Посмотрел по сторонам. Бездомный ушел. Бомж, и тот бросил. Что за день… Посмотрел на тучи, дождь и не думает прекращаться, льет, гад, как из ведра и все тут.

Зашел за угол, встал под узкий навес, убедился, что никто его не видит, и с горла, залпом выпил пол бутылки.

Хм. Вкусненько.

Покрутил в руке бутылку. На этикетке красуется ухоженный сад и надпись «Плодово-ягодное вино» высший сорт. Да уж – высший сорт; винище из разряда три топора портвейн. Но пьется, нужно признаться, как сок.

Тело расслабилось, тепло пробежало сверху вниз и обратно.

Откусил яблоко – ну и гадость, выплюнул на землю. Абсолютно безвкусное. Словно вату пожевал. Пластиковое и то сочнее будет.

Запил вином, покатал высший сорт между зубами, прополоскал горло, проглотил и швырнул огрызок за забор.

Дождь больше не беспокоит.

Закурил.

Сигарета тут же намокла, расползлась в пальцах, пришлось выбросить. Спрятал подальше пачку. Повертелся в поиске более подходящего места переждать непогоду, ничего не нашел поблизости. Спрятал чипсы за пазуху, застегнул плотнее куртку и, не переступая лужи, напролом, пошел обратно к дому. Прикрывая пальцем горлышко плодово-ягодного, что бы капли не попали внутрь.

Промок насквозь.

Сто раз пожалел, что не остался в магазине переждать ливень.

И вот он – закон подлости в действии: на пол пути к дому, дождь прекратился. Как тут не назвать его плохим словом?

Прибавил шаг.

Нужно поскорее вернуться домой, пока дождь не начал с новой силой.

Сильно быстро идти не получилось. Продвигался зигзагами, от столба к столбу. Сопротивляясь инерции, вел неравный бой с гравитацией.

На ходу допил оставшиеся пол бутылки и выбросил тару в кусты. В тех же кустах справил малую нужду, и с расстёгнутой ширинкой продолжил путь.

– Добрый день! – окликнул голос за спиной.

Вадим остановился, оборачиваться совершенно не хочется, перед ним плывет серый помутневший город; вращается, как картинка в калейдоскопе перед глазами дальтоника, страдающего от гиперметропии.

– Ау, есть кто дома?

– Во нажрался… – послышался второй голос. – В обед нарезался и бродит под дождем.

– Забираем, а то того и гляди свалится под деревом и сдохнет от переохлаждения.

– Повели, там разберемся.

Вадим почувствовал, как крепкие руки с обеих сторон подхватили его.

– Не дергайся, пройдем в отделение.

Двое полицейских, воротя нос от мокрого задержанного, волокут Вадима вдоль «Гуляки» куда-то в сторону центральной улицы.

– Постойте!

Мигом протрезвел.

–Я в этом доме живу, не надо в отделение, – постарался вырваться. – Подумаешь, перебрал слегка… Ну, не рассчитал. С кем не бывает?

Полицейские остановились.

– Документы есть с собой?

Вадим вытащил паспорт и протянул сержанту.

Тот полистал, проверил адрес прописки, фамилию. Сверил фотографию с мордой пьяного задержанного.

– Что же вы, Вадим Михайлович, в таком виде и по улице?

– Дождь… Замерз… – развел руками. – Переборщил с согреванием. Виноват, – улыбнулся и пожал плечами.

Главное не хамить. Вежливо улыбаешься, соглашаешься, притворяешься дурачком, соглашаешься и не споришь, не споришь и киваешь, киваешь – авось отпустят. Всем известно, кто работает в полиции, как работает этот кто, и как правильно называть такого этого.

– Ладно, – патрульному явно не хочется тащиться в участок по такой погоде. Отправить алкаша, и концы в воду. – Сам доберешься?

Вадим закивал. Конечно, вон подъезд.

– И это, – сержант посмотрел вниз. – Срам прикрой, сквозит, – неестественно засмеялся от своей глупой шутки.

Вадим тоже захохотал и застегнул ширинку.

– Всего доброго. Не злоупотребляйте, – пригрозил пальцем второй, и патруль удалился.

А говорят, в органах правопорядка одни козлы работают… Нормальные люди. Подумал и услышал от удаляющихся патрульных: «Надо было хоть подсрачников надавать. Или дубинкой разок».

Словно по щелчку пальцев, как только полицейские скрылись из виду, опьянение вернулось; да не просто вернулось, а с удвоенной силой накрыло. Писатель чихнул. Апчхайяй. Затем еще раз и еще. Остановить пьяный чих – задача не из простых.

– Апчхайяй, – в очередной раз раскатисто чихнул, скукожился; сопли вылетели из носа, прилипли к щеке. Апчхайяй, уже слабее чихнул, утерся рукавом, сделал шаг и еще раз чихнул.

Прошло.

С трудом переставляя мокрые ноги, шаркая ботинками об асфальт, добрался к дому.

Зашел в подъезд, запах мочи с невероятной силой ударил в нос. Аж глаза заслезились. Можно парфюмера звать, пусть соберет аромат в бинты с маслом, перегонит в своем маньяко-аппарате, и запустим новую линейку индивидуальной защиты «Перцовый баллончик – поплачем без перца.» Золотая жила.

Пошатываясь и тяжело дыша, добрался до лифта. Нажал на кнопку вызова.

Тишина.

Понажимал несколько раз – глухо, лифт не работает.

– Ну е-мое.

Пнул коленом в дверь. Громко выдохнул, проверил цела ли вторая бутылка ароматного плодово-ягодного напитка. Нащупал в кармане шоколадку. Откусил вместе с этикеткой, разжевал и выплюнул. Из-за запаха в подъезде, шоколад на вкус, как простынь в доме престарелых.

Вцепился руками в поручень и пошлепал наверх, спотыкаясь на ступеньках.

Поднялся на третий этаж. Вставил ключ в замок. Не проворачивается. Попробовал другой – не подходит.

«Неужели Лиза сменила замки, пока меня не было?» Мелькнула мысль. «Вот сука!»

– А ну открывай!

Стукнул кулаком в дверь.

– Открывай, я сказал! Открывай, падла, ни то сломаю к чертям собачим!

За дверью послышались шаги.

– Кто там? – отозвался мужской голос.

Вадим опешил.

– А ты кто?

Дверь открылась.

На пороге стоит сосед, жует что-то. В домашних штанах, с голым торсом. Стоит, смотрит и понимающе снисходительно улыбается.

Вадим потерял дар речи. «Это, что выходит? Она все это время с соседом крутит шашни?»

– Привет, Вадим, – не протягивая руки поздоровался мужчина. Явно, падла, сдерживается от смеха, – Перепутал? Это третий этаж. Тебе выше…

Писатель поднял глаза, посмотрел на номер. Цифры расплылись. Напрягся, сфокусировался – точно, не та квартира.

– Ой, – смутился и звонко икнул. – Извини, друг.

Не прощаясь, отвернулся, и по одной ступеньке, шаг за шагом пошел выше, перебирая поручень. Сосед что-то еще сказал, хихикнул и закрыл дверь.

Два лестничных пролета, три…

Четыре, пять.

– О! Монетка, – Вадим подобрал четвертак. – Хорошая, ик, примета, к удаче…

На шестом этаже писателя стошнило.

«Это все из-за яблока вонючего, или шоколадка, просроченная».

Стошнило, присел на ступеньку, подвинул блевотину ботинком – спрятать не получилось. Разорвал пакет с чипсами, присыпал рифлеными пол – замаскировал. Теперь, кажется, никто не поймет… Просто чипсы уронил и все, никакого криминала. Прикрыл глаза, выдохнул сквозь сопли с облегчением и задремал.

Почувствовал себя лучше, чуть протрезвел. Рассудок вернулся, но тело отказывалось подчиняться. Последний этаж преодолел на карачках.

Седьмой.

Поднялся. Проверил цифру на стене. Моя дверь, та самая. На всякий случай проверил номер квартиры. Еще раз перепроверил – ошибки быть не может, моя.

Вставил ключ. Провернул. Открылась.

Прошел в коридор.

Разулся, по-хозяйски бережливо, поставил ботинки на полку. Один башмак звучно упал, разбросав налипшую на нем грязь по ламинату. Нагнулся за ним, пошатнулся – передумал, пусть полежит.

Заглянул на кухню – никого.

– Лиз, – стянул мокрую куртку, бросил под ноги.

Достал жвачку, чтобы изо рта не пахло, постарался притвориться трезвым.

– Лиз?

Не спешил заходить, мало ли. Если жена не в духе, можно спрятаться в туалете.

– Ли-за? – позвал еще раз громче.

Снял штаны. Прошелся по квартире, оставляя следы мокрых ног, Лизы нигде нет. Снял майку, трусы, надел спортивную кофту, с капюшоном. На автомате включил компьютер и рухнул, где пришлось.