– Возьмись за рукоятку.

– Хорошо, – Илья встал сбоку, регулируя длину телескопической штанги. – Меньше не получается, но и так пойдет. Через годик подрастешь, и будет как раз.

Андрей наблюдал за ними не вмешиваясь, сидя позади Веры, сцепив руки вокруг ее талии. «Где он умудрился достать прибор? Все деньги уходили на пойло и еду», – он это знал, потому что часто сам давал взаймы, иногда втайне от жены. А судя по виду, стоил «портал» недешево. Но это было не главное. Главное: Илья точно светился, все его движения потеряли неловкую вязкость и скованность. Сделались быстрые и выверенные. (Говорили и оперировал он именно так). Голос стал увереннее и чище. В глубине тусклых зрачков, будто огонек за слюдяным стеклом, просвечивались радость и желание жить. Молодой врач штрихами проступал через толстую шкуру молодого алкоголика.

– Пройдись, – сказал Илья. – Только не касайся катушкой пола.

Ник прошелся вперед, крепко держась за рукоятку.

– Ну как?

– Немного тяжеловато, но, кажется, мне удобно.

– А при чем здесь портал и дверь в прошлое? А, дядя Илья?

– При том, что с помощью этой штуки можно найти вещи, которым несколько сотен, а то и тысяч лет. Смотри: эта катушка посылает электромагнитный сигнал на определенную глубину. Если он натыкается на что-то металлическое, например монету, то отражается от нее и возвращается обратно, сообщая о находке.

– А как он определяет, что там именно монета?

Илья растянул здоровенную улыбку: – Нет, прибор «говорит» вроде: «Я обнаружил металлический предмет», – а что именно, неизвестно. Хотя при должном опыте можно научиться понимать размеры находки.

– Как же тогда разобраться? – Никита продолжал стоять, почти уперев катушку в пол.

– Просто. Берешь лопату и копаешь.

Щеки Ника осунулись.

Вера, не выдержав, звонко рассмеялась.

– Никит, да он не очень глубоко ловит. Метровых ям копать не придется.

– Ну ты же крепкий парень, в футбол играешь, – вставил Андрей.

– Ладно, не расстраивайся, вся магия заключается в том, что ты можешь не просто увидеть прошлое, а потрогать его – ощутить.

– Сейчас.

Илья направился в прихожую, достал что-то из куртки и вернулся.

– Вот, – он высыпал на ковер несколько мелких предметов.

Глаза Никиты загорелись, он осторожно положил «дверь в прошлое» и сел рядом.

Все вещи были знакомы: пуговица, монета и небольшой шарик.

– Все это я нашел в лесу за городом, – он передал пуговицу Нику.

– Около двухсот лет назад такими пуговицами пристегивали верхний край погон в армии.

Никита покрутил темно-желтый овал, стараясь рассмотреть со всех сторон.

– Видишь, впереди отчеканена цифра «восемь».

Никита потрогал рельефную поверхность.

– Угу.

– Это номер полка, в котором служил хозяин пуговицы. А так, как номера чеканились только в пехотных полках, то…

– То этот человек пехотинец, – улыбаясь, закончил Никита. Фикус одобрительно качнул головой.

– Был пехотинцем, – поправила Вера, хотя сын и бровью не повел, разглядывая тусклый номер.

Повертев немного, он отложил ее в сторону и переключился на монету. Размер ее был еще меньше пуговицы. Рыжие шершавые пятна скрывали большую часть рисунка. Приглядевшись, можно было различить витиеватые линии узора и дугу цифры, похожую то ли на двойку, то ли тройку.

Никита зажмурил левый глаз, поворачивая монету на свет.

– Не могу рассмотреть.

– Судя по размеру, больше похоже на двойку.

– И что на за нее можно было купить?

Никита взвесил монету в ладони.

– Вот этого не знаю. Может, мороженое, а может, и новые ботинки.

– Круто, – качнул головой Ник. – А это что за шарик?

– Как думаешь?

Он взял шарик двумя пальцами, отмечая гладкую поверхность. Один бок изъела паутинка тонюсеньких трещин. Размер предмета был чуть больше пуговицы. Никита задумался, примечая ощутимый вес.

– Не знаю.

– Это пуля, – засмеялся Илья. –Такими заряжали ружья в старину. А теперь, когда мы все выяснили, начинается самое интересное.

Он подвинулся ближе к Никите и, чуть понизив голос, продолжил:

– Как я уже сказал, все это найдено в одном месте, на небольшом пятачке в лесу. Скорей всего, там располагался тот самый восьмой пехотный полк, в котором служил хозяин этих вещей. Возможно, эта монета из кармана его шинели, а пуговица с его плеча. Да и пуля, наверное, тоже его.

А теперь представь, как он, сидя у костра и кутаясь в шинель после долгого марша, вертел в руках эту монетку и думал, на что ее потратить: купить сапоги или отослать матери, а может, сделать подарок невесте. Или, к примеру, вообрази, как он начищал пуговицу для парадного смотра, чтобы она блестела в лучах солнца, и радовался, что вернулся живым с войны, как на его лице сияла улыбка…

Слушая, Вера совсем забыла, как сильно хотела есть. Она ярко представляла все сказанное Ильей и точно невидимой тенью присутствовала в той возможной реальности. На миг она даже ощутила себя невестой безымянного солдата. Вере подумалось, что пуля вовсе не была его, а наоборот, он был ей застрелен, и умер в том самом лесу, сжимая в руках монету и прощаясь с Ней. Весь этот выдуманный мир показался ей настоящим, живым рассказом, таким же реальным, как собственные воспоминания.

«Дверь в прошлое», – фраза закружилась в голове, напоминая жужжание летающего вокруг шмеля. Вера застыла, уставившись в одну точку. Легкое, так знакомое ей чувство тревоги, переливалось в груди. «Неужели она здесь? Нет. Еще слишком рано. Очень рано. Ведь на пороге только июль», – мысли вздрагивали, эхом отражаясь в висках.

Безымянный солдат растворялся, уходя в глубины сознания, точно утопленник, медленно погружаясь в темную бездну.

«Дверь в прошлое», – шмель подлетел к самому уху.

Слова ложились друг на друга, растягиваясь и ускоряясь, перетекая одно в другое, словно горячий воск. Вера почувствовала жар. Сердце дрожало, проваливаясь куда-то вниз, в пустоту.

«Прошлое», – глаза заволокло темными вихрями водянистого тумана. Вера моргнула, но как только веки разомкнулись, перед ней возникло серое маслянистое лицо – ее лицо. Те же нос и губы, широкий лоб и медные с рыженцой глаза, та же ямка на подбородке. Даже волосы убраны в точности как у нее. Однако выглядело оно моложе, свежее. Морщин не было, кроме одной, горизонтально пересекающей лоб. И еще – тонкий кривой шрам над левой бровью. Вера задержала дыхание.

«Она здесь».

– Привет, сестренка, – улыбка широко разъехалась в стороны, напоминая злобный оскал. Губы продолжали растягиваться, сомкнувшись в тонкую линию, поползли по скулам.

Вера снова моргнула.

Кожа стала подвижной, напоминая тонкое желе, обтекающее череп. Левый глаз, увлекаемый крохотными вращающимися спиралями, сдвинулся с места уползая вниз.

«Прошлое», – ухо вылезло на щеку. Губы опоясали затылок, наматываясь вокруг головы, подминая водянистую кожу и выдавливая зубы из десен.

Вера пыталась закричать, чувствуя на языке горькую слюну, но лишь хватала ртом воздух. Зубы с треском выламывались из десен, оставаясь болтаться бледными гирляндами на тонких изгибах корней. Волосы съехали на затылок, обнажая острую лысину.

Сердцова хотела отвернуться, закрыться руками, чтобы не видеть эту вращающуюся, безумную карусель, когда натянутые до предела ленточки губ лопнули и остатки зубов влетели ей в лицо, больно ударяя лоб и губы.

Вера почувствовала, как теряет сознание.

– …это все воображение. – Твердый голос Фикуса выволок ее из омута галлюцинаций. Вера быстро задышала, моргая.

Она по-прежнему сидела на полу, а теплые ладони Андрея лежали на ее животе. «Что произошло с ее лицом? Что вообще произошло?» – Вера стиснула зубы.

– Я сейчас, – она поднялась и быстро вышла из зала. Илья с Андреем удивленно переглянулись.

Заперевшись в ванной, выкрутила кран воды на полную и под монотонное журчание опустилась на корточки. Слезы съезжали по щекам вместе с тушью, оставляя черные дорожки. Закрыв лицо руками, она рыдала, вздрагивая телом от частых всхлипов.