Поставив точку в сегодняшней беседе, Люциен развернулся и скрылся за дверью. Лиссарина, слезы которой иссякли, тяжело опустилась на холодные каменные ступени, обняла колени руками, положила на них голову и закрыла глаза. Чувство безысходности и отвращения к себе самой окатило ее с головы до ног. Она приняла решение. И молилась богам, чтобы оно оказалось верным.

Глава 10. Мы теперь подельники

– Как ты думаешь, может вот эти сережки надеть? Или вот эти? Нет, это какой-то позор. Лучше останусь в этих и надену другое кольцо. И перчатки другие. Фу, какой-то кошмар!

– Решай уже. Это невыносимо. – Лиссарина упала на кровать лицом в подушку.

Ровенна уже полчаса металась по комнате, открывая и закрывая шкатулки с драгоценностями. Подбегала к зеркалу и прикладывала разные варианты к ушам, подбирая идеальные серьги, но все никак не определялась. На маленьком столике перед зеркалом уже собралась высокая горка из переливающихся изумрудов, гранатов, сапфиров, аквамаринов. Неудачные варианты. На полу валялись платья, не прошедшие ее проверку. Что уж говорить про ленты, которые оказывались в самых неожиданных местах. Даже на подсвечнике!

– Невыносимо? – вскрикнула Ровенна, с размаху запуская очередную сережку в общую кучу. Несколько экспонатов соскользнули вниз. – А идти как чудище на свидание – как это вынести прикажешь? Ромаэль хочет видеть красавицу-невесту, а не деревенскую простушку в рубиновых серьгах. Встань немедленно и помоги!

Лиссарина закатила глаза, хотя под подушкой Ро этого заметить не могла. От одного упоминания о Ромаэле на душе стало тошно: она так ничего и не сказала Ровенне об увиденном. А сегодня, как по мановению волшебной палочки, лорд Ромаэль пригласил Ровенну на пикник у пруда, раз уж им запрещено покидать Рашбард. Хотя Рин подозревала, что волшебная палочка принадлежала Люциену, любезно намекнувшему брату, что надо подмаслить невесту. Разумеется, своими догадками Лиссарина тоже не поделилась и теперь с тоской наблюдала, как щебечущая, будто птичка, Ровенна наряжается на свидание.

– Да вставай же! – Ровенна ухватила Лиссарину за ногу и с силой потянула на себя. – Иначе я вылью на тебя воду из вазы!

Нехотя отрываясь от подушки, которая прятала полные неодобрения глаза, Лиссарина поднялась. И через несколько минут Ро осталась собой довольна.

Лиссарина проводила ее до задней двери, где Ровенну уже поджидал Ромаэль, одетый в прелестное черное пальто. На улице, несмотря на солнце, было весьма прохладно, и Ро взяла с собой шаль. На всякий случай. Рядом с лордом стоял дворецкий, держащий в руках корзинку для пикника.

Он поцеловал невесте руку, коротко кивнул Лиссарине (на что та никак не отреагировала) и увел Ровенну в парк, в котором совсем недавно изменил ей, если можно считать это изменой, с другой женщиной. Рин передернуло, и дворецкий, заметив это, вопросительно поднял бровь, но ничего не спросил. Задавать вопросы не входило в его обязанности. Поджал губы и удалился по своим делам.

Еще вчера Лиссарина решила, что больше не станет бродить по дворцу или его окрестностям в поисках приключений. Если в первые дни ее волновало то, что скрывается за закрытыми дверями, сейчас ей вообще ничего не хотелось знать. Мало ли какие тайны еще скрывают эти люди? Лучше не знать, лучше не думать об этом. Лучше пойти в свою комнату и порисовать, как хотела вчера. Но Рин вспомнила про свое незаконченное исследование в библиотеке и решила все-таки провести время с пользой. Нарисоваться вдоволь она успеет в Армаше, где ей больше нечего делать.

Она стремительно прошла мимо портретов неизвестных ей представителей семьи Монтфрей, стараясь не смотреть никому в глаза, потому что они пугали ее, и свернула за угол, как вдруг что-то со всей силы ударило ее в живот и оттолкнуло назад. Спина врезалась в журнальный столик. Боль мгновенно поразила поясницу, и девушка тихонько вскрикнула. Скорее от удивления, нежели действительно от сильной боли. Рядом раздался звук бьющегося стекла, и ваза позапрошлого века рассыпалась на десятки маленьких осколков, не выдержав прикосновения с полом.

– Ой-ёй-ёй, – испуганно пискнул чей-то голос, и Лиссарина, погрузившаяся в страшные думы о том, какое наказание ее ждет за эту вазу, перевела взгляд на причину своего падения.

Цирен Монтфрей сидел на полу в окружении пирожков. Они лежали вокруг него, как спелые яблоки лежат на земле около яблони. В руках он крепко держал корзинку и прижимал ее к груди, словно от этого зависела его жизнь. Его большущие черные глаза смотрели на Рин ошарашенно, испуганно, словно он не понимал, как тут оказался.

– Господин, а ну вернитесь немедленно! – прокричал некто, бегущий со всех ног со стороны кухни.

– Проклятье! – Цирен вскочил, как ошпаренный, и быстро побросал пирожки обратно в корзинку. Рин и глазом не успела моргнуть, как он юркнул за тяжелую бархатную штору и замер.

В коридор вылетела полная женщина, размахивающая тряпкой в разные стороны. Судя по закатанным рукавам, красному от печки лицу и испачканных в муке руках, это была кухарка. Она резко затормозила, и на темной ковровой дорожке показались небольшие бугорки. Посмотрела в разные стороны, непонимающе заморгала, глядя на Рин, и осмотрелась еще раз.

– Миледи, прощеньица просим, не видали ль молодого господина? Цирена? С корзинкой пирожков?

– Нет, здесь не видела. – Лиссарина сделала шаг вперед по направлению к кухарке и прикрыла подолом забытый пирожок-улику.

– Вот ведь! – Она хлопнула тряпкой по бедру. – Украл, проныра! Я только отвернулась служке указания дать, а он хвать и побежал. Ну я за ним! Не пробегал, говорите?

– Нет-нет. Здесь его не было. – Лиссарина состроила невиннейшее лицо. Если нужно было защищать воришек пирогов, она была готова стоять за них горой до конца. – Но я слышала, как кто пробежал вон туда и свернул за угол в сторону гостиной, где стоит большой камин.

– Золотая гостиная? – Кухарка побежала туда, куда указывала Рин, и уже на повороте обернулась и крикнула: – Благодарствую, миледи!

Лиссарина поблагодарила богов за то, что кухарка не увидела разбитую вазу. Значит, можно попробовать улизнуть с места преступления раньше, чем кто-то заметит ее здесь.

– Миледи, – кто-то три раза похлопал пальцем ей по локтю.

Она обернулась и увидела лицо Цирена, расплывшееся в благодарной улыбке. Он был в коротких брюках, держащихся на подтяжках, черных гольфах и лакированных туфлях, испачканных в муке. Выглядел так, словно сбежал прямо во время одевания, потому что, как и у старшего брата, ему не доставало некоторых элементов домашнего костюма.

– Миледи, даже не знаю, как выразить свою благодарность, – он почтительно поклонился, открыв Лиссарине удивительный обзор пирожков.

– Возьму оплату своих услуг сдобой, – ответила она и, вытащив один пирожок, откусила большой кусок. Старые воспоминания о пирожковой пытке накатили на нее, но он был таким вкусным, что все дурные мысли тут же улетучились. – И можете обращаться ко мне Лиссарина, милорд.

– Что, правда? – мальчик просиял. – Тогда ты называй меня Цирен. Мы же теперь подельники. Должны держаться вместе.

– Никакие мы не подельники. – Лиссарина тщательно пережевывала кусочек, чтобы не подавиться. – Я, кажется, воровством не промышляю.

– О, зато ты промышляешь разбиванием чужих дорогущих ваз, – Цирен подловато ухмыльнулся и кивком указал на осколки.

– И то верно. Заключим сделку?

– Я здесь никого не видел, если ты не видела меня.

– Какой сообразительный.

– И это не единственный мой талант. Я, например, еще и находчивый. Подержи.

Он всучил корзинку с пирогами Лиссарине, а сам, предельно осторожно, обернув руку носовым платком, спрятал осколки в напольную вазу. Теперь на полу остались лишь едва заметные крошки.

– Разве я не восхитителен? – мальчик подбоченился и ослепительно улыбнулся.

– Я бы пала ниц, если бы не боль в спине, – рассмеялась Лиссарина. Цирен понравился ей с первой встречи, и с каждой секундой становился все лучше и лучше. Напоминал ей… кого-то очень знакомого из детства.