Гордон пытался кричать, взывать к милосердию, только никто его не слушал. Каждый как мог, плыл, цепляясь за доску, и при этом топил товарища. Люди в панике утратили боевой дух, веру в победу, в свои силы, и бесславно тонули.

Янычары появились за городскими стенами и принялись из пушек стрелять по воде. Бомбы рвались, одна за другой, убивая беззащитных людей. Взрывной волной полковника Гордона бросило в реку, и Ефим, побежал за ним, прыгнул в воду, и схватил за воротник. Ещё несколько человек вошли в воду и, поддерживая Гордона, стали медленно грести руками на другую сторону Тясмина.

В холодных, мрачных водах, тонули стрельцы и казаки, не успевая уцепиться за доски. Сотни людей барахтались в воде, и захлёбываясь шли на дно. Ефима била по ноге сабля, и он кое-как грёб, повернув голову Гордона лицом вверх. Полковник был без сознания, и не подавал признаков жизни. Казак слабел, так как потерял за день много крови, и, сжимая зубы, высматривал берег. Тясмин не глубокая река, но с сильным течением. И на середине реки, храбрецы едва не захлебнулись. Возле берега росли деревья, и Ефим показал остальным, куда надо грести, чтобы ухватиться за ветки. Только он не знал, что возле самого берега водоворот, который может затянуть на дно. Красные грозди калины, свисали и едва касались воды. Ефим ухватился за крупную ветку и потянул на себя. Дерево нагнулось, но не сломалось. Казак толкнул полковника ближе к берегу, и смог перевести дыхание, удерживая ветку одной рукой. Раскачивая ветку, он попытался достать до дна. Только илистый берег резко обрывался и уходил на дно, тянулся к середине реки, и затягивал к водовороту. Что же делать?

В темноте он увидел, как кто-то с берега тянет длинную доску. Ефим, не веря своим глазам, схватился и с трудом выбрался на берег. Уже лёжа на животе, он подполз к воде, схватил полковника за волосы, чтобы попытаться вытащить. К нему подбежали запорожские казаки, и только тогда, им удалось поднять и вытащить из воды Гордона. Уложив полковника на спину, ему тут же стали делать искусственное дыхание, чтобы привести в чувства. Полковник застонал, закашлялся, и стал выплёвывать воду. Ефим упал рядом на спину, и раскинул на радостях руки в стороны.

Люди постепенно приходили в себя и с тоской в глазах смотрели на противоположный берег. На оставленный на растерзание врагам Чигирин. Город горел, и среди огня и дыма, сновали янычары, радуясь победе, и добивая раненных защитников. Тех, кому не удалось покинуть город. Каменная гора, казалась ещё мрачнее, и угрюмей, в лапах врагов. Ефим подошёл к воде и почувствовал, как к горлу подступил едкий ком, и глаза увлажнились от слёз.

Страшные городские руины, навевали тоску на всех оставшихся в живых. И Ефим впервые подумал о том, что лучше было упасть замертво на поле боя, получить в грудь пулю, либо утонуть в Тясмине, чем всё это видеть собственными глазами.

Юрий Хмельницкий.

Ещё при жизни Богдана Хмельницкого, третий сын, Юрий, в возрасте шестнадцати лет, был избран гетманом. Власть оказалась не под силу подростку, и он передал гетманскую булаву, Ивану Выговскому. И почти сразу отправился учиться в Киево-Могилянскую коллегию.

Иван Выговский заключил с поляками Гадячский договор, чем вызвал недовольство среди казаков. Собранная казацкая рада, в местечке Германовка, под руководством Якима Самко, шурина Богдана Хмельницкого, постановила низложить права Ивана Выговского.

Юрий Хмельницкий отправил доверенного человека к запорожцам, и просил их, чтобы они поддержали его кандидатуру на гетманство. И в Белой Церкви, на раде, единогласно, был провозглашён гетманом Юрий Хмельницкий.

Новый гетман занял город Чигирин, где находилась казна Выговского, и склад казацкой артиллерии. Между народом и старшинами накалялась обстановка, в виду грядущей войны с Польшей, и положения Юрия Хмельницкого, на тот момент, было весьма тяжёлым.

Из Киева против Польши вышел большой отряд, во главе с боярином Василием Шереметевым. Юрий Хмельницкий, с казаками, должен был принять участие в этом походе, но под Любаром, войска Шереметева, были остановлены, и заняли оборону. Все ждали, что вот-вот, на помощь подойдут казаки Юрия Хмельницкого, только этого не случилось. И войска Шереметева отошли к Чуднову, где были окружены польско-татарской армией. Зажав армию в плотное кольцо, татары с поляками двинулись против казаков Юрия Хмельницкого, и осадили его под Слободищем. Сам гетман Юрий Хмельницкий, под давлением обстоятельств, вступил в переговорный процесс, сдался полякам, и позже принёс присягу на верность королю.

Поражение и подписание капитуляции, недоброжелательно сказалось на войсках русско-казацкой армии Шереметева, и большая часть казаков не пошли за гетманом, оставшись в лагере воеводы Шереметева. Осенью, в ноябре, армия Шереметева капитулировала.

Весть о том, что Юрий Хмельницкий капитулировал, быстро разнеслась по левому берегу Днепра. Яким Сомко, поднимая казаков, двинулся на Юрия Хмельницкого, и в течение года, шла упорная борьба. В Переяславе, казаки Хмельницкого осадили Якима Сомко, но не имели успеха, и проигрывали. Отличаясь особой жестокостью, на левом берегу Днепра, когда людей угоняли в татарское рабство и выжигали целые сёла. Чтобы остановить Юрия Хмельницкого, на помощь Сомко, пришли царские полки под командованием Ромодановского, и Юрию Хмельницкому пришлось отступать за Днепр. Под Каневом он потерпел поражение, и только благодаря помощи татар Крымского ханства, удалось остановить войска Якима Сомко и Григория Ромодановского.

Авторитет как военачальника, Юрия Хмельницкого, был безвозвратно потерян, и в собранной раде, в Корсуне, Юрий Хмельницкий, отказался от гетманства, и решил подстричься в монахи.

При Корсунском монастыре Юрий Хмельницкий получил новое имя, Гедеон, только монашество, не смогло лишить бывшего гетмана, амбиций, и надежд на будущее. Об этом узнал новый гетман Павел Тетеря, и приказал арестовать монаха Гедеона, и посадить в крепость, в Львове. Откуда Юрий Хмельницкий был освобождён, уже после смерти Тетери.

Чуть позже в 1668 году Юрий Хмельницкий поддержал гетмана Петра Дорошенко. И через год, в 1669 году, угодил в плен к татарам и был отправлен в Стамбул. В Стамбуле к нему отнеслись с должным милосердием и поселили в монастырь. И он там находился до тех пор, пока не понадобился туркам.

* * *

Изгнанники с Левобережья Украины шли небольшими группами, то и дело, останавливаясь на привал. День выдался солнечным, и люди, уставшие и измученные, всматривались вдаль, с надеждой на лучшую жизнь, и желанием поселиться на брошенном хуторе, и окончательно обосноваться. Скрипели оси на телегах, и кони, худые, голодные, понуро свесив головы, едва передвигали ноги.

Поднявшись на крутой пригорок, переселенцы увидели небольшой хутор, заброшенный, и абсолютно пустынный. Нигде над крышами домов не поднимался дымок, не бегали по траве дети, и неслышно было мычанья в хлевах скотины.

Иван Свиридло, насупился, и прищурился, надеясь разглядеть среди домов, хоть какую-то жизнь. Спрыгивая с телеги, он взял под уздцы лошадь, и повёл её к хутору, прибавляя шаг. За ним пошли с телегами остальные, тихо перешёптываясь между собой.

Иван молчал, искоса поглядывая на жену, Марию, и двух малолетних дочек. Варвару и Милу. Девочки играли в куклы, и не обращали внимания на отца и мать. Мария лежала на соломе, прикрывая рукой глаза от солнца, и гладила младшую Варвару по длинным косам.

Конный отряд, сопровождающий переселенцев, значительно отстал. И появился только тогда, когда люди остановились возле хутора, и с ужасом смотрели на перекошенные хаты, заброшенные дворы, разбитые ставни и двери. Часть деревни была сожжена, почерневшие, закопченные стены, имели затрапезный вид, и не вызывали у переселенцев ни малейшего желания здесь оставаться.

Ивану от роду было шестьдесят лет, невысокого роста, выглядел он значительно старше. Кряхтя и ругаясь, Иван уныло качал головой и щурился. Выцветшие, бесцветные глаза, с чёрными кругами, на сухой, обветренной коже, с глубокими морщинами, подслеповато слезились. Разглаживая густую, рыжую бороду, руками, с дряблой кожей, землистого цвета, крутил тонкой шеей, словно испуганный зверь, попавший в силки, в ожидании смертного часа.