Пролог.

Щелкнул замок.

Тишина, будто растревоженная пыль, осела у порога, в комнатах, прилипла к стенам и полу. Сестры переглянулись. Вера на цыпочках подошла к двери и, приложив ухо, остановила дыхание. Долго она стояла так, не шевеля и мышцей, слушая, как недвижно молчит пространство.

– Кажется, ушел, – шепнула она сестре.

– Еще чуть-чуть подождем.

             Сидя на кровати, Вика гладила пальцами локти, ссутулившись и медленно качаясь. Шероховатый, плотный свет лежал на плечах и макушке, обнажая ленивые точки пыли над головой.

– Ладно, – Вера прошла через комнату и села на подоконник.

             За окном, тугие, в жирных бороздах, ветви ореха не двигались. Дырявые листья, охваченные тлёй, пожелтели и свернули края. За ними распухшее, обмазанное вязкой дымкой солнце, тащилось за горизонт.

Вера почесала лодыжку, скребя ногтями по тонким штанам. Скривилась. Пот размазался по спине и в подмышках, кожа на голове зудела. Но она не двинулась с места. Вялясь под жгучими лучами, нарочно толкала себя к злобной решимости.

– Все, идем. Я чешусь не хуже соседского пса.

– Он точно ушел?

– Похоже.

             Вика завела лоснящиеся волосы за ухо и слабо кивнула. Бесшумно поднялась – высокая и бледная. Вера соскочила на пол: «Давай руку». Прошли, остановились, еще раз ловя звук. Ничего. Стиснув горячую ладонь сестры, Вера открыла дверь.

             Серый, длинный коридор. В пяти шагах от них – лестница вниз. По привычке, не отводя глаз от родительской спальни, быстро подскочили к лестнице. Спустились, касаясь ладонями теплого металла перил.

Что-то щелкнуло справа – в кухне.

Вера толкнула сестру к ступеням, ровняя дыхание, повернула голову на звук. Снова щелчок и мерное гудение.

– Холодильник.

Сглотнув, она потащила Вику за собой.

             Пройдя через зал с низкой, оранжевой люстрой, остановились у ванной.

– Давай, – она схватила сестру за плечи. – Только шустрее.

             Защекотало у локтя, подтянув рукав, Вера почесалась. Красные полосы выступили на коже, скаталась грязь. Как она устала в такую жару носить штаны и футболку с длинным рукавом. Но лучше так, не дай Бог увидеть ему голую коленку или локоть.

– Не стой, Вик! Прошу.

– Конечно, – вяло ответила она, давя на выключатель. Открыла дверь.

             Свет лег на волосы, разогнал мрак, и Вика ожила. Торопясь, сняла одежду бросая как попало, двинула блеклую шторку, забралась в ванную. Открыла воду, прильнула к холодным струям. «Как хорошо». Две жаркие недели он издевался над сестрами, запрещая мыться. И теперь они не упустят момент.

             Слушая песнь капель, Вера облизнулась, представляя, как будет смывать всю покрывшую тело гадость, зажмурилась.

Но пока рано.

Она ловко скользнула к дверям. Дернула ручку – закрыто, глянула на ключницу – пусто. Легко подскочила к окну в зале и, прилепив щеку к стеклу, высмотрела калитку. Она будет следить за ней, пока Вика купается. Потом ее сменит сестра, и шустрые капельки застучат по ее голове, рукам и ногам. Она возьмет мыло, обведет им каждый сантиметр тела, мочалкой будет тереть и тереть кожу, пока та не станет красной, а вся грязь не стечет в маленькое, круглое отверстия на дне ванны. «Торопись, Вика».

От пота и волнения зачесался лоб. Двинув к нему руку, она застыла – калитка резко поехала в сторону. «Нет! Нет! Нет!». Отец тяжелело ступил во двор. Вера бросилась к сестре. Жаркая, липкая духота отступила. Холод стянул губы.

– Выходи, Вика! Скорее! – кричала она, заскочив в ванную.

Сестра молчала.

– Ты оглохла, что ли? – Вера рывком сгребла шторку, пара колец хрустнула, отрываясь от штанги.

Вика гнала водой остатки мыла с плеч, что-то шепча. Коричневая пена шустро скатывалась по спине и ногам. Открыв глаза, она повернулась к сестре, и все стало ясно по одному взгляду.

– Бежим!

Вера кивнула, помогая сестре выбраться. Раздался долгий, колючий скрип – пятка Вика съехала по влажному боку ванной, а следом – холодный, тесный лязг ключа в замке.

Они побежали.

От гулких ударов сердца заложило уши.

Схватив сестру за плечи, Вера подталкивала ее вперед, торопя и направляя. Все скрутило и сжало внутри.

«Быстрее!»

Вика неслась по ступеням, оставляя мокрые следы, волосы перепутались, отяжелели. Роняя мелкие капли, она забралась наверх. Рывками дыша ей в затылок, поднялась Вера. Дрожа толкнули дверь, вваливаясь в комнату. Хрустнул замок.

Вера осела на пол. Взбитая бегом одежда толкала вонь ее собственного тела в ноздри. Она заскулила и, стянув за шиворот майку, бросила в сторону. Придвинула колени, спрятала глаза.

Вика, голая и мокрая, завернулась в одеяло, легла на кровать. Глядя на скрученные, объеденные тлёй листья, зарыдала, сжав зубами кулак.

За дверью глухо катился по ступеням звук отцовских шагов.

Часть I

Июль.

– Отпусти меня. Прошу. Я страдаю и раскаиваюсь. Я делаю это каждый день уже столько лет, а ты тянешь меня назад. Отпусти. Я хочу жить и всегда хотела. Прости.

Сложив руки на столе она опустила голову. Уткнула лоб в плечо и закрыла глаза.

– Прости…

1

Никита ловко увел мяч в сторону, обводя соперника перед собой. Тот резко выбросил ногу влево, но лишь чиркнул щитком пятку Никиты. Сердцов-младший еле заметно улыбнулся и рванул за мячом. Парень кинулся следом.

Догнав мяч, он легко погнал его вперед, набирая скорость.

Утреннее солнце чуть согревало спину.

Оглядевшись, он понял, что лишь несколько метров отделяют его от бугристой линии вратарской штрафной. Слева – наперерез, несся защитник в зеленых спортивных трусах и майке. Но Никита оказался быстрее. Он заметил, как напрягся вратарь, сгибая колени и расставляя длинные руки в белых перчатках.

Пусть он и не ровесник остальным в секции, зато играет ничуть не хуже. Подумаешь – полгода разница. Не беда, что остальным полные семь. Уж бегает он получше того защитника.

Никита ворвался в штрафную под одобряющий свист и выкрики на трибунах. По центру, размахивая руками, просил передачи Марк. Еще пара секунд, и надо принимать решение: бить по воротам или сделать навес Марку.

Кровь в висках постукивала волнами, отдавая в затылок. Во рту пересохло. Он почувствовал, что замешкался.

– Бей! – звонкий голос матери вмиг сорвал с ног узы растерянности. Выдернув его из общего шума, Никита сбавил темп, перевел вес на левую ногу, широко размахнулся и ударил – посылая мяч над головами защитников «Быстрых».

Трибуны затихли.

Он бежал, наблюдая, как серый, сшитый из черно-белых пятиугольников шар летит прямо под перекладину.

Вратарь прыгнул, вытягивая до боли руку. Мяч коснулся пальца и, к ужасу Никиты, угодил в белую перекладину, отскакивая в центр штрафной – прямо к Марку.

Тот выскочил вверх над игроками и головой послал его в левый угол ворот.

– Гол! – закричал Никита.

Губы его растянулись в улыбке. Он вскинул руки вверх и побежал в толпу искать своих, а главное – Марка, чей красивый удар позволил «Чижам» сравнять счет.

Никита чувствовал себя Пеле.

2

– Я же говорила, у него талант, – с ухмылкой произнесла Вера, загораживаясь от солнца ладонью. – А, Сердцов? – она ткнула мужа локтем в бок, глядя на обнимающихся «Чижей».

Андрей завел пальцем ее волосы за ухо и, касаясь мочки губами, твердо ответил:

– Я бы предпочел шахматы.

– Не ниже КМС по футболу, а потом можно и шахматы, – Вера лукаво улыбнулась.

Андрей, снял с макушки синюю кепку и напялил ей на голову, низко опустив козырек.

– Так лучше? – она не ответила. Тогда он обхватил ее руками, прижимая к себе.

Солнце, грело спину и руки. Они сидели на длинных деревянных трибунах, забравшись на верхний ряд. Сегодня «Чижи» играли с «Быстрыми». Никита три месяца ходил в секцию, и вот теперь ему досталось место в основном составе. Народу собралось много. Шел второй тайм, и до конца игры оставалось ровно десять минут.