— Значит, циркачка! — протянула Жаннет, когда официант поставил перед ними горячий шоколад и блюдце с парой бриошей.

Незаметно для себя она перешла на ты. Кокетливой наигранности стало куда меньше — зрители исчезли, а для Люси можно было и не стараться. Постучав ложкой о тонкий краешек белоснежного фарфора, Жаннет расплылась в вежливой улыбке.

— У Чарльза не было циркачек, а вот танцовщиц — пруд пруди. И у всех, как на подбор, не имена, а клички: Кити, Кати, Мари, Люси!

Жаннет стрельнула глазами и отпила из чашки горячего шоколада. Изучающий взгляд вперился в Люси, и Люси отплатила своей собеседнице той же монетой. Ревность травила душу, любопытство заставляло внимать каждому слову. Неопределенное предчувствие опасности изводило. Жаннет походила на развратный благоухающий пион, на пирожное, щедро украшенное кремом — в объемных рукавах, кружевах, украшениях, подчеркивающих красоту. Жаннет была хороша собой, пышна в формах, мягка в обращении, и тем самым пугала. Пугало и глупое совпадение, да и совпадение ли, что Чарльз не приехал вчера.

Отвлекшись на бриошь, Жаннет ехидненько хмыкнула.

— Чарльз с детства грезил цирком, — сказала она с довольством знатока, поучавшего невежду. — Даже меня в цирк водил. В Зимний цирк* мы ходили так часто, что я выучила всю их несложную программу наизусть. Помню, я даже ревновала. Уж Чарльз так глядел на гимнасток! Мечты сбываются, — добавила Жаннет, одарив Люси едва ли не презрительным взглядом.

— О чем вы?

— Да так, — Жаннет пожала плечами. — Мысли вслух.

Вся эта загадочность выводила из себя. Поддавшись порыву, Люси задала тот вопрос, который ее больше всего мучил:

— Вчера… Чарльз… Он был у вас?

— Как знать, как знать, — ответила Жаннет, позабавившись мгновенно распознанной ревности. — Либо был, либо нет. М-м-м. Эти дутые от ревности губы. Как же мне знакомо. Первый звоночек скорого расставания. — Жаннет откинулась на спинку стула и вновь одарила Люси оценивающим взглядом — разглядывала с пристрастием. — Ты худенькая, Люси. Чарльз любит худеньких. У него какая-то особенная слабость к изможденным доходяжкам. Он с радостью подбирает их, откармливает, обхаживает, а потом, едва они раздуваются в боках, находит себе новенькую дурочку. Молодую, наивную. Желательно девицу.

Люси крепко уцепилась за фарфоровое колечко чашки. Медленно отпила шоколад, медленно отставила чашку в сторону и медленно оправила волосы. В медлительности она старалась утопить уязвленность и злобу, вызванную словами проклятой Жаннет. Каждым жестом та пыталась выказать свое насмешливое превосходство. Каждым словом норовила задеть. Сравнивала имя Люси с кличкой животного, называла изможденной доходяжкой, молодой и наивной дурочкой, а хуже того, Люси совершенно не понимала, что их связывало с мистером Мефисом.

Ответ не заставил себя ждать.

— Когда-то мы были вместе. Чудное время! Чарльз тогда был моложе, — от задумчивости Жаннет кокетливо поигралась прядкой темных волос. — С тех пор он постарел, зато стал значительно богаче.

— Когда-то? — переспросила пылавшая Люси. — Что же случилось? Вы раздулись в боках?

Поджав губы, Жаннет едва побледнела. Люси удачно щелкнула ее по носу, и маленькая победа усладила получше шоколада. Что и говорить, а доходяжкой Жаннет не была хоть и бережно скрывала свои округлости под многослойным шелком и кружевом.

— Хм. Я сама ушла, — фыркнула Жаннет. Увы, откровенную ложь скрыть у нее не получилось. — Такие связи не длятся вечно. Чарльз рано или поздно оставит и тебя. Это удел всех его любовниц. Так что наслаждайся пока есть время.

— Вы позвали меня за тем, чтобы предостеречь? — уж точно не для дневного променада.

— Нет, — Жаннет радостно рассмеялась, и ее смех привлек внимание соседних столиков. — Я просто решила посмотреть на его новую пассию. Не могу передать тебе словами, Люси, какое счастье видеть кого-то на своем месте. Что-то в этой жизни не меняется, — с придыханием выговорила Жаннет. — Чарльз, как паук, заманивает к себе красивых мотыльков, и каждый из них попадается на золотые ниточки паутинки, — она расплылась в широкой улыбке, и маленькая родинка на правом виске скрылась в тоненьком лучике-морщинке. — Ничего. С каждым может случиться. Ты и я — одни из многих. Мы во многом с тобой похожи.

Люси Этьен поморщилась. Ей не нравилось, что Жаннет сравнивала их друг с другом, не нравилось, что Чарльз когда-то был с этой женщиной, как и то, что эта женщина теперь лезла к ней со своими наставлениями. Когда-то Люси Этьен не понравился бы и сам разговор — любовницы делили своего любовника, нисколько не стесняясь запретной темы, — но то было в прошлом. Теперь Люси на многие вещи смотрела иначе, особенно на те, от которых веяло дороговизной.

— Что вы делаете в Базеле? — поинтересовалась Люси, меняя тему.

— Танцую в местном кабаре. У меня тур, устроенный…

— Ах. Значит вы — танцовщица! — воскликнула Люси, не дав договорить собеседнице, и сдержанно улыбнулась. — Одна из многих. Я — циркачка, — напомнила она. — Вы сказали, у Чарльза не было циркачек.

— Не думай, что это делает тебя сколько-нибудь особенной.

— Делает, — смело принялась за спор Люси. Она снова отпила шоколад и жадно облизнула губы. — На днях мы были в опере, и Чарльз признался, что опера, театр и кабаре утомляют. Цирк — нет.

— Мне он ничего подобного не говорил.

— Чарльз очень вежлив, — сказала Люси, будто знала Чарльза лучше всех его танцовщиц вместе взятых.

— Только если не выпьет, как следует. Если он выпил — спасайся все живое. Впрочем тебе, видимо, об этом ничего не известно. — О нет, Люси было известно, но говорить об этом у нее не было никакого желания. — Нелепое платье, — вдруг сказала Жаннет, и Люси мгновенно переменилась в лице. — В таких обычно выходят к завтраку, но не в город. Видимо, в цирке манерам не учат.

— Мадам Буше будет рада пошить мне новых платьев, — гордо заявила Люси, однако ей мгновенно напомнили о неприятной мелочи:

— На твоем месте, я не была бы так уверенна. Вчера Чарльз был у меня на выступлении. Сердитый, злой. Ух! — Жаннет постаралась отыграть сожаление. — Давно я его таким не видела. Это второй звоночек скорого расставания. С третьим Чарльз исчезнет.

— Третьего не будет, — шикнула Люси.

— А ты наивна. Прелестно, — ответила Жаннет и победоносно вскинула голову.

На том встреча и закончилась. Раздраженная и раззадоренная Люси места себе не находила, пока экипаж вез ее к цирку. Лошади невпопад качали головами, и внутри Люси все также колотилось невпопад: сердце, мысли, страхи.

Она не могла остаться одной из многих. О нет! Теперь, когда Жаннет рассказала ей об остальных любовницах мистера Мефиса, Люси поддавалась азарту соперничества, и ей очень хотелось стать единственной вопреки Жаннет и всем этим многочисленным танцовщицам. Люси Этьен не какая-то артисточка кабаре. Она — звезда цирка, будущая звезда выступления! Все эти танцовщицы — маленькие мартышки, привыкшие кривляться на потеху публике, ибо ничего иного не умеют. Люси мнила себя тигрицей, не меньше.

Вдалеке показалась знакомая развилка, и Люси окликнула кучера:

— Сверните!

— Мадемуазель, но цирк в другой стороне.

— Если вы свернете на развилке, вам заплатят вдвое больше.

Довод оказался вполне убедительным, и кучер послушно свернул в сторону виллы мистера Мефиса.

Знакомые стены приветливо забелели меж раскидистых ветвей лип. Под ажурным козырьком появилась услужливая Маргерита. В холле ворвавшуюся Люси встретил Матиас, вальяжный и невозмутимый, как всегда.

— Мадемуазель Люси, — проговорил он, склонившись, и из глубины виллы послышалось развязное ворчание:

— Матиас, кого там черти принесли?

— Мадемуазель Этьен, — будто герольд возвестил Матиас, и вскоре в холле появился Чарльз Мефис.

Храбрости у Люси разом поубавилось. Чарльз был сам не свой. Одет, как попало, лохмат. Пьян, — душный перегар мгновенно заполнил небольшой холл, — а поэтому ужасно зол. Зол на нее, и Люси виновато опустила глаза.