И, кажется, начинает понимать, что сейчас произойдет. Что до рудников он не доживет, и это хорошо, и даже не очень долго — развлечения орков эльдар обычно не переживают.

Потому что орки не рискуют и оружия дичи в руки не дают.

Перед ним в десятке шагов стоит вожак — Дагмор видит такого старого и мощного орка, каких ещё не встречал ни разу. Вожак смотрит на него самого весело, а на остальных — с лёгким презрением. Он доволен жизнью и собой, и ему охота чего-то интересного.

В нем на удивление не чувствуется злоба, которой сочатся мелкие и младшие в каждом смешке.

— Ты бежать, — говорит орк, указывая рукой вниз по склону. На руке грязный наруч из толстой кожи. — Быстро. Мы ловить снова.

…Орочий язык — смесь искореженных обрывков слов эльдар, звукоподражаний и кусков слов другого языка, слишком искалеченного и неблагозвучного. Как-то Дагмор долго ругался с Нимраном, утверждавшим, что это мог быть валарин.

Слушать его мерзко, понимать еще неприятнее. Но бывало нужно.

Дагмор смеётся, понимая, что ещё кусок свободы удача ему дарит. Удача в облике вот этой орочьей морды, поперек себя шире и с седыми клочками шерсти за ушами. Удача хотела развлекаться.

Один из орков покрупнее сунулся близко к дичи — пощекотать копьём по рёбрам и посмотреть, как будет уворачиваться. Отбив наконечник копья левой рукой — вот и наручник пригодился для защиты — Дагмор ныряет вперёд и привычным движением выдергивает нож у него из-за пояса. Отскакивает и кидается прочь. Ох и развлечет он их! Запомнят.

Бежать легко, даже голова почти не кружится. Ярость заполняет его, как раскалённый пар и несёт вперед. Позади остальные орки отчаянно хохочут над ограбленным. Другие орки всегда хохотали при этом. Всегда.

Дороги теперь он не знает — но и прочие не знают тоже!

Ступенью склона ниже он оборачивается — и видит, что за ним устремляются с десяток орков, серый гаур и вожак, а прочие с мелким гауром движутся назад, к перевалу. Дагмор едва верит своим глазам.

Они поняли, что их провели, думает он, сбегая по тропе на следующий уступ. Но не поняли, сколько эльдар скрылось, иначе не разделились бы так смело. Они там справятся. Должны справиться!

А у него только два опасных противника — серый гаур и вожак. В таком порядке. Гаур неспешно бежит по следу, и точно не будет первым, кто нападет — есть время подумать, как его одолеть. А вожак… Вожак идёт последним. И, кажется, по-прежнему ухмыляется.

Времени немного. Сейчас он постарается оторваться от погони как можно дальше, они растянутся неизбежно, и у него будет два-три противника разом, но не дюжина.

Бежать босым непривычно, он так бегал лишь в детстве, по саду, по ближним ласковым лесам. А земли Аглона ласковыми не назовешь никак.

Беречь силы, повторял он себе каждый раз, когда ускорялся до предела. Да, сейчас сил больше, чем будет потом, бежать легче, и все же беречь. Один раз он уже не рассчитал.

И все же снова и снова ярость заставляла сжигать силы в яростном беге. На время скрыться с глаз врагов, они растянутся, рассредоточатся…

Услышав журчание ручья, метнулся к нему, побежал по воде — едва не полетел головой в камни. В скользкие, едва прикрытые водой камни. Не то, чтобы ногам стало слишком больно, все же в шахтах давно не было иной обуви, чем обмотки, но стало ясно, что скорости здесь не добьешься. А пустить драные штаны, и так еле держащиеся на верёвке вместо пояса, на что-либо невозможно…

Зато какие камни здесь удачные!

Взяв в зубы нож, он подхватил тяжёлый кремневый желвак, потом угловатый обломок гранита, после мгновения колебаний расколол кремень одним ударом на две части. Потом одну из половин поставил на ребро и отколол две толстые пластины. Стук услышат, но неважно. Ещё два удара — и одна из пластин стала почти треугольной, с острыми сколами по сторонам. И ещё два удара, чтобы сузить заднюю часть. Детские игры в Великий поход…

Бросил осколки в ручье и побежал дальше так быстро, как только мог по воде и скользким камням. Временами выбегал на берег и бежал вдоль него, оглядываясь назад.

Держать каменное острие было неудобно и даже больно из-за свежих сколов, но это оружие одного удара. Дальше будет ятаган либо копьё. Или не будет.

Будет. Никуда не денется.

Гаур не потеряет следа, но задержится. Остальные просто побегут вдоль ручья. А почему он решил, что рядовые орки обгонят гаура? Да потому что у них мозгов нет, а азарт есть. А гаур и его вожак пока не спешат.

“Вожак пусть думать, башка большой” — приговаривал последний надзиратель…

Два крупных орка мелькнули позади в камнях. Радостно взвыли, припустили быстрее. Дагмор снова выскочил на берег, промчался до ближайшего извива русла…

Дальше склон просматривался на треть лиги, выбора сделали за него. Он спрыгнул в ручей под уступ и скорчился прямо в воде, схватив нож в зубы.

Проклятье, холодно, не потерять бы скорости.

Затопали сверху тяжёлые сапоги. Он их вспомнил, как мелькали перед глазами там, наверху, в пыли — нет, такую дрянь надевать нельзя, разве что по льду бы предстояло идти.

За сапог он и ухватил левой рукой шагнувшего с уступа орка, дёрнул ногу на себя и направил его мордой на камни в ручье. И сразу прыгнул на второго, бегущего следом.

Глухо стукнуло сзади. Второй шарахнулся — и Дагмор швырнул ему в лицо каменное острие, которым не сумел дотянуться. Кремневое острие, нежное, хрупкое и полупрозрачное на конце, воткнулось в глаз, как в масло, и вошло на всю ширину глазницы.

Заорать орк успел. Вскинул руку к лицу, отмахнулся ятаганом наугад, Дагмор ножом полоснул его по руке и выхватил ятаган из ладони. Снёс окровавленную башку следующим взмахом.

Первый орк слабо ворочался в ручье, хлюпая и сжимая руками голову. Дагмор покосился на него, глянул назад — и бросился вниз по склону. Один кривой ятаган ничем не лучше другого.

Два.

Остальные теперь будут настороже.

Бег разогнал холод, тяжесть оружия в руке бодрила. И даже неплохо ухожен и наточен, только от оплётки рукояти очень уж воняет жиром и земляным маслом, что ли. По одному этому запаху его можно найти!

И найдут скоро, думал он, а позади завыл гаур.

Против гауров нужно копьё, кирка или топор, а не ятаган.

И он снова бежит изо всех сил, вперёд и вниз, туда, где в распадках и ложбинах растут хоть какие деревья и кусты, потому что даже кривая деревяшка против гаура лучше, чем никакая.

На пути туда обширный курумник, и тропа вьется по нему хитрыми витками среди угловатых камней всех размеров — нет ему такой роскоши, как тропа. Вой гаура подстёгивает его, ярость подстёгивает не хуже — Дагмор мчится прыжками, словно едва касаясь камней, видя только макушки деревьев, торчащие из низины впереди. И ещё порой, краем глаза — движение на склоне позади. Никаких больше расчетов, сбережения сил и другой ерунды, есть только бег наперегонки с гауром и двуногими тварями. Развлечения не выйдет, поняли они теперь. Все только начинается!

Первую рощицу он проломился насквозь с руганью — эти кривые, тонкие берёзки не годились ни на что. Быстрее, ещё быстрее… Гаур-то не торопится, похоже, гаур-то его изматывает…

Плохо.

Очень плохо.

Либо гаур его измотает вправду, либо увидит древко и в драку не полезет..

Мысль не успела стать словом, а он уже летел кубарем на землю, радуясь, что хоть камни пореже стали. Вскочил, побежал дальше, напоказ припадая на одну ногу и чаще оглядываясь.

До второй рощицы, прозрачной, жалкой, даже спрятаться негде без защитной одежды, оставалось недалеко, и гаур позади прибавил ходу. Хорошо, что отстал вожак, небось, любуется сверху.

У него будет пригоршня мгновений. Снова быстрее…

Нырнул в лощину с такими же трепетными берёзками, лишь немного выше прежних.

Выцепил взглядом самую крепкую.

Снёс косым ударом полствола, оставив узкий, острый срез.

Вой позади.

Удар, другой, третий — перекрученная у корня березка рубится плохо. Рывок частью выворачивает ее из земли, а потом раздается скрежет когтей по камням, гаур врывается в лощину, как метательный камень и прыгает.