Хранительницей былой римской культуры и христианской веры оставалась западная часть римской империи – Византия. Непобежденный осколок былого государства на земле Греции. Тень былой мощи. Надежная связь с городами была только по морю, поэтому флоту в государстве уделяли особое внимание.
Опорой императорской власти Византии являлся многочисленный чиновничий аппарат и армия. Костяк армии состоял из регулярных частей императорской гвардии и ипастасиев, дружин крупных землевладельцев: аристократов и архонтов. В период тяжелых войн в армию призывались стратиоты – свободные граждане городов и крестьяне. Для завоевательных войн широко использовались наемные войска союзников и федератов. Причем федераты на службе могли получать государственные должности и титулы с соответствующим денежным содержанием. На отвоеванных территориях восстанавливались ромейские города. Отслужившие свой срок легионеры становились ветеранами. Наградой за верную службу был участок земли, выделенный государством в собственность и помощь от государства в подъеме хозяйства. На выделенной земле ветеран мог построить дом, обзавестись семьей и завести нехитрое земледельческое хозяйство. Со временем федераты становились гражданами Нового Рима – византийцами.
Захват рабов, конечно, был чудовищно жестоким действом. Но чем дальше, тем на меньший срок раб оставался рабом. Неэффективность рабского труда была очевидна. Выучившего язык, принявшего веру и начинавшего исполнять законы государства раба старались отпустить на свободу. Вольноотпущенник, как правило, оставался на земле, выделенной хозяином поместья. Тем самым, сохраняя связи со своим господином. А его дети и внуки, конечно же, уже считали себя ромеями.
Во времена, когда происходили описываемые события, могучая держава сузилась до размеров города Византия, официально переименованного в Константинополь. Его владения распространялись на черноморское побережье Малой Азии, Пелопоннес и южную часть Аппенинского полуострова. Постепенно Византия набирала силы и расширяла свои владения. Византийское гражданство являлось цементирующей силой, сплачивающей разноязыкое содружество. Подданный возрождающейся империи был сначала ромеем, а уж потом греком, сирийцем, фракийцем или представителем иного народа.
Представитель древней династии, базилевс базилеон или царь царей Константин по прозванию Багрянородный22 был одним из образованнейших людей своей эпохи. Покровитель наук, автор сборников сочинений и трудов по усовершенствованию управления государством. Его власть опиралась на синклит иначе сенат и церковь. При некоторых привилегиях сенаторов и клириков все граждане были равны перед законом. Свободные граждане составляли большинство населения государства. Равенство было неформальным. Любой гражданин Византии при наличии известных способностей и удачливости мог войти в господствующую прослойку и даже получить высшую должность – власть не наследственную, а переходящую к «достойнейшему».
Непростое наследство досталось Константину. На западе – королевства воинственных франков, где бывшие предводители наемников истребляли старую аристократию и делили между собой земли Римской империи в Европе. На юге и востоке – осколки могучего Халифата, поглотившего наиболее богатые имперские территории. На севере Византия граничила с болгарским каганатом. Но самая большая угроза исходила с северо-востока, из города Атиля в устье реки Итиль23. Оттуда, где расположился центр Всемирной торговой организации рахдонитов. Непримиримый соперник и конкурент, претендующий на право мирового господства. Торговая сеть рахдонитов опутала своей паутиной весь мир. Ее председатель, малех, дергая за невидимые паутинки, контролировал получение сверхприбылей для своей организации. Но для этого нужны были безопасные пути и стерегущие их послушные цари. Чтобы сделать послушного государя, князьям и герцогам ссужались кредиты, а потом заемщика превращали в послушную марионетку. А упрямых и неугодных правителей свергали. Не брезговали грязные торгаши и прямым подкупом.
И все же некогда могучая держава, сузившаяся до размеров одного города и окрестностей, вновь возрождалась. Этот осколок былого величия под умелым управлением Константина Багрянородного вновь поднимался из праха. Лишь одно тревожило базилевса: в какие руки попадет держава после его кончины. Любимая супруга, севаста Елена, подарила ему пять дочерей и только одного сына, наследника престола. Как всякий отец, он очень любил своего сына, Романа. Сам обучал его и внушал питать благочестие к Богу. «Коли все это соблюдешь, долго будешь царствовать над ромеями», – говорил он сыну.
Но у царя царей каждый день и государственных дел было невпроворот. Отовсюду слали ему письма военные стратиги провинций, гражданские главы фем и прочие должностные лица. Он проглядывал письма с быстротой птицы и при этом еще находил время, чтобы принимать послов, отправлять послания чиновникам, отменять опрометчиво сделанные нововведения. За неимением свободного времени, курировать обучение Романа он поручил брату жены и своему доверенному лицу – своему спальничему или иначе паракимомену Василию Нофу, главе имперских бюрократов.
На море дул ласковый теплый ветерок. Солнечные лучи расцвечивали бирюзовую гладь. Вдоль греческого побережья не спеша шла эскадра из трех кораблей. Впереди шел «дромон», царская огненосная триера. За нею две галеры сопровождения. Дромонами, дословно «бегунами» в Аравии называли одногорбых верблюдов, ценимых кочевниками пустыни за их неутомимость и скорость. За те же качества «дромонами» прозвали и большие военные триеры византийского флота.
Дромон представлял собою длинный весельный корабль, на котором гребцы располагались в три яруса у обоих бортов. Для такого судна требовалось двести тридцать человек команды, и оно вмещало дополнительно шестьдесят воинов морской пехоты. Дромоны снабжались специальными сифонами для выбрасывания на вражеские корабли «греческого огня». Этот состав из смолы и серы нельзя было потушить водой. Секрет его приготовления содержался в строжайшей тайне.
На капитанских мостках царской галеры у наварха Никиты Халкуца собралась компания весьма высокопоставленных пассажиров. Они беззаботно пили прохладительные напитки, ели фрукты и беседовали, добродушно подтрунивая друг над другом.
Одним из них был наследник престола цезарь Роман. Это был красивый юноша, с пшеничного цвета волосами, розовыми щеками и красивыми глазами. Высокий, широкоплечий, «стройный, как кипарис». В речах он был приятен и спокоен, имел приветливые манеры. Все поражались и восхищались этим юношей. Созданный, чтобы нравиться, он любил увеселения, любил хорошо поесть и еще многие другие удовольствия. Вместо занятий науками он только и думал, что о приключениях и всяких забавных проделках.
Его собеседником был стратиг фемы Анатолик Никифор Фока. Человек лет тридцати, среднего роста, большеголовый, как все жители горных районов провинции Первая Армения. Цвет лица его более приближался к темному, чем к светлому. Волосы были густые и черные. Нос не тонкий и не толстый, а борода правильной формы, с редкой сединой по бокам. Стан у него был округлый и плотный. Грудь и плечи очень широкие, а мужеством и силой он напоминал прославленного Геракла. На загорелом и обветренном некрасивом лице, притягивали внимание черные глаза, озабоченные размышлением. Они прятались под мохнатыми бровями. Колючий взгляд, казалось, пронизывает насквозь. Облик и жесты выдавали в нем человека обладающего большой силой воли.
Триста лет назад цезарь Ираклий своим указом запретил горожанам говорить на латинских и семитских языках. С тех пор, греческий язык, изучавшийся в школах как иностранный, стал государственным. На нем стали вестись службы в церквах. За прошедшее время, греческий стал родным для жителей Царского города. Но Никифор Фока, как и большинство жителей азиатской части страны, в быту продолжал говорить на арамейском диалекте семитского языка. Звучный титул, звучавший по-латински как «цезарь», или по-гречески «кесарь», с его губ слетал, как болт арбалета – «к-цр».
