Разглядывая все это пыльное «кладбище», Вера осторожно шагала вперед, прижав ладони к животу.

В конце мастерской стоял крепкий отцовский стол, заваленный инструментами. Под ним в пространстве для ног покоился тусклый сундук без замка, выкрашенный в темно-красный цвет. Сверху болтались две большие лампочки на плоском черном проводе.

Вера еще раз прислушалась. Ничего – даже стонов матери.

«Если ты залезла в сундук, Вика, ты настоящая дура», – подумала она, чувствуя, что платье уже прилипло к телу, а плечи начинают чесаться. «А что, если она действительно там? Залезла, опустила крышку и задохнулась». Страх, точно паук, скользнул по спине. «Она ведь настырная. Вечно прячется до последнего. От такой жары легко потерять сознание, и – все». Мурашки прокатились по шее и рукам. В голове зашумело. Вера представила сестру, лежащую на дне огромного сундука: бледную, с поджатыми ногами, в таком же платье, как у нее. Бездыханную.

Подскочив, резко дернула крышку вверх. Грузная, обитая полосками металла, та не двинулась с места.

Руки затряслись.

Вера рванула еще и еще, но крышка не поддавалась. Лицо ее скривилось от напряжения и страха, губы опустились. Готовая зареветь, снова дернула что есть сил. Хрустнули петли. Сундук «улыбнулся» тонкой черной полосой. Вера потянула еще, и, крышка, ударившись о столешницу, замерла на месте. Смутившись, она опустила и снова ее приподняла. Опять глухой удар. И тут Вера поняла, что стол не дает сундуку открыться полностью, а в такую щель не то что Вика не пролезет – голову не просунешь.

«Вот я дура. Чтобы открыть сундук полностью, его нужно выдвинуть из-под стола. Затем влезть внутрь, закрыть крышку и каким-то образом задвинуть огромный ящик обратно». Проведя рукой по лбу, она стерла испарину, смешав пот с пылью. Стук сердца перестал отдавать в уши.

Ей уже совсем не хотелось играть ни в прятки, ни во что-нибудь еще. Слезы собрались в крупные шарики на уголках глаз. Шмыгнув носом, она села на корточки и просунула руку в щель. Пустота.

Вера закрыла сундук. «Проверю домик и больше искать не буду».

Сестры не оказалась и в домике.

Расстроившись, она решила зайти в дом и рассказать все родителям. Но, постояв немного возле двери, вернулась к вишне. присела, накрыла руками колени, опустила голову.

«Когда мама и папа занимаются делами заходить в дом запрещено».

Минуты тянулись.

Вдруг кожу над левой бровью защипало. Она приложила пальцы уверенная, что нащупает кровь. Но ни на брови, ни на лбу ничего не оказалась.

«Вика», – она вскочила на ноги.

Осталось одно место – Вера повернулась к любимому саду матери. Страх и отвращение смешались в ней. Она вспомнила, как не могла два дня нормально сидеть. Играя с сестрой в футбол, они смяли мячом клумбу нарциссов. Мать выпорола их.

«А если ее там нет? Мы договаривались там не прятаться. Что, если мать узнает?». Она должна помочь Вике.

Вера ступила на каменную дорожку, уводящую в цветочное царство матери.

Уже горел и щипал весь лоб, когда бегом она выскочила в центр сада. Впереди, у молодой ивы, заметила сестру. Повернувшись лицом к дереву, Вика стояла на коленях. В одной руке блестело маленькое зеркальце. Другой она что-то сосредоточенно выводила лбу, точно как мать, когда та подкрашивает карандашом брови.

Горячий воздух с хрипом вылетел из легких. Вера бросилась к ней, замечая в руке отцовское лезвие и капли крови на переднике платья.

– Вика, ты что?

Сестра вздрогнула, резко полоснув лезвием чуть выше левой брови. Подбежав, она схватила Вику за плечи. Развернула к себе. Всю бровь и глаз заливала вязкая кровь. Капли текли по щеке, огибая скулу и слетали с подбородка.

У Веры закружилась голова. «Нужно позвать отца», – но звук застыл в горле, словно кто-то набил рот ватой.

Вика сидела ровно, молча глядя сквозь сестру. Широкие зрачки потеряли фокус, расползаясь все больше и больше. Она моргнула – кровь обволокла глазные яблоки. Окрасила слезы. Вика обмякла и повалилась на сестру.

Вера прижала ее к себе, ощущая горячее дыхание и всю боль, живущую в ее сердце. Они зарыдали.

Налетел прохладный ветер. Ветви ивы запели, лаская друг друга. Посыпались маленькие жухлые листья.

Где-то высоко, подобно стальному горну, заревел летний гром.

13

Мурашки пробежали по плечу, завернули к пояснице. Взобравшись на бедро, поскакали дальше, в овраг обратной стороны колена.

Вера открыла глаза.

Поток воздуха скользил по комнате, чуть колебля кремовые шторы. Она перевернулась на спину и, вытянув руки вверх, покрутила кистями в разные стороны. Мышцы приятно напряглись. Она выдохнула, приподнимаясь на локтях.

«Куда ночь, туда и сон», – повторила детскую поговорку.

В комнате никого. Солнечный свет заполнял пространство, раскидав по стенам мягкие пятна теней. Напротив, у самого потолка, монотонно шелестел кондиционер. Вера прислушалась, ловя глухой смех Никиты, и короткие попискивания.

Растерев ладонями плечи, села на край. Мурашки перебрались на шею. Поежившись Вера прошла к окну. Приоткрыла, осматривая двор.

Солнце грело лоб и губы.

На лужайке стоял Никита, стараясь ровно держать металлоискатель. Он начал медленно двигаться к забору. На полпути раздался писк.

– Стой! – резкий голос Андрея слышался снизу, со стороны веранды.

Никита замер, катушка слегка покачивалась в детских руках. Показался Андрей, он скакал широкими шагами с короткой лопатой в руке.

– Отходи.

Никита послушно отодвинулся, кладя прибор на траву и присаживаясь на корточки. Андрей начал копать.

– Ну, что там, а? Есть что-нибудь? – Ник двигал задом из стороны в сторону.

– Гвоздь, – вяло ответил Андрей.

– Опять? – плечи сына опустились.

Выра улыбнулась, посылая им воздушный поцелуй. Глубоко вздохнув, вышла из детской.

Пол в коридоре приятно грел босые ноги. В животе переваливался воздух. Спустившись, она выдернула из холодильника круглый бутерброд. Жуя, направилась в ванную.

Было девять утра.

Быстрые капли скользили по телу. Она расслабилась, подставляя лицо потоку. Намылив шею, Вера двинулась ниже, опоясывая голубым куском мыла чуть торчащие вперед груди. Скользнула по животу и, заводя руки за спину, коснулась ягодиц с неровными бледными растяжками.

«Все хорошо. Еще не время. Так рано она не приходила никогда», – мысль юркнула вдаль. Образ Вики влетел в сознание. Расплывшееся лицо сестры, тяжелые образы сна ввалились в голову, растаптывая утренние впечатления.

Веру шатнуло, тело подалось назад. Она глубоко задышала. Сгибаясь, обхватила носик крана. Капли воды казались свинцовыми, барабаня по макушке.

Она снова трясет Вику за плечи, ей страшно и больно. Снова тяжелый запах мастерской. Бледное, потерянное лицо сестры и звонкий треск рвущихся губ.

Вера до боли сжала кран.

– НЕТ! – бугры острых костей побелели. Она ударила ладонью по крану. Тонкие струи исчезли.

Выбравшись из ванной, стянула полотенце. Кутаясь, села на край.

«Надо немного потерпеть, чуть-чуть. Несколько дней, и все наладится. Все придет в норму – я приду в норму. Да, всего пару дней», – Вера уставилась на дверь, повторяя слова, которым не верила.

14

Когда дрожь прошла, она опустилась на пол. Отодвинула широкую пластиковую шторку под ванной. Здесь хранились ее хозяйственные принадлежности: синее ведро для мойки пола, моющие и дезинфицирующие средства, несколько пар желтых перчаток из латекса, губки для мытья.

Ухватившись за край ванной, больно выгнула шею назад, чтобы не мешать себе подбородком, и как можно дальше просунула правую руку. Пальцы пробежали по шершавому боку – ничего. Запустила руку дальше, всей ладонью ощупывая каждый сантиметр под ободком. Пусто. Лишь горсть скатавшейся паутины.

– Черт, куда я их заперла! – прошипела она, накидывая халат.

15