– Конечно, брат-сват. А с чего вдруг быстро?

Он обернулся и увидел волков. Свои ноги Говорун больше не контролировал. Он пронесся мимо друга так, словно не бежал с горы, а летел камнем. Трофим оступился и замахал руками. Перед глазами появилось небо, и огромная луна ему будто ухмыльнулась. За то время, что он эквилибрировал над обрывом, он успел вспомнить свой велосипед и маму, которая наверняка удивится, найдя его кровать утром пустой.

Как только чудо вернуло ему равновесие, он кинулся вниз, едва разбирая под собой тропу. Несколько раз он поскальзывался и съезжал с камней на попе. Однажды Трофим зацепился носком за колючку и несколько метров пролетел вперед носом. Его колени были разодраны в кровь, локти счесаны. На правом плече порвалась футболка. Но поднявшись после падения, Трофим и не думал останавливаться. Он понесся вперед и в нескольких прыжках настиг пляж. Там он снова зацепился за куст и грохнулся в мелкую гальку. Набежавшая волна окатила его пеной.

Трофим вскочил на ноги и глянул вверх по склону. На тропе волков не было. С пляжа он хорошо видел путь до середины горы. Другая часть скрывалась за склоном и, чтобы рассмотреть вершину, он забрался в море по пояс. С тропы до сих пор сыпались мелкие камни, и стоял легкий шум обвала. Волков он не увидел.

Трофим задыхался. Соленая вода накинулась на истерзанные участки кожи, и только сейчас он почувствовал, как ноет его тело. Шок отступал. Волки не гнались за ними, и Трофим решил, что они были не настолько голодными, чтобы бросаться вниз со скалы. Только такие душевно больные, как он и Говорун, способны совершить нечто подобное. Снизу тропа смотрелась очень опасной. Они ходили по ней уже много раз, но никогда прежде они не решались по ней бежать.

Трофим зашел в море по грудь. Волны тут же подхватили его и понесли прочь от берега. Море казалось ему злым, но не опасным. Уровень воды поднялся. Узкая дорожка, ведущая в обход горы к нудистскому пляжу, исчезла. Пена билась в стену грубых камней и, если бы не рокот волн и чудовищное нависание скалы, это место походило бы на ванну в дедушкином доме.

Трофим обогнул скалу и оказался в небольшой лагуне, где в жаркие дни им приходилось наблюдать за голыми женщинами. Сейчас здесь никого не было. Море отвоевало часть берега. Другую часть накрыло пеной и ветками, и полоска суши превратилась в испорченный памятник природы. Трофим не решился подходить близко к скале, опасаясь, что море вытолкнет его на камни. Луна освещала прибрежную зону, и он видел глыбы, торчащие из воды подобно истуканам. Дно было скользким, каменистым и полным расщелин.

Недалеко от себя он увидел то, что не увидел с высоты из-за нависающего утеса. Скала хранила в себе десяток тайн, и с какой бы точки он не смотрел, вдоль прибрежной линии оставались скрытые места. Где-то виной тому были изгибы, где-то нависание, а где-то просто волшебство. Сейчас, в нескольких метрах от себя он увидел легкое сияние, похожее на фейерверк брызг, разлетающихся от волн. Приглядевшись, Трофим понял, что брызги действительно есть, но они окружают объемный предмет, который, как казалось ему, то исчезает, то вновь появляется на фоне скалы. Действие захватывало дух.

Трофим поплыл к берегу и прибился к одной из каменных глыб, совсем рядом с таинственным сиянием. Теперь рот его открылся полностью. Жгучий интерес побил все пределы, и Трофим, чувствуя себя шпионом-водолазом, больше не витал в подозрениях. Сейчас он знал, что его дед не лгал, и лукавая улыбка была лишь предвестником неминуемого события.

Трофим почувствовал, как его одолевает волна восхищения и вместе с ней на него накидывается холод и страх. Он ощутил себя на пике странного состояния. С одной стороны его окружал обычный мир, с другой было нечто паранормальное. Ненастоящее. Нечто, полное ужаса и смерти. Даже вода здесь отдавала чем-то аномальным. Воздух пах смолой и жженым деревом. Шум прибоя прерывался скрипом досок, и чем громче раздавался этот звук, тем яснее становилась картина за камнем.

Трофим набрался мужества и выглянул снова. В двадцати метрах от него стояла шхуна. Борта ее были чернее ночи.

Он мог долго смотреть на то, как шхуну накрывало пеной, но неведомая сила вопреки воли заставила его поднять голову вверх и там, высоко-высоко на обрыве, откуда совсем недавно они с Аркадием скатились к подножью горы, он увидел волков. Только их было уже не четверо, а гораздо больше. С такого расстояния Трофим не смог сосчитать их всех. Волки сидели на самом краю обрыва, куда он никогда не решались подступить. Некоторые из них бродили вдоль пропасти и смотрели вниз, будто готовились к прыжку.

Трофим сжал волю в кулак и в ту ночь впервые услышал в своей голове тихий неразборчивый голос. Голос принадлежал деду.

Глава 7

Завод. Елена Николаевна.

Елена Николаевна вернулась в тоннель №5 сразу после окончания всех экскурсий. Был восьмой час вечера, солнце еще не село, и завершить проверочную экспедицию она намеревалась к полному закату. Свою задачу она понимала предельно просто и отнеслась к ее выполнению со всей ответственностью, подчеркиваемой ее личными качествами. Отправиться на важное мероприятие с пустой головой было выше ее сил, и Елена Николаевна решила подкрепить свои знания историческими сводками. В ее библиотеке хранилось множество книг, откуда она надеялась почерпнуть недостающую информацию. И пусть все, что хотела, она в книгах не нашла, историю строительства первых тоннелей изучила полностью.

Знания давали ей уверенность в своих силах, и после глубокого изучения материалов, она перестала беспокоиться за себя. Теперь ее опасения были связаны с подбором кандидатов в походную группу. Она не могла положиться ни на одного мужчину по двум причинам. Во-первых, средний возраст группы был непоправимо высок. В свои сорок два года она являлась самым молодым и, как следствие, самым мобильным участником похода. Во-вторых, здоровье некоторых членов группы вызывало у нее дополнительное беспокойство. Она знала, что у Розгина ишемическая болезнь сердца. Он курил как паровоз, имел ужасную отдышку и даже при небольшой работе обливался потом, точно загнанная лошадь. Елена Николаевна догадывалась, почему Кочкин берет его с собой, зная обо всех минусах его здоровья. В прошлом Леонид был ключником, и до того, как оказаться на предприятии в должности завхоза, зарекомендовал себя неплохим мастером. Открыть старую дверь будет положено ему, а не Кочкину, Попову или кому-либо еще.

Максим Попов работал на заводе в должности технолога в резервуарном цехе. С ним Елена Николаевна почти не пересекалась и знала только со стороны. Внешне он ей никогда не нравился. И в отличие от богатырской фигуры Леонида имел хлипкое худощавое телосложение, которое, как казалось со стороны, можно запросто проткнуть пальцем.

Как и обещал Кочкин, дверь к ее приходу была уже открыта. Елене Николаевне оставалось встать во главе группы, еще раз упрекнуть Григория Ильича в несуразности его намерений, напомнить о технике безопасности и пригласить всех желающих проследовать за ней. У всех членов группы имелся шлем и фонарь. Все были одеты в прорезиненные сапоги и комбинезоны из грубой ткани.

Елена Николаевна знала, что думать наперед Кочкин не умеет, и наказала ему захватить из производственных цехов две рации. Одну из них она взяла себе, другую отдала дочери – Маше Гейкиной. Маша должна была остаться у входа, что немного изменило планы Кочкина, который намеревался занять эту должность сам.

– Нет, – спокойно отреагировала Елена Николаевна. – Мы пойдем вместе. Я буду чувствовать себя в безопасности, если вокруг будет больше мужчин.

– Что же будет делать ваша дочь в экстренном случае? – Кочкин вздыбился, и его голос неожиданно возрос на целую октаву. – Она даже не знает, как отсюда выйти.

– Она прекрасно все знает. А еще у нее есть мобильный телефон. И я уже рассказала ей, как связаться с охраной и начальством завода в случае чего.