– Никифор, а почему ты не хотел брать меня с собой? Знаешь, как долго я уговаривал отца, чтобы он позволил мне поехать с тобой? – спросил Роман, единственный наследник царя царей.
– Я не очень-то гожусь на роль няни для цезаря. Еще не уберегу… – шутливо ответил Никифор.
– Но потом я передумал, – продолжал рассуждать Никифор. – Если я спасу юного цезаря от душных дворцов, приемов и этикетов, а так же нудных занятий по риторике и философии, то взамен он спасет меня от компании бюрократа, способного говорить только о прибылях и налогах, – кивнул Никифор на третьего пассажира. – И подумал, что цезарь внесет разнообразие в нашу компанию в этом наискучнейшем плавании с визитом вежливости в Рим. В гости к герцогу Октавиану24.
– Говорят, он любит общество куртизанок? – поинтересовался Роман.
– А еще он охотник, игрок и пьяница, – подтвердил Никифор. – Ну, прямо вылитый мой двоюродный брат со стороны матери, Ной Цимисхий. Ох уж этот Ной! Правда, он не пьет за здоровье Сатаны, как Октавиан. Но, несмотря на это вы с герцогом, как ровесники, вполне можете найти общие интересы.
– Ты хочешь, чтобы я пил с ним за здоровье Сатаны? – ухмыльнулся Роман.
– Нет. Я имею виду охоту, игры и гулянки с девицами. Тебе самое время. А для меня все это скука неимоверная. Не с кем подраться.
Еще один из пассажиров, спальничий базилевса Василий Ноф нисколько не обиделся на словесный выпад Никифора в свою сторону. Как у всякого евнуха, у него было гладкое, холеное лицо. Внебрачный сын болгарки и свергнутого басилевса Романа I Лакапина25, Василий был человеком умным и рассудительным, хотя и несколько прижимистым. Он весьма удачливо и примерно во всех делах помогал Константину, женатому на Елене, законной дочери Романа Лакапина. В борьбе Багрянородного за скипетр с сыновьями Романа Стефаном и Константином, Василий Ноф выступил против своих сводных братьев. Оставшись единодержавным властителем, Константин сразу же назначил Василия патрикием, паракимоменом и управляющим синклитом.
– Друг мой Никифор! Мы едем в Рим не для того, чтобы наследник Роман гулял с блудницами Октавиана! А чтобы показать расположение Византии герцогу Тусколо, хозяину Вечного города. – Начал говорить Василий наставительным тоном. – Позволь напомнить тебе и цезарю, что в Вердене наследники Карла Великого26 разделил его державу на три королевства: французов, немцев и итальянцев. Но при этом Аппенинский полуостров оставался римским, во владении Византии. Но в Ломбардии после смерти итальянского короля Лотаря равновесие нарушилось. Ломбардия или иначе Италия стала немецкой и на очереди остальная территория полуострова. И Рим – ключ в этой борьбе.
– Тоже мне проблема? Экспедиционный легион Византии расчистит полуостров, как это уже делалось не раз, – скривил губы Никифор.
– Не все решается силой. Я напомню тебе, с чего все началось. – Продолжал, словно читал лекцию Василий. – Претендент на трон Беренгар27 маркграф Иврейский взялся за дело весьма ретиво. Чтобы узаконить свое положение короля, Беренгар велел женить своего старшего сына на молодой вдове цезаря Лотаря Адельгейде. Но вдова оказалась с норовом, за что и подверглась заточению. Из заточения она сбежала к своему деверю герцогу Октавиану Тусколо в Рим. Тогда Беренгар велел Октавиану вернуть беглянку. Но римские аристократы не желали выполнять требования итальянца, хотя юридический император Римской империи, базилевс Византии, был на стороне маркграфа. И тогда папа Агапит II28 воззвал к восточным франкам, умоляя спасти Рим от «злого» короля Беренгара. А для пущей убедительности, герцога Лотарингии Бруно, брата короля Оттона папа Агапит рукоположил архиепископом Кельна.
В благодарность за это «благородный» Оттон поспешил привести войско рыцарей и баронов в Италию по призыву папы Агапита. Прямо как когда-то Аттила ринувшийся в Италию «за спасением чести» девицы Гонории. Новый «спаситель обиженных вдовиц», перейдя Альпы с цветом норманнских баронов, так напугал ломбардийцев, что войско Беренгара разбежалось, даже не вступив в схватку. Благодарная «жертва обстоятельств» немедленно отдала руку и сердце своему освободителю. Этот политический брак на вдовствующей Адельгейде, юридически отдал во власть Оттона всю Ломбардию, итальянское королевство.
Правда сам Оттон предпочитает жить в более суровом климате севера. Поэтому только подписал с местными аристократами вассальный договор в качестве их сюзерена. Даже Италию, как немецкий лен, он оставил тому же Беренгару изъявившему покорность. Хотя уже без маркграфства Вероны и герцогства Фриульского, которое он подарил своему брату Генриху, герцогу Баварскому.
Вассальный договор подразумевает службу по призыву в войске Оттона в течение сорока дней в году. И король не вмешивается во внутренние дела итальянских аристократов. Мягкие условия вассалитета привлекли многих. Понтифик Агапит тоже служит королю восточных франков. У них сложился взаимовыгодный альянс. В его дела не вмешиваются, а за это папа рукополагает епископов не за их веру, а за их преданность правящей династии. Чтобы обезопасить себя от вмешательств Беренгара, теперь и герцог Октавиан подумывает стать вассалом Оттона. – Тоном учителя излагал произошедшие события Василий.
– Успокоил, – усмехнулся Никифор. – Но почему базилевс делает трагедию из-за этого Оттона? Он что, первый? Так уж повелось там со времен Римской Республики. Очередному наемнику надоел беспорядок среди нанимателей. И он навел порядок среди местной аристократии. Став цезарем, посадил псов патрициев на короткий поводок. Не о чем беспокоиться, – рассуждал Никифор. – Интересно, сколько времени Беренгар сможет сносить положение вассала у норманна?
– Беренгару остается пока только скрипеть зубами, – так же рассудительно продолжал излагать Василий. – Немецкий варвар не так глуп. Он использует христианских епископов, как узду для заносчивых и независимых баронов. Не изволите подчиняться – получите обвинение в ереси и отправляйтесь на костер. Он строит сильное государство на западе. И поэтому становится потенциально опасным для Византии. Наш визит вежливости – это, прежде всего, политический акт, напоминающий римским аристократам и заезжим норманнам, кто является истинным хозяином в государствах бывшей Римской империи.
– Ладно, ладно, уяснил, – отмахнулся Никифор. – Что ж навестим Октавиана с Агапитом. Пусть и дальше остаются вассалами Оттона и запугивают им Беренгара. Кстати, говорят, что бароны Оттона так боятся смерти, что покрывают железом не только себя, но и своих коней, – заметил Никифор.
– Не думаю, что боятся, – таким же ровным голосом возразил Василий. – И нельзя недооценивать фронтальный удар тяжелой рыцарской конницы. Покрытые тяжелыми доспехами рыцари-норманны составляют конкуренцию легковооруженным берберским наемникам из Африки. В Риме сейчас много этого сброда. Иногда там проходят состязания. Если тебе там станет совсем невмоготу, сможешь облегчить душу в хорошей схватке на ристалище. И сам составишь представление о западных рыцарях, если по пути туда не произойдет нечего непредвиденного. Ведь берберские пираты кишат в Средиземном море.
– Что может произойти в пути? И чем же это так опасны берберы? – Презрительно скривил губы Никифор. – Обычные пираты и грабители. В лучшем случае наемники.
– Я знаю! – Встрял в разговор Роман. – Мы проходили это на факультете, в разделе о мусульманских сектантах, которые в Персии зовутся шиитами. У нас это павликиане, в Багдаде – карматы исмаилиты, а в Африке – фатимиды. И те и другие грабят и убивают, своих же собратьев по вере, но инакомыслящих. В отместку сектантов травят, как бешеных собак.
– А твой отец говорит, что ты ничего не знаешь и учишься плохо, – удивился Никифор. Роман засмущался от похвалы своего кумира.
