Люси воодушевленно посмотрела на трапецию. «La Stella*» должна засиять, как в прежние времена, и Люси вдруг решила: она станет «La Stella»! Будет парить над землей, как отец — парить над бездной с чертями и светить, светить, светить!

Люси Этьен подпрыгнула и повисла на перекладине. Подтянулась. Обрывы, взмахи. Шпагат. Люси раскачалась и, раскинув руки, повисла на коленях. Задумалась, прикрыв глаза. Вспоминала. Вспоминала все, что делал отец, и улавливала смутную идею будущего номера. Подтянулась, перевернулась вокруг своей оси. Выгнулась. Отыграла руками. Если она сможет сделать подобное во время движения…

Люси раскачалась, попробовала. Медленно, не спеша, и рассмеялась. Сможет! Все сможет! Черная бездна будет рукоплескать. Будет тянуть руки к яркой звезде.

Сколько пробыла на манеже, Люси и не знала. Утомленная, она вышла из шапито. С тоской пригладила охровый полог. Этот шатер, поистрепавшийся и повыцветший, помнил ее отца, его славу. Под его куполом Люцифер несравненный сиял ярче всех. Новый шатер станет ее небом, а она, Люси Этьен, — его ярчайшей звездой.

От приятных мыслей отвлек синьор Антонио, шедший бок о бок с Флобером. Вечер! Мистер Мефис ждал ее к ужину, о чем радостный директор сообщил, едва не захлебнувшись наигранной любезностью. В глазах его читалось одобрительное «Brava*», и Люси стало тошно от Антонио, решившего заделаться продавцом ее тела. Какое право он имел лезть не в свое дело. И вправду надеялся поиметь деньги мистер Мефиса за ее счет?

— Я никуда не поеду, — решительно сказала Люси и, к великому удовольствию, заметила директорское изумление.

— Ч-что?.. Но Люси…

— Я не поеду, — повторила она, капризно задрав нос кверху.

Люси храбро выдержала тяжелый взгляд директора. Не дрогнула. Едва ногой не топнула. Директор свел брови на переносице, но оскорбленная женщина яростней тигрицы, и нынче привычное устрашение синьора Д’Аскола не сработало. Директор, поиграв желваками, отступил.

— Передайте мистеру Мефису, что мне нездоровится, — пролепетала Люси Флоберу и довольная пошла к своему вагончику.

Только ей решать, когда и зачем видеться с Чарльзом Мефисом. Раз Антонио Д’Аскола отступил, значит понял это. Нутро отдалось приятным ощущением маленькой, но власти. Люси на мгновение усомнилась: а что если Чарльз обидится и больше не захочет ее видеть? Украдкой она посмотрела на ландо и подскочившего на козлы Флобера.

Ничего! Ей и правду сегодня хотелось побыть одной. Между ног еще саднило. Низ живота казался каким-то тяжелым, а женское чутье уверенно подсказывало: Чарльз не обидится. А если и обидится, то простит ей ее маленький каприз.

Але!

***

Утро в цирке выдалось необычайно шумливым. Суета накрыла столы. Труппа завтракала и с упоением обсуждала грядущее выступление. Цирк оживал. Восставал из пыли, грязи, нищеты. Искорками горел азарт в глазах артистов, и в этих искрах виднелся пламень былой «La Stella».

Люси была здесь — со всеми. Решила больше не прятаться, и на любой мало-мальски осуждающий взгляд отвечала с гордо поднятой головой. Пошутившему Голиафу она будто невзначай отдавила ногу и даже ухватила за ухо, решив пресечь все глупые шутки на корню. Ее едва смутил Гейне — дрессировщик смотрел на нее… Смотрел… Этот взгляд Люси не понравился.

Она села за стол, поближе к Берте и Гумберту, и тут вся труппа встрепенулась. Приехал Лакрица да не один. У Люси сердце ушло в пятки. Издалека она разглядела знакомые темные волосы, нахмуренные брови и суровый взгляд — Драган вернулся. Люси сперва обрадовалась, улыбнулась. Ее искренне беспокоило его отсутствие, и она даже позабыла обо всех обидах, но… Вдруг вспомнила о том, что произошло, и щеки ее стали пунцовыми.

Пока все встречали вернувшегося заклинателя ножей, Люси трусливо сбежала, враз позабыв о своей храбрости. Она просто боялась. Боялась посмотреть в глаза Драгану. Одно дело, осуждение в глазах остальных. Другое — осуждение в его глазах.

Взволнованная, перепуганная, не знающая, что делать, что говорить, Люси Этьен дошла до своего вагончика и быстрее скрылась за дверью. Вздохнула спокойнее и тут же вздрогнула.

— Здравствуй, Люси.

Обернулась.

На стуле, уложив ногу на ногу, сидел мистер Мефис. Рядом лежал букет цветов, источавший нежный аромат. Перетирая пальцами воздух, Чарльз едва хмурился. В его бесцветных глазах мерещилось недовольство. Во всем мистере Мефисе чувствовалась тихая, пока сдержанная злоба, и Люси сжалась от страха.

— Чарльз… — сорвалось с ее губ.

— Вчера ты пропустила замечательный стейк, — цыкнув языком, Чарльз оглядел стены вагончика и задержал взгляд на афишах. — Я очень ждал тебя, но не дождался. Мне сказали, тебе нездоровится.

— Я…

— Ты, — повторил Чарльз и поднялся со стула. Медленно он двинулся на побледневшую Люси.

— Я…Я, — она путалась в словах, хватая губами воздух.

Вчера она храбро отказала, но не Чарльзу, а синьору Антонио. Назло. Чарльз будто чувствовал это. Не получил своего и теперь неудовлетворенный сердился. Уверенность его норовила обратиться жестокостью — как тогда, в тот первый вечер, и это пугало.

На щеку легла рука.

— Мне нужно было подумать, — тихо шепнула Люси.

— Подумать? О случившемся? — сердито спросил мистер Мефис, и она кивнула. — Мой отец всегда говорил: женщине не полезно много думать. Я всегда с ним не соглашался… — смягчившись, проговорил Чарльз и даже улыбнулся. — Что же ты надумала, Люси?

Она глубоко вздохнула. Повела головой, и мистер Мефис испуганно подхватил ее под локти, решив, что ей нехорошо. Нет, голова у Люси не кружилась. Просто так вышло. Случайно, но случайность эта пришлась как никак кстати. Недовольство Чарльза Мефиса сменилось обеспокоенной заботой.

— Все хорошо, — уверила Люси, отыграв фальшивый приступ до конца.

Ее поцеловали. Простили, и Люси обрадовалась. Сила женщины в ее слабости. Этой мудрости Люси Этьен обучилась случайно, но очень вовремя.

— Увези меня… Отсюда.

Из цирка. Из пыльного вагончика. От Драгана и его осуждения. Люси несравненная отважно решилась бежать от всего этого подальше — на виллу с золотыми вензелями.

Ведя ее под руку, мистер Мефис рассказывал, что мадам Буше прислала несколько коробок с новыми платьями и шляпками. Завлекал прогулкой вдоль Рейна и уверенно тянул за собой. Помог подняться в экипаж, уселся рядом, и Флобер повез их на виллу. Там ждал сытный обед и итальянское вино. Шутки, смех и беззаботность.

Окруженная вниманием Люси была довольна. Без чувства вины и вечных совестливых упреков жизнь казалась намного проще, а в богатстве — ярче и чище. Люси не помнила, как они оказались в спальне. Былая робость притупилась, и, захмелев, она покорно отзывалась на ласки. Иногда замирала, по привычке прикрываясь рукой, а потом поддавалась искушающим речам. «Несравненная», «прекрасная». Исполнив пару простеньких трюков, Люси перевернулась и повалилась в раскрытые объятия.

Смеялась, целовала, отдавалась парализующей волне, накрывавшей ее от низа живота. Боли не было. Все еще страшно, неприятно поначалу, но не больно. Саднящее чувство от возможной встречи с Драганом развеялось. Совесть смолкла, и Люси Этьен счастливо уснула на плече у Чарльза Мефиса.

***

Ночь покрыла цирк темным куполом шатра-небосвода. Зажглись первые звезды.

Глядя на них, Драган сидел на ступеньках вагончика Люси и подпирал стеной заветную дверь. Он ждал, будто верный пес, и все думал. Ему услужливо рассказали о том, сколько ночей провела Люси на вилле мистера Мефиса. Хуже он видел сам, своими глазами, как Люси поднялась в экипаж того богача. Как улыбнулась ему и позволила взять себя за руку.

Драган прикрыл глаза и, согнувшись, с болью потянул себя за волосы. Хотелось кричать, биться до исступления. Клокотавшая внутри злоба сменялась отчаянием и жалостью. Люси заставили! Он был в этом уверен, потому хотел поговорить. Узнать от нее. Почему она его не дождалась? Воспользовалась моментом и предала? Так просто? А может, это он понадеялся, что что-нибудь значит для нее?