Приходилось ездить в технические командировки в Германию. За оборудованием. Ну и там тоже оперировал. Немцы удивлялись моей оперативной технике и спрашивали, чья это школа. Не верили, что русская.

– А что с женой московской?

– Когда обосновался в Конакри, целый год упрашивал ее приехать. Приехала. Год выдержала, сказала – больше не могу, и уехала. Пришлось перебирать здесь. В конце концов, нашел гвинейскую хохлушку. Окончила Харьковский мединститут. Трое детей.

– Понятно, а с Москвой как?

– С Москвой я связи не теряю. Видите, кафедра гистологии прислала мне по Интернету весь учебный материал, приглашает на работу. Ностальгия, конечно, иногда терзает. Два сына в Москве. Старший поступил на медфакультет в Патриса Лумумбы. Пишет мне по Интернету: «Папа, на какую кафедру не приду, все спрашивают: ты сын Николая Зуманиги? Твой портрет висит среди лучших студентов университета. Ты знаменитый. Почему не приезжаешь в Москву?» Я ему отвечаю: «Сынок, моей славой долго не проживешь. Учись, как я, и ты будешь знаменит».

Вечер выдался светлым. Небо чистое, яркий свет луны позволял с комфортом сидеть на веранде без искусственного освещения. Пиво закончилось, орешки к нему тоже. Пришлось идти спать.

Через два дня Николя закончил свою миссию.

После Зерекоре мы продолжали общаться по профессиональным вопросам. Его гвинейской жене Марии я по ее просьбе, возвращаясь из отпуска, традиционно привозил воблу. Красивая, высокая женщина с правильными чертами лица. Несмотря на то что родила троих детей, сохранила фигуру топ-модели. Все-таки во вкусе Николя не откажешь.

Настала пора Эболы. Все ринулись изучать и помогать бедной Гвинее и Либерии, откуда началась эпидемия. Американцы, немцы, французы, бельгийцы. Россия тоже решила круто помочь. Сначала послала в разведку своих эмиссаров. Приехал знаменитый «африканец» – академик Малеев со товарищи. От Минздрава России. А добраться до гвинейского министра здравоохранения, чтобы предложить свою бесплатную помощь, не получается. И посольство почему-то не может в этом помочь.

При визите в посольство мы с Малеевым случайно встретились, и он попросил поискать каналы для ускорения дела – командировка подходила к концу. Я представил делегацию Николя. После теплой беседы и воспоминаний об общих знакомых в Москве на следующий день Николя без проволочек организовал встречу российской делегации с министром. Был разработан и подписан меморандум между министерствами здравоохранения России и Гвинеи о сотрудничестве с августа 2014 года. Дальнейшие связи, переговоры, общение с прессой в Москве шли уже через Зуманиги.

Гуманитарный армейский госпиталь из России, предназначенный для лечения больных лихорадкой Эбола, тоже встречал Николя. Российский посол, присутствовавший при приемке госпиталя в аэропорту, после завершения официальной части пригласил Николя в посольство на рюмку коньяка и приватную беседу. После коньяка посол заметил: «Коля, похоже, сегодня посол России в Гвинее ты, а я у тебя вроде как в помощниках». На что Николя с улыбкой ответил: «Так давайте будем хорошо работать».

А совсем недавно генерал-майор из России, видимо, инспектировавший в Гвинее подведомственную ему службу, попросил Николя прислать свою биографию и три фотокарточки. Похоже, в скором времени ему придется сверлить дырку в пиджаке для ордена за заслуги перед Россией.

Николя Зуманиги в центре. Дамы-француженки из корпуса «Гомеопатия без границ».

Его служба координатора между российским и гвинейским здравоохранением и сегодня успешно продолжается. Россия после многих лет забвения вновь повернулась лицом к Гвинее. Николя как истинный патриот своего отечества не замедлил этим воспользоваться: его стараниями в России готовятся кадры для будущего института усовершенствования врачей и кардиологической службы.

Считается, что Новый год – это семейный праздник. Ну а если ты вне семьи? Я отношусь к категории индивидов, которых так и тянет встретить его в необычных и даже экстремальных условиях и, конечно, в теплой компании. Это только добавляет эмоций к праздничному настроению, а заодно и избавляет от накопившегося за год негатива. Да мало ли что еще может произойти в экстремальных условиях! Бывает, что в один день к тебе приходит решение давно зависших нерешенных проблем.

Высокогорное плато Гвинеи Фута-Джаллон, это район города Далаба, еще в далекие колониальные времена не случайно было выбрано местом реабилитации раненых французских солдат. Лучшего уголка природы для курорта не найти. Температура зимой здесь может опуститься ночью до восьми – холодрыга! Зато днем благодать – комфортные 24–25 заставляют вас начисто забыть о ночной прохладе.

Чистейший воздух, уникальные по красоте водопады! Еще в начале прошлого века проклятые колонизаторы посадили здесь около 30 гектаров соснового леса – инициатором был некто Шевалье, а также построили бассейны для разведения рыбы. И сегодня это вековые сосны, а лесной фитонцидный воздух обладает невероятно целебными свойствами – хоть бери и открывай противотуберкулезный госпиталь. В сезон дождей в лесу невероятное обилие крепких маслят и шампиньонов, не хуже российских. А из семян могучих сосен народ посадил еще несколько десятков сосновых рощ, правда, не столь грандиозных, как лес Шевалье, но очень напоминающих русский пейзаж. Местные жители и сегодня продолжают выращивать саженцы этого благородного дерева, украшая ими покатые горные склоны.

Так вот, под Новый, 2012 год я с коллегой-биологом оказался на Фута-Джаллоне. Он прекрасно знал все дороги, ведущие к водопадам, которых на относительно небольшой территории оказалось сразу пять. Мы сочли своим долгом поочередно искупаться в каждом, потому что все источники были по-своему уникальны. Температура воды в них доходила градусов до 16, не выше, в общем, бодрила.

Зарядившись энергией водопадов, 31 декабря мы вернулись в гостиницу, которая располагалась на краю глубокого каньона. Построил ее в свое время тоже француз-колонизатор. Особой достопримечательностью гостиницы была нависавшая над каньоном ротонда, прямо посередине которой росло высокое манговое дерево. Каньон с ротонды, как с ладони великана, просматривался во все стороны. Это уникальное место охотно посещается всеми туристами.

Вечером, перед заходом солнца, я специально выходил сюда полюбоваться закатом. Солнце медленно уходило за противоположную гору. Легкие тучки и россыпь облаков над вершиной окрашивались причудливой гаммой цветов, в течение нескольких минут меняющихся от розовых и багряных до желтых, сиреневых и фиолетовых, если тучи были темными. В такие минуты я жалел только о двух вещах: что я не художник, потому что палитра завораживающих красок, рожденная лучами нашего светила, достойна кисти самых известных мастеров живописи. И в не меньшей степени о том, что около меня нет родной женской души, с которой можно было бы разделить обуревавший меня восторг.

Вечером в банкетном зале мы обнаружили интернациональную компанию близких нам по духу искателей приключений. Оказалось, что не мы одни такие отчаянные. В этот дальний уголок Гвинеи за впечатлениями прибыла семья из Нидерландов, группа английских студентов, а также несколько гвинейских семей.

За одним столом с нами оказались американка китайского производства, видимо, из корпуса мира (ее-то что сюда занесло?), а также Джузеппе и Лора – чета итальянских фельдшеров, путешествующих по Африке на собственном джипе. В зале было шумно и весело. На отдельном постаменте за дополнительную плату возвышалась туша зажаренного до румяной корочки копченого козла (впрочем, вполне возможно, что это был не сам козел, а его подруга). Подходи, отрезай, жуй.

За первым салатом в течение получаса мы смогли узнать, что Джузеппе и Лора работают в крупном госпитале в Швейцарии, который находится в ста километрах от границы с Италией. А также обсудили несколько самых главных мировых проблем – от ядерной бомбы до качества европейских пищевых продуктов. Нас удивило, что найти натуральный продукт сегодня в Европе практически невозможно. Все накачано гормонами и химикатами. И что они с Лорой, например, могут себе позволить полгода работать, а затем полгода путешествовать на собственном джипе (два фельдшера!). А наши?