— Но это твое.

— Значит, и твое.

Драган уткнулся в тарелку и покраснел до кончиков ушей. Прижав крендель к губам, Люси улыбнулась. От запаха подсохшего хлеба на душе стало необычайно тепло. Драган казался очень милым в этом беспрерывном ворчливом беспокойстве, и Люси невольно замечталась.

Под навесом возникла знакомая фигура. Слегка сгорбленный, лысый синьор Д’Аскола размахивал руками — собирал всех артистов за столом. О чем-то хотел объявить. Судя по нахмуренным на переносице бровям, что-то важное.

— Allora*… — протянул синьор Антонио, хлопнув в ладоши. — У меня для вас радостная новость. Мистер Мефис, которого многие из вас имели честь лицезреть на днях в цирке, согласился стать нашим покровителем! Покровителем «La Stella»! — объявил директор.

Восторженных возгласов, увы, не последовало, а неуверенные хлопки быстро сошли на нет. Недоуменную паузу прервал Голиаф:

— В последний раз наши покровители обчистили кассу. Кто там был? Русские князья?

— Польские шалопаи!

— Голиаф прав, — донеслось со стороны. — Мы едва перезимовали.

— Ja. А тигр не иметь теперь мяса.

— В этот раз все иначе, — поспешил утихомирить всех директор.

— Мой мучной суп с вами не согласен!

— Главное, чтобы была согласна твоя борода, Берта. — Антонио всплеснул руками. — Посмотрите на себя! Посмотрите на цирк. На нашем шатре больше заплаток, чем звезд на небе. Твой фрак, Гийом, превратился в труху. Уж не ты ли, Гейне, жаловался, что тиграм нечего есть? А ты, Голиаф?! А ты, Буффо? С наших костюмов сыплется блеск, в наших тарелках — чертова мучная похлебка. Когда вы ели нормально в последний раз? А?

— Кажется, тогда мы даже ездили с выступлениями по городам, — вклинился Голиаф, — а не сидели сиднем на зимовке в швейцарском захолустье!

— И что ты, малютка Голиаф, решился показывать? — зашипел Антонио, нагнувшись над столом. — Старый клоунский колпак? Дырявый шатер? Нам нужны деньги и лоск. Люди ходят в цирк за этим, а не за кривляниями оборванцев.

Раскрасневшись, синьор Антонио умолк. Притихли и пристыженные артисты. Кто-то вспоминал о былых временах, когда выступления следовали одно за другим, и карман оттягивали деньги. Цирку «La Stella» и вправду не помешало бы встряхнуться и заблистать, как было прежде, да вот только… Шапито трещал по швам, и, увы, не от наплыва публики. Животные дохли с голодухи, а артисты то и дело бегали на сторону: Берта принялась чинить одежду. Близнецы-шпагоглотатели показывали свой коронный трюк в местных кабаках, чтобы хоть как-то подзаработать.

— Ты прав, Антонио. Может, добавишь нам немного лоска к обеду? — столы разразились беззаботным смехом.

— Я бы не отказался от бутылочки вина и жареного поросенка.

— Бутылочки вина и поросенка?

От побагровевшего директора артисты опасливо отстранились, но Антонио внезапно сменил гнев на милость и лукаво ухмыльнулся. Раздался щелчок. К столам подошел Лакрица, пряча за плечом увесистый мешок и нетронутую ногу вяленой ветчины. Под довольный гул он достал и несколько бутылок вина. Врассыпную по столам покатились сырные головки, спелые яблоки, булки хлеба, и взбудораженные чарующими ароматами артисты встречали их аплодисментами, как самых настоящих коллег. Антонио не сразу удалось всех утихомирить.

— Это небольшой презент от мистера Мефиса. Вскоре прибудут и другие дары.

— Santo ciel*!

— Я с тобой всецело согласен, Голиаф! — ответил карлику Антонио и среди налетевших на еду артистов выискал нужную рыжую голову. — Люси! Иди сюда, bimba*.

Драган пообещал приберечь для нее и хлеба, и сыра, и Люси, едва отщипнув от мягкой булки, поскорее пошла за директором. От навеса они отошли недалеко. Ароматы доходили и до сюда и жестоко дразнились, призывая вернуться к столу. Откупорилась первая бутыль вина, и довольные артисты провозгласили тост.

— Мистер Мефис — просто волшебник! — восхитилась Люси.

— О, да! — Как много решал кусок хлеба, подумалось директору. — В скором времени мы начнем выступления. Уж тогда заживем!

— Выступления?! — Люси вся просияла. В ее голубых глазах вспыхнул азарт, перемешанный с по-детски наивным восторгом. — Мы будем путешествовать? Как раньше?

— От города к городу! Как раньше, Люси, — повторил синьор Антонио и резко перешел на полушепот, — именно поэтому я хотел попросить тебя об одолжении.

— Конечно, синьор Д’Аскола.

— Я хочу отблагодарить мистера Мефиса за его участие. Ты не отказалась бы показать ему пару номеров? — спросил Антонио, и Люси задумчиво приставила палец к губам. — Что-нибудь несложное. Так… — Пожал плечами директор. — Чтобы порадовать нашего покровителя.

— Конечно! Может, номер с шаром? — предложила Люси, и Антонио расплылся в широкой улыбке. Довольный он уложил руку на девичье плечо и одобрительно закивал.

— Отличная идея! Скажу Лакрице, чтобы готовил повозку. Отправишься вечером.

— Вечером? Уже?!

— Куй железо пока горячо. Приготовься, Люси! Ты должна блистать.

— Даже не сомневайтесь.

— Brava, bimba! — воскликнул Антонио Д’Аскола и, глядя вослед убегающей Люси, преисполнился небывалой радостью.

Настоящая артистка — хлебом не корми, дай выступить! На таких цирк и держится.

***

Люси и раскрашенный шар растаяли в сумерках под тихий скрип колес. Драган порывался поехать вместе с ней, но директор его не пустил — и Лакрицы достаточно. Артисты, разморенные и отъевшиеся, разбрелись по вагончикам. Цирковое становье накрыла блаженная полудрема, и лишь мерное постукивание нарушало это сытое волшебство. Слегка захмелевший Драган от нечего делать метал кинжалы и ждал возвращения Люси.

Она вернулась. В глубокой ночи.

Сперва послышался скрип. После чьи-то всхлипы. С шумом из повозки скатился крашенный шар. Заплаканная Люси добежала до своего вагончика, хлопнула дверью, и всполошившийся Драган бросился за ней.

Она сидела на полу, скрутившись калачиком, и сотрясалась от тихих рыданий. Порванный ворот. Ссадины. Растрепанные косы. Люси обернулась, выпучив от ужаса заплаканные глаза, и Драган увидел разбитую губу.

— Что? Что случилось? — прошептал смешавшийся Драган, боясь своего же вопроса, а еще больше — возможного ответа.

— Он…

— Что он сделал?! — требовательно рыкнул Драган, и перепуганная Люси залепетала что-то неразборчивое о пьяном мистере Мефисе, который вдруг полез к ней под юбку.

Глаза у Драгана налились кровью. Сам себя не помня, озверевший, он ринулся вон. Окажись мистер Мефис здесь и сейчас, ему незамедлительно свернули бы шею.

Неподалеку от вагончика Люси стоял понуривший голову Лакрица, и синьор Антонио отчитывал его на чем свет стоит то на французском, то на итальянском.

— Что ты сделал?! — шипел директор.

— Он трогал мисс Люси, синьор Антонио, — оправдывался Лакрица. — Я… Я… Отпихнул его. Он упал.

— Моли богов, чтобы Мефис не заявил в полицию! — завопил Антонио и бросился Драгану наперерез. — А ты куда засобирался?

— К нашему херовому покровителю. Убью!

От резкого удара потемнело в глазах. Драган попятился назад и едва не упал. Нависший над ним синьор Антонио отряхивал руку, чертыхался, и на поднявшийся шум выползли близнецы-шпагоглотатели, Гейне и бородатая Берта. Даже Голиаф выглянул.

— Не истери, Драган! — Директор кивком указал на вагончик Люси. — Иди к ней и успокой.

Будто нарочно из заветного вагончика раздались громкие всхлипы. Жалостливые. Родные. У Драгана все сжалось внутри, и растрогавшийся директор похлопал его по плечу.

— Я все улажу. Обещаю. А ты присмотри за ней. Ей это сейчас нужнее. Что встали, ротозеи?! — Антонио резко шикнул на артистов, и те неспешно разбрелись по углам.

Драган тоже послушался и пошел к Люси.

На том волшебный вечер и окончился.

Комментарий к В цирке

*La Stella — от ит. звезда

*Ф. Т. Барнум — американский шоумен, антрепренёр, крупнейшая фигура американского шоу-бизнеса XIX века. Снискал широкую известность своими мистификациями, организовал цирк своего имени, прославившийся “необычайными” людьми.