В тот момент, когда я начала заниматься исследовательской работой, мне невероятно повезло найти то, что ищет каждый ученый: увлекательную, общественно значимую и недостаточно проработанную тему исследований, которая оказалась чрезвычайно богатой на эмпирические данные.

Когда я только стала изучать женский гормональный цикл, общее мнение ученых сводилось к тому, что люди очень сильно отличаются от других живых существ и что гормональный цикл оказывает весьма незначительное влияние на наше сексуальное поведение. Все считали, что человек “перерос” гормональный контроль, тогда как наши братья животные по-прежнему ему подчиняются. Отчасти этот образ мыслей основан на искренней вере в то, что люди имеют некоторые необычные свойства, в частности, могут заниматься любовью практически в любое время: не только в дни пика фертильности в период овуляции, но и в другие дни менструального цикла, и даже когда зачатие невозможно, например, во время беременности, непосредственно после родов и в период кормления грудью, а также за пределами репродуктивного возраста после наступления менопаузы. Эта “расширенная сексуальность” разительно контрастирует с поведением других млекопитающих.

Безусловно, я согласна, что женщины отличаются от самок животных. Мы не действуем автоматически, немедленно кидаясь искать половых партнеров или конкурировать с соперницами при выбросе эстрогенов. Но мои знания в области эволюционной теории помогали мне предусмотреть и возможность того, что сексуальное и социальное поведение женщин тоже может быть подвержено влиянию гормонов. Гормоны контролируют репродукцию – мощнейший механизм естественного отбора. И поэтому казалось практически невероятным, чтобы они тем или иным образом не влияли на наше поведение.

Первые исследования, проведенные в моей лаборатории, показали, что в период пика фертильности женщины придавали большое значение сексуальности своих партнеров. Кроме того, они чувствовали себя более привлекательными и с большим желанием посещали клубы и вечеринки, где могли встретить мужчин. Даже в лабораторию они приходили более нарядными и в более откровенной одежде. Складывалось впечатление, что овуляция является триггером “поиска партнера”.

Поначалу я рассматривала это исследование в качестве побочной темы, но выводы из наших наблюдений показались мне слишком интересными, чтобы не обращать на них внимания, и я решила не останавливаться. Какие еще скрытые проявления женских желаний я смогу обнаружить, если буду искать дальше? И я продолжила эту работу с помощью десятков студентов и многих моих дорогих коллег.

Я пишу эту книгу, чтобы поделиться с вами историей наших удивительных открытий. Выяснилось, что у нас есть гормональный разум. Наши гормоны влияют абсолютно на все – от поиска партнера (главы 2 и 4) до духа соперничества (глава 5), на физические и поведенческие изменения во время беременности и сразу после родов (глава 7), а также на то, что с нами происходит в “следующей главе” – в менопаузе, когда открываются возможности для нового опыта, выходящего за рамки репродуктивной функции (глава 7).

Кроме того, я пишу эту книгу, чтобы обратить внимание на необходимость изучения женского мозга и организма. Несмотря на все наши знания, на протяжении десятилетий объектом биомедицинских исследований “по умолчанию” были мужчины (если что-то справедливо для мужчин, почему это не должно быть справедливо и для женщин?). Исследователи считали, что женщины со всеми их гормональными перепадами слишком “беспорядочны”. Так зачем усложнять себе жизнь?

Я думаю, мы слишком мало знаем о женских гормонах и о поведении женщин и обязаны знать намного больше, чтобы иметь возможность принимать оптимальные решения на каждом жизненном этапе. Каковы последствия подавления гормонального цикла или полного устранения менструаций с помощью противозачаточных таблеток? Каковы шансы забеременеть на третьем, четвертом или даже пятом десятке жизни? Существует ли для женщин такое же чудодейственное средство, как “Виагра”, позволяющая мужчинам преодолеть их постельные проблемы? Следует ли рассматривать возможность приема гормонов на более поздних этапах жизни? В книге я затрагиваю все эти вопросы, но пока у нас нет полных ответов, крайне важных как для женщин, так и для мужчин.

Я также хочу раскрыть тему женщин и гормонов с новой точки зрения. За пределами научного мира женщин на протяжении многих десятилетий считали “гормонозависимыми”, даже слишком “гормонозависимыми”, чтобы избирать в президенты страны (до конца моих дней я не забуду, как 8 ноября 2016 года взяла с собой на выборы мою маленькую дочь, чтобы она смогла своими глазами увидеть выборы первой в истории женщины-президента; увы и ах). Кто-то может возразить, что подобные шовинистические взгляды отжили свое, но я по-прежнему вижу их проявления (и расскажу об этом в первой главе).

При обсуждении темы гормональных циклов для мужчин и женщин существуют двойные стандарты. В конце 1980-х годов Глория Стайнем[1] писала об этом в эссе “Если бы у мужчин была менструация”{1}. Она утверждала, что если бы у мужчин была менструация, они бы этим гордились. И говорила, что в таком случае “средства гигиены были бы бесплатными и оплачивались из государственных средств”. И весело добавляла: «Конечно, некоторые мужчины предпочитали бы платить за гигиенические средства престижных коммерческих брендов, например, тампоны Пола Ньюмана, прокладки “Канатный допинг Мохаммеда Али”, макси-прокладки Джона Уэйна и защитные средства Джо Нэймета[2] – “в светлые холостяцкие дни”». (Подробнее о движении за отмену “налога на розовое” см. в разделе “Бесплатные тампоны!” в главе 3.)

Некоторые считают, что объяснение женского поведения на основе принципов биологии усложняет женщинам карьерный рост. Они рассуждают так: при наличии малейшего намека на биологическую основу различий между мужчинами и женщинами немедленно возникает “девический” стереотип, в соответствии с которым женщина должна играть роль матери и непременно разбивать голову о потолок, если станет стремиться к профессиональному росту. Для ученых это означает, что всю информацию о женских гормонах и женском поведении нужно оставлять при себе. Стереотипы лучше не менять.

Я придерживаюсь противоположной точки зрения. Мы не поможем женщинам, если будем придерживать информацию или откажемся от исследований, которые могли бы прояснить важные вопросы, касающиеся гормонов. На мой взгляд, то, что мы уже узнали о женщинах и о гормонах, делает нас сильнее. Ведь речь идет не просто о том, что в последние дни цикла у нас “играют гормоны” и мы теряем способность рационально мыслить. Речь о том, каким образом наши гормоны ведут нас через уникальный женский жизненный опыт: желание выбирать партнера и получать удовольствие от этого процесса, рождение ребенка (если мы того захотим), воспитание ребенка и, наконец, переход к пострепродуктивному периоду. Этот опыт играет важнейшую роль в понимании того, что такое человек. Кроме того, этот опыт роднит нас с нашими братьями млекопитающими и даже с гигантскими рептилиями, которые когда-то жили на Земле. (Впрочем, мы делаем все по-своему, и в главе 4 я объясню почему.)

Когда я начинала заниматься наукой, я думала, что в моей работе не будет места политике. Я надеялась быть объективной. Факты и только факты! Однако политика – или, как минимум, конфликтные ситуации! – преследовала меня повсюду. Приложение эволюционного способа мышления к психологии человека было (и остается) спорным вопросом. Любое биологическое объяснение поведения в социальных науках встречают с недоверием, и этот факт поражал меня… много раз! Однако мне кажется, что мои результаты представляют очевидные доказательства того, что эволюция оставила на социальном поведении человека свои отпечатки. Поэтому освещение этих результатов имеет значение не только в силу их новизны и пикантности, но и из-за того, насколько важны они для более глубокого понимания сил, формирующих наши мысли и наше поведение. Эта работа помогла мне найти свое место в качестве ученого.