– Прости. Разговор важный. С издательством… – показал разбитый телефон жене.

– Опять отказ? – еще непроснувшиеся глаза прищурились на Вадима.

– Смени тон. И так тошно.

Прошел на кухню.

Лиза рывком затянула пояс халата и пошла следом. Встала напротив двери, загородив собой выход, и, намекая, что разговора не избежать, приняла позу «сахарницы», растопырив локти в стороны и уперев кулаки в бока.

Любит она это дело. Хлебом не корми, дай поорать. День на ругань, три на молчаливую ссору и избегание друг друга, час на примирение, десять, ну может пятнадцать минут на окончательное примирение, затем сон, а утром все по новой. Где та девушка-Лиза, которую звал замуж? Куда подевалась понимающая, нежная, ласковая, сексуально ненасытная девушка? По приоритетам скорее в обратном порядке правильно, на последнем месте понимающая. И где он, тот Вадим? Парень с горящими глазами, с рельефом и кубиками пресса, густой шевелюрой и острым умом; готовый свернуть горы, шею, косяк, свернуть налево при случае, да что угодно и как угодно готов свернуть. Для которого не существует непреступных крепостей.

Посмотрел на разбитый экран, грустное лицо в отражении посмотрело в ответ. Плохая примета глядеться в разбитое зеркало.

Отложил осколки, двумя руками поправил резинку от трусов, словно ныряльщик-морж перед заплывом в проруби, сел на стул и приготовился к очередной порции утренней нервотрепки. Выдохнул и слегка кивнул – мол, начинай.

Лицо жены приблизилось.

– Я написал отличный роман, – имитируя мужской голос и кривляясь начала Лиза. – С таким сюжетом буду нарасхват, – вытянула перед собой кулак и оттопырила средний палец. – Ну? Смотрю, прям расхватали тебя. А?

Писатель молчит. Рассматривает маникюр, на все еще направленном в свою сторону среднем пальце. Маникюр, надо сказать, отменный; Вадим молчит. Не слушает, думает о своем и молчит. Проще дать выговориться за час, чем спорить и пытаться что-нибудь доказать в течении двух, и не факт, что докажешь, скорее наоборот, закончится тем же, только продлится дольше. Поэтому, с видом максимально внимательного слушателя, спрятался в мире своих фантазий и молчит.

– Ты меня вообще слышишь?

Почувствовала, зараза, что теряет слушателя. Она всегда такое чует. Машет теперь руками перед лицом. Злится. И пусть себе машет. Главное не поддаться и не ответить. Нет-нет.

Виновато кивнул, пожал плечами, дескать просто нечего возразить – ты во всем права, и продолжил представлять прогулку по осеннему лесу. Листва шуршит под ногами, солнышко пробивается сквозь ветви и иногда приятно слепит и где-то вдалеке, настолько далеко, что практически не слышно, ругается и машет своими руками жена.

– Не взяли здесь, не переживай – издательств много. Так ты говоришь?

Застыла в сантиметре от мужа, настолько близко, что неприятный запах нечищеных после сна зубов ударил прямо в нос. Вадим стерпел и не подал виду, но вернуться обратно на свою уютную осеннюю аллейку больше не получилось.

– Лиз, все наладится. Давай не будем?

– Что не будем?

Лиза закипела. Наконец-то услышала что-то в ответ и теперь есть за что зацепиться. Следовало молчать. Вот зачем открыл рот? Знал же. Выдохнул и потер лицо руками.

– Что у тебя может наладиться? – закричала, распаляя сама себя и задыхаясь от возмущения. – Ты постоянно повторяешь эту фразу… Зачем? Для чего? М? Ответь! – опять замахала руками, не давая ответить на вопрос. – Я сама скажу зачем, – ухмыльнулась, – Стараешься успокоить себя… Не меня, – перешла на снисходительный тон, – Миллион лет назад удалось продать посредственный рассказик. Возомнил себя писателем. Писатель, хах. Насмешил. Он, видите ли – пи-са-тель.

Осеклась.

Поняла, что уже перегибает, перебор. Моментально остыла, и слегка извиняясь обиженно добавила: – Морочишь голову и себе и мне.

Посмотрела на Вадима – сидит, молчит, спокойный. Фыркнула и пошла наливать кофе.

– Будешь? – приподняла чашку.

Помотал головой.

– Ну все уже. Не молчи, – поменяла местами тапки на ногах, спросонья одетые левый на правую ногу. – Найди нормальную работу. Зарабатывай, как все… И не будет тебе никаких скандалов. Мужчина ты или где?

Вадим ничего не ответил, выдержал завтрак из гноя и желчи, вышел в коридор.

Итак, приступим к выполнению плана-побега: срочно скрыться в другой комнате, другом городе, на другой планете… Пока не лопнул переполненный пузырь и жену не накрыло, не смыло ответным потоком помоев.

Лиза продолжает что-то бормотать из кухни, то обвиняя его во всех смертных грехах, то оправдывая. И зачем вообще женщине оппонент в ссоре? Сама с собой здорово справляется.

Натянул на босую ногу ботинки. Зря, кстати купил ботинки на шнуровке, были бы с резинкой или на липучке… Успел бы… Выскочил по-быстрому на улицу, покурил, успокоился, остыл и пе-ре-тер-пел. Но. Проклятые шнурки.

«Бум» раздался звук удара кулака о стену.

Посмотрел на руку, на костяшках появилась кровь. Странно, на эмоциях боли абсолютно не чувствуешь. Через час кулак опухнет и начнет щипать, но это позже, а сейчас – «режим терминатора активирован».

– Грузчиком надо, или дворником? – запихал часть майки в штаны, застегнул ремень. – Ты этого хочешь? Этого от меня ждешь? – не справляясь с переживаниями, вернулся на кухню. Перегородил собой двери на манер Лизы, чтобы не дать ей сбежать с поля брани. – Хорошо, пойду сторожем!

– И не факт, что справишься, – спокойно парировала и звучно отхлебнула кофе.

Кулаки сами сжались, глаза забегали по комнате: кухонная плита, жена, раковина, холодильник, опять жена, сковорода, стул, голова жены. Жажда крови. Взгляд остановился на ноже. Огромный тесак для разделки мяса. Острый, как бритва, Вадим сам его заточил, пересмотрел с десяток роликов в интернете с инструкциями как правильно использовать точильные камни, потратил два часа, и сейчас лезвие тяжелого ножа без труда под собственным весом разрежет лист бумаги, лист фанеры, да что уж там – лист стали восьмимиллиметровой проткнет, как перину.

Или нет…

Лучше поработать тупым ножиком! Как раз есть такой, для нарезки хлеба, совершенно тупой, как мои шутки в глазах этой стервы.

Подошел к подставке с ножами.

Интересно, сколько секунд понадобиться, чтобы отрезать ей язык?

– А ты? Только и знаешь, как мозг трахать!

– Просто найди работу, – перебила Лиза. – Нормальную. И не надо здесь передо мной трясти бубенцами. В своих неудачах сам виноват. – затарахтела припоминая все мыслимые и немыслимые промахи мужа. Не забыла и про свой любимый монолог о лучших годах жизни, бездарно потраченных на такого бесполезного оболтуса и недотепу, как ее муж. Припомнила все: и периодичность подаренных букетов, и как подло всех опозорил и подставил на семейном празднике, и разбитую вазу и неравномерно разрыхленную землю в горшке с фиалкой и пережаренный омлет.

Вадим закипел, зубы стиснулись, лицо покраснело, ноздри раздулись и пыхтят, как сопла газовой горелки. Ну берегись! Напросилась. Сейчас все выскажу. Сначала язык. Вырву ее грязное помело, и после, в тишине…

– Все! – не дала возможность вставить и слово. – Я так больше не хочу… Не могу! Хватит! – ее фраза продолжилась звуком разбитой о пол тарелки.

Затем все стихло.

Повисла минутная пауза, которую никто не хотел нарушать.

– Хорош орать! Придурки! – донесся из-за стены хриплый голос соседа.

Вадим улыбнулся.

– Это одичалый, – шепотом, сдерживая смех, произнес и последил за реакцией Лизы на каламбур.

Не смешно. Жена не смеется…

– Ну, типа шутка в тему… Понимаешь? Люди, живущие за стеной – одичалые… – пояснил, махнул рукой, – Ой, ладно…

Лиза наморщила лоб – какой же все-таки придурок у нее муж. И какое у него дурацкое чувство юмора. Идиот, одним словом – идиот.

– Короче, пора с этим уже что-то делать.

– Лиз.

– Не Лизкай, дай договорю, – ее тон стал серьезным. – Мне надоело жить с неудачником, – звучно размешала сахар, гремя ложкой о стенки чашки. – Пустая. Трата. Времени, – отделила каждое слово ритмичным стуком. Опустила глаза. – Вечером меня здесь не будет.