На холодную сковороду закинул пельмени. Слипшимся комом вывалил. Добавил растительное масло; полил нерафинированным сверху, прямо на горку.

Включил плиту.

Сдобрил блюдо кетчупом, посолил. Разбил яйцо, перемешал, и обильно залил пельменную кашу майонезом.

Потыкал вилкой – скворчит. Накрыл крышкой.

Дым от сигареты, зажатой во рту попал в глаз. Прищурился и ртом передвинул окурок на другую сторону.

В дверь позвонили.

– Кого там принесло? Убирайся.

Поднял крышку, посмотрел на скворчащую горку талых комков. Мука с мясом расползлись по сковороде, выглядят мало привлекательно.

Подавил рвотный рефлекс.

Помахал руками, отгоняя аромат. Бросил крышку на место, та брякнулась раскатисто, как монета. Дернулся, приготовился к головной боли.

Хм.

Чувствую себя совершенно нормально; похмелье почти прошло.

Звонок повторился, за ним последовал отрывистый стук и бряцанье дверной ручки.

– Сказал же – убирайся, кто бы ты ни был.

Отодвинул сковороду с плиты и пошел открывать.

– Меня нет. Ушел по делам.

Рывком открыл дверь.

– Что тут непонятного? Проваливай.

На пороге стоит бездомный. Тот самый, которого вчера встретил у магазина. Все в той же куртке, со своей странной шапкой в руках.

– О. А как ты тут? Чего пришел?

– Привет.

Бездомный старался разглядеть квартиру, просовывая лицо в приоткрытую дверь.

– Так приятно, что узнал. Боялся, не вспомнишь.

Просунул ногу в проем, исключая возможность захлопнуть дверь перед носом.

– Ты обещал угостить сигареткой. Я решил… Решил, может зайду – поделишься.

– Решил – заходи.

Распахнул дверь и протянул свою раскуренную сигарету. Бездомный переступил порог, взял окурок, бережно обтер фильтр пальцами и затянулся.

– Меня Альберт зовут, если что. – бросил, и не разуваясь прошел на кухню.

Закрыл дверь. Дважды щелкнул замком. Хотел предложить гостю пройти на кухню, «чувствуй себя как дома» и все прочее, но пока соображал, Альберт уже поставил чайник.

– Не разувайся. Чего уж там.

– Можно, я кофе выпью? Смотрю, у тебя вкусное, в банке.

Альберт повертел в руках упаковку растворимого Nescafe.

– Все, что увидишь бери – пользуйся. Я бы супом тебя накормил, да ты немного опоздал. Так что пей кофе.

При упоминании супа, Альберт осуждающе покачал головой и сделал жест, означающий – ничего страшного, но в другой раз учти, что гостя лучше бы супчиком угостить. Заварил большую, самую большую чашку, из тех, что смог найти, чашку чая. Пока выбирал из чего пить – перецапал грязными пальцами всю посуду.

– Выпью чаю, но кофе тоже угощусь. Можно?

Не дожидаясь ответа, отсыпал на салфетку растворимый порошок и спрятал в карман.

– Альберт, могу тебе пельмени предложить, – вспомнил про свой питательный завтрак чемпиона. – Вкусный рецепт. Если желаешь.

– О! Неплохо звучит.

Альберт пододвинул сковороду, заглянул под крышку. Скривился. Вернул все на место.

– Хотя, нет, спасибо. Я ж забыл… Не люблю пельмени. Печенюшечку еще схвачу лучше, – запихал в рот жменю печенья и с набитым ртом, хрумкая и роняя крошки продолжил, – Хороший у тебя дом. Здесь тепло. У меня тоже был дом. Получше, конечно, чем твоя квартирка, – бросил оценивающий взгляд по сторонам, – Но, знай, у тебя тоже неплохо. – постучал ложкой о край чашки, облизал и положил на блюдце.

Вместо ответа, достал таблетку анальгина, закинул и проглотил. Поморщился, поискал, чем запить, не нашел ничего, кроме кипятка, перетерпел горечь.

– Не злись только, – Альберт звучно отпил маленький глоток, обжегся и смешно подвигал губами. – Я ж не хочу тебя расстроить. Просто сказал, как есть. Приятно, кстати, что запомнил, как меня зовут.

Угу, я вообще сама внимательность. Сглотнул несколько раз, стараясь протолкнуть вставшую посреди горла таблетку. Я бы еще спросил, как ты докатился до такой жизни, если у тебя было все… Но, плевать. Запрокинул голову, таблетка и не собиралась проваливаться.

– Что ты все время молчишь? Вадим, а чем ты занимаешься? – отрезал толстый кусок батона и принялся густым слоем намазывать на него масло. – Ну, в смысле, кем работаешь?

– Никем, – сел за стол напротив, налил себе чай. – Думал, что писатель. Да вот что-то ничего не пишется, – сам удивился своему неожиданному откровению перед бомжом, и снова безуспешно попытался проглотить таблетку.

– А это? – Альберт ткнул пальцем в распечатки. – Твой рассказ?

– Нет.

Выхватил из рук листы, свернул в трубочку и запихал в мусорное ведро.

– Можно прочитать? – достал сверток, и не дожидаясь разрешения зачитал вслух. – Так-так, что тут у нас? Миф… Существа… Творчество… – перелистнул страницу. – Донор… Муза. – бегло просмотрел напечатанное. – Ритуал. Хех. Понятно. Таланту не хватает вдохновения?

Вадим вернул листы в корзину.

– Таланту? Я чмо тупорылое. Какой в жопу талант?

– Не сгущай. Нормальный ты мужик. Только язычник что ли? Ритуалы собрался проводить.

– Все. Иди откуда пришел.

– Расслабься…

– Вали на хер.

Поднялся и кивнул на выход. Чего я должен тебе что-то рассказывать или оправдываться? Нагостился бомж, пора вышвыривать.

– Да. Тебе точно нужно расслабиться, – вытащил из-за пазухи бутылку. Посмотрел на свет мутное содержимое и протянул Вадиму, – Как знал – захватил. По пятьдесят? За знакомство.

– Убери, – снова подавил рвоту. – Не могу на это даже смотреть. И вот с бомжами еще не бухал.

Альберт захохотал, потом резко стал серьезным. Строго поставил бутылку на стол.

– Во-первых, я не бомж. А во-вторых, такую ты точно не пробовал, – снова захохотал, подхватил бутылку.

Повертел в руках, и с еще большим наслаждением посмотрел сквозь жидкость на свет. – Гарантирую. Такого ты не пил и вряд ли где-то еще попробуешь. Это не напиток – лекарство.

Вадим достал две рюмки. Хера ломаться?

– Лей. Будем лечиться.

– Вот! Вот это уже разговор! Только смотри, задержи дыхание, когда проглотишь, – вдохнул, показал, как правильно задерживать.

– Спиртяга?

– Не обзывай продукт. Я же сказал – чудесный напиток. Нектар богов. Лечит все болезни, – улыбнулся. – Смотри какой я здоровый, хотя живу на улице.

Вадим отвернулся от улыбающегося бомжа, что б случайно снова не увидеть беззубый рот, но опоздал. Странно. Все зубы на месте. Целее целых. Белоснежная, мать ее, улыбка, хоть сейчас снимай в рекламе новой зубной пасты. Может показалось тогда, у магазина?

Альберт тем временем, практически не глядя, ориентируясь на звук, разлил по рюмкам. Буль-буль-буль, передвинул к другой рюмке, Буль-буль.

– Странный ты. С виду – бомж. Но какой-то не такой.

Залпом влил в себя содержимое рюмки, и как учил Альберт, задержал дыхание.

– Странный говоришь? – гость выпил, даже не поморщился. – В чем странный?

– Ну, – выдохнул и скривился. За долю секунды, румянец накатил на щеки. Живот заурчал. – Ну, для начала, хоть бы – не воняешь. Одежда рваная, но не грязная, – еще раз передернуло от напитка. – Ну и это. Наглый ты.

– Давай сразу по второй? Что бы первой было не так одиноко? – прервал рассуждения и поднял бутылку.

– Давай, – кивнул и пододвинул рюмку.

Альберт повторил процедуру, разлил, ориентируясь по бульканью и не отрывая взгляда от нового друга.

– Ты хочешь вызвать музу, – констатировал и посмотрел на рюмки, поровну ли разлил. Одобряюще кивнул сам себе, мол – глаз-алмаз; поставил бутылку, поднял рюмку и протянул в сторону Вадима, предлагая чокнуться.

– С чего ты взял? Ничего я не хочу.

– Знаю, – понизил голос и кивнул на мусорное ведро, где покоились распечатки. – Видел… Здесь нечего стесняться. Я могу помочь. В этом деле знаю, поверь, и помогу.

Поднял выше рюмку.

– Поможешь? Как? Станешь моей пьющей музой? – чокнулся, залпом опрокинул вторую.

– Ха-ха. Не, ну, в музы меня не назначал еще никто.

Выпил и постучал по спине закашлявшегося Вадима.