб в этом убедиться? — удивлённо вскидывает бровь Фовель и улыбается в ответ на мой возмущенный фырк.

— Значит все-таки Поттер, — произносит он через время и поднимает голову, смотря на аврора в воздухе, — Он опасен.

Я киваю и колдую ещё одного дракона, который, перебирая маленькими лапками, несётся навстречу метле, рассыпая в воздухе мелкие искры.

— Я знаю, — киваю я и смотрю на Фовеля. Он не отводит взгляда от меня, внимательно всматриваясь, будто что-то анализируя, — Слишком непредсказуемый.

— Много порывов, чувств и мало логики, — пожимает плечами глава Отдела и смотрит в небо, — Ненавижу летать, — бросает он и встаёт, его волосы растрепались, не уложенные пряди заставляют меня вспомнить свои пальцы в его волосах.

— Я тоже ненавижу летать, — отзываюсь я, и Фовель кивает, а затем аппарирует, не сказав больше ни слова.

Я долго думаю о его словах и о том, что Поттер опасен. Понятно, что он вкладывал в это не тот смысл, что обычно. Поттер выбивает меня из колеи, заставляет что-то чувствовать, мне хочется быть рядом, прикасаться, разговаривать, просыпаться рядом утром. Мне никогда не хотелось ничего больше, и потерять его кажется чем-то страшным. Я понимаю, что не могу рисковать своей привычной жизнью, работой, рутиной, ради любовной связи, но так не хочется это терять.

— Что тебе сказал Лукас Фовель? После его ухода, ты выглядишь слишком задумчивым, — запыхавшись говорит Поттер, падая возле меня на землю.

— Он сказал, что тоже не любит летать, — слова повисают в воздухе, будто что-то объясняют, и я внезапно понимаю, что я и Фовель действительно слишком похожи. Какова вероятность того, что он тоже, только слегка приближается к человеку, который ему не безразличен. Какова вероятность того, что он, как и я, просто не хотел разрушить свою привычную жизнь, ради связи, которая может закончиться неизвестно как.

— Как ты попал в этот отдел? — интересуется он, садясь.

— Прошел обучение и устроился на работу, — говорю я, размышляя, что можно сказать, а что не стоит.

— А конкретнее? — Поттер слишком заинтересован, чтоб отступить.

— Я расскажу, но и ты расскажешь о себе — принимаю решение я, надеясь, что не пожалею об этом.

— Я никогда и не скрываюсь, — говорит Поттер, и я согласно киваю.

— Я знал, что артефакты — это очень сложная тема, специалистов в ней действительно мало, а тех, кто показывает хоть какие-то результаты, кроме среднестатистических, сразу же приглашают к себе на работу, ещё до окончания обучения. Так получилось и со мной, меня пригласило Министерство магии, но только Франции. Они были заинтересованы, и я согласился.

— Но ты остался здесь, — прищуривается Поттер.

— Я работал там год, — пожимаю я плечами и стараюсь не сильно погружаться в воспоминания о работе во Франции, — Там же я познакомился с Лукасом Фовелем. Он был заместителем в похожем на наше подразделение французского министерства. Я был знаком с ним заочно, никогда не контактировал. Но, его пригласили работать в Британию главой Отдела, а через несколько дней он прислал мне приглашение в свой Отдел. Я отработал положенное контрактом время и вернулся сюда.

— Значит, ты решил здесь работать из-за него?

Я хитро улыбаюсь и запускаю пальцы в волосы.

— Конечно, ты же видел, какой он красавчик, — мой голос звучит слишком приторно сладко, и Поттер недовольно хлопает меня по руке.

— Просто предыдущий глава Отдела тайн не хотел брать бывшего пожирателя, да?

— Ты догадливый, — киваю я и усмехаюсь, желчь моих слов не особо трогает аврора.

— У Фовеля предрассудков было меньше?

— Мне кажется, у него их вообще нет, — спокойно отвечаю я на ядовитый выпад аврора.

Поттер задумчиво смотрит на меня и поднимается на ноги.

— У вас что-то было? — глупая привычка влезать во все слишком глубоко.

— Слишком много вопросов и ни одного ответа от тебя, — констатирую я и складываю руки на груди.

— Я отнесу метлу, и мы продолжим, — обещает Поттер и направляется в сторону «метлохранилища».

— Сомневаюсь, — едва слышно говорю я, когда он достаточно отдаляется.

***

Обед проходит легко и спокойно. Прохладное вино приятно расслабляет, и я достаточно доволен сегодняшним днём, чтоб продолжить разговор.

— Почему Аврорат? — спрашиваю я, наблюдая, как его лицо меняется и на нем появляется мягкое выражение.

— Всегда хотелось ловить плохих парней, делать мир лучше.

— Ты сделал мир лучше тем, что не стал зельеваром, — язвлю я, и Поттер добродушно смеётся, ласково дотрагиваясь до моей руки.

— Я бы стал самым продуктивным убийцей в истории Британии, — продолжает он, и я тоже смеюсь. Слишком странно вот так разговаривать с кем-то, желая узнать его ближе и пытаясь раскрыться, насколько это возможно.

— Мы с Роном решили, что хотим стать аврорами ещё в школе, а после войны мы только утвердились в решении. Мне очень нравилось учиться там, меньше, чем в Хогвартсе, но там было круто. После окончания Кингсли взял меня в министерство, и мы с Роном попали в один отдел, но у нас были разные напарники.

— Как же ты стал главным аврором?

Поттер смущённо улыбается и запускает руку в волосы, его щеки немного краснеют, и он вздыхает.

— Это было постепенно, набирались благодарности, получалось проявить себя. Да и конечно, все было предвзяты, после войны. Это я прекрасно понимаю. И не думаю, что я бы пробился так высоко, если бы не был героем войны.

— Ты начал критически оценивать себя? — удивленно спрашиваю я, пока он прячет взгляд, стараясь делать вид, что заинтересовался пейзажем за окном.

— Я всегда критически оценивал себя

— Никогда не замечал, — отзываюсь я, — Ты всегда считал себя особенным, ставя выше других. Нарушал правила, не оглядываясь на последствия, разрушал устои движением пальца.

Поттер удивлённо смотрит на меня и хмурится.

— Ты действительно так думаешь?

— Да, — киваю я и отпиваю прохладного вина, — Ради чего ты это делал?

Поттер хмурится ещё сильнее и делает большой глоток.

— Ради друзей, ради семьи, которую они мне заменили.

Слова про семью хлестко бьют в самое сердце, и я вспоминаю о своей семье. О умершем отце, который в лучшие свои годы был олицетворением политики и интриг, о матери, которая ставила интересы семьи выше всего остального. Раньше, их образ будил во мое водоворот мыслей и воспоминаний. Я вспоминал, как отец перебирал бумаги в своем кабинете и играл со мной в магические шахматы. Как мать сама делала каждое утро свежие букеты из живых цветов и украшала ими стол к завтраку. Но больше я не могу вспомнить их запах, голоса больше не раздаются в моей голове, и тяжело вспомнить, какими же они были на самом деле, а не в моих детских фантазиях.