— Хорошо.

— А для другого номера мне не хватает лошади.

— У тебя будет лучшая лошадь во всем кантоне! — откинувшийся на подлокотник Чарльз приставил руку к подбородку и согласно качнул головой, будто могущественный джин.

— Но мне нужна особая лошадь. Цирковая, — покапризничала Люси. — Обычные кони излишне пугливы и не привычны к манежу, а тогда они могут испортить номер.

— Что-нибудь еще, Люси Несравненная?

Люси спряталась за чашкой. Сколько же всего ей хотелось! Чарльз заманчиво предлагал целый мир, и ее терзало недюжинное любопытство — насколько могуществен Чарльз Мефис?

Не дождавшись ответа, он прихватил со стола кубик сыра, и пробурчал:

— Прикажу Флоберу, чтобы перевез все твои вещи сюда. Довольно, — ответил Чарльз изумлению, отобразившемуся на лице Люси. — Разве тебе не нравится здесь? — он еще спрашивал? — Хочешь, я поставлю маленький шатер во дворе, а хочешь заведу тигра в саду. У тебя будет все. А теперь поешь, Люси, — протянул Чарльз и, улыбнувшись, игриво покосился. — Надеюсь, я прощен?

— Д-да, — радостно воскликнула Люси, с опозданием подумав, что разумнее было бы ответить «возможно».

Протянув руку, Чарльз провел пальцем по девичьей шее, обогнул выпирающую линию ключицы. Едва приспустил ворот платья и недовольно поморщился, увидев бурую царапину. Мистер Мефис вскочил с козетки и направился к дверям.

— Вызову Курца, — бросил он через плечо. — Он осмотрит твою рану, а после я поговорю с этим старикашкой Антонио. Впредь я не хочу, чтобы ты калечилась, Люси. Матиас! Матиас…

Чарльз вышел из гостиной, оставив Люси с широкой, глупой улыбкой на лице. Вчерашний риск обратился великой наградой, хотя Чарльз и не на шутку ее напугал. Пьяный Чарльз ярился из-за мелочей, но это можно было и перетерпеть, а то и обратить в свою пользу.

Теперь у мадемуазель Люси Этьен будут и костюмы, и платья, и цирковой конь, и она больше не вернется в свой маленький затхлый вагончик. По-хозяйски Люси оглядела золотые вензеля гостиной и задержала взгляд на излюбленной бронзовой статуе.

Вся ее жизнь менялась, обращаясь сладкой патокой, и Люси жадничала, желая еще. Чарльз сам сказал, что сделает для нее все, а раз так следовало пользоваться выпавшим шансом. Какой же дурочкой она себе казалась, вспоминая, как противилась судьбе. Люси едва ли не кляла прежнюю себя за все пролитые слезы и нежелание продаться подороже.

В любой бочке меда есть ложка дегтя, и радость омрачила неприятная мысль. Вспомнились слова Жаннет, да и образ самой Жаннет предстал перед глазами будто настоящий.

Сколько продлится эта сытая богатая жизнь? Наивно полагать, что Люси станет единственной пассией или же что Чарльз женится на ней. Нет, и все же… У мистера Мефиса было много любовниц, и все начинали, как сама Люси, в грязи и нищете. Доходяжек раскармливали, окружали богатством, заботой, а потом оставляли. Пока Люси очень не хотелось, чтобы Чарльз исчез из ее жизни. Вместе с ним исчезнет не только богатство, но уверенность и забота. Вновь и вновь Люси прокручивала в голове слова Жаннет, вспоминая обо всем, о чем услышала в кафе на Марктплатц, и именно поэтому, ухватившись за присыпанный пудрой крапфен, тут же уложила его на место.

Сложно не раздуться в боках, когда перед тобой лежат все богатства мира. Сложно устоять от свежего, горячего хлеба, когда ты голоден, но Люси была привычна к голоду. Куда важнее обманной сытости было расположение Чарльза Мефиса, а для этого стоило поумерить аппетиты и играть худую доходяжку, напоминая о своей исключительной черте — принадлежности к семье циркачей.

Глупая Жаннет даже и не подозревала, какую услугу оказала. Знание — это власть, а Люси Этьен хоть и не отличалась должной ушлостью, но интуитивно чувствовала свою власть над Чарльзом Мефисом. Стоило лишь покачнуться в полуобмороке, состроить обиженный вид или напомнить о цирке, и к ее ногам готовы были кинуть все сокровища мира. В остальном, Люси решила быть очень осторожной — хитрее всех, кто был до нее.

Ухватившись за чашку, Люси Этьен сделала крупный глоток кофе и блаженно откинулась на бархатную спинку козетки. Подувший ветер принес из сада сладость пионов, и Люси блаженно прикрыла глаза.

***

В цирке Люси не появлялась несколько дней, позволив себе забыться в ленной праздности. Вызванный герр Курц обработал царапину каким-то пахучим снадобьем, вновь порекомендовал променады, а также сон и обильное питание, и Люси Этьен послушно вняла его советам. Только не про обильное питание. Люси старательно ела чуть-чуть, оправдываясь предстоящим выступлением, хотя Чарльз будто назло водил ее по самым дорогим ресторациям Базеля.

У мадам Буше мадемуазель Этьен провела почти целый день, азартно требуя дорогих тканей, кружев, лент, а еще пайеток. С упоением Люси твердила о своем номере и просила у модистки расшить леотард на зависть королевам, принцессам, баронессам, княгиням. Она должна сиять! Должна! — повторяла Люси, и мадам Буше покорно склоняла голову, не забывая внести все пожелания клиентки в длинный счет.

Спустя три дня, вечером к цирку подъехал экипаж. Услужливый Флобер помог спуститься и, выслушав уверения в том, что вещей совсем немного, остался ждать у ландо.

Шедшая под руку с директором Люси горделиво тянула носик кверху. Синьор Антонио хвалил ее, наставлял, рассказывал о какой-то газете, написавшей статью о «La Stella», и Люси слушала его в полуха, ощущая как с каждым шагом становится ближе к свободе: к свободе от нищеты, к свободе от голодной жизни, к свободе от синьора Антонио и от всех неурядиц прошлого. После выступления она еще и прославится, и грядущий успех опьянял.

Они обогнули один из шатров и, свернув за угол, остановились. Директора ждал Гейне. Ждали и Люси. Уперев локти в колени, на лестнице ее вагончика сидел печальный Драган.

— Люси… — Он вскочил на ноги, едва она приблизилась.

С темными кругами под глазами, впалыми щеками, бледный, будто измученный, и глубоко несчастный. Драган хватал губами воздух и все не знал как заговорить, со странным выражением лица оглядывая оборки нового платья, ажурные перчатки, шаль. Перед ним была та же Люси, которую он знал как никого в цирке, но какая-то другая — дорогая, блестящая и безумно сердитая. На него.

— Как твое плечо? — сказал, будто выдавил из себя, Драган.

— Хорошо, — сердито фыркнула Люси, шагнув к двери, и, потупив голову, Драган дал ей пройти. Он вошел следом, и прогонять его не стали.

— Ты все же решил остаться? Я рада, — призналась Люси, усевшись к туалетному столику. Она не лукавила. — Зрители любят номер с кинжалами, — сказала она с наигранным равнодушием.

Из маленьких ящичков она принялась доставать различные безделушки. Часть из них Люси откидывала в сторону, часть — аккуратно складывала перед собой. Приятные воспоминания из прошлого, которые хотелось сохранить. Из кучки вылезло маленькое деревянное колечко, подаренное Драганом, и Люси замерла, уставившись на кусочек потемневшей от времени древесины.

— Ты… Уезжаешь?

— Д-да. Чарльз хочет, чтобы я переехала на виллу. — Люси сжала кольцо в ладошке, так и не решив, в какую кучку его отправить.

— А ты?

— Согласилась. С чего мне ему отказывать? — с вызовом бросила она. — Я же шлюха. Его шлюха.

— Я был не прав, — проворчал Драган и приблизился на шаг, нависнув мрачной тенью. — Я не должен был…

— А мне все равно. Все равно! — нарочито громко повторила Люси. Уложив ногу на ногу, она недовольно покачала носком дорогой туфельки. — Многие женщины продаются.

— Но ты не такая, Люси.

— Нет. Я такая! И знаешь… — фыркнула она. — Лучше быть обеспеченной шлюхой, чем нищей монашкой.

— А если он бросит тебя? — вдруг сказал Драган, походя на плывущего по бурной реке человека, отчаянно старавшегося ухватиться за спасительную соломинку. — Богачи меняют любовниц чаще, чем слуг.

— Ты хочешь знать, побегу ли я к тебе? Не побегу! Я больше не буду плакать и со всем справлюсь сама. Без тебя, — бросила Люси, от злости разбросав украшения по столу.