Трофим видел ее своими глазами, и чем дольше он смотрел на останки, тем больше понимал, что любой звук с их стороны может стать для них последним.

Волк остановился, повел носом по ветру и посмотрел в сторону леса. Не распознав никаких запахов, он бросил руку на траву и принялся облизывать окровавленные участки.

Трофим почувствовал, что друга начинает трясти. Аркадий зажал себе рот и уткнулся лицом в траву. Трофим прижался к нему и тут же почувствовал озноб на себе. Спина его затекала. Он хотел лечь в более удобную позу и выпрямить ноги, но, боясь сделать роковой шорох, не шевелился.

Волк вновь поднял голову и пустил нос по ветру. Через мгновение он выгнулся, будто в теле его не было костей, и выдал душераздирающий вой.

Тот вой еще долго разрезал тишину ночи. Он был настолько ровным и будоражащим, что Трофим зажал себе уши и застонал. Когда вой смолк и на опушке леса стало так же тихо как несколько секунд назад, Трофим открыл глаза и увидел, что волка и след простыл. Зверь исчез. Опушка леса опустела. Луна висела над горой, заполняя ровным светом округу.

Трофим посмотрел на лес. До ближайшего дерева было около тридцати метров и он не мог представить, как волк преодолел такое расстояние за столь короткий промежуток времени.

Трофим встал и осмотрелся.

– Говорун! – прошептал он. – Поднимайся. Он ушел.

Аркадий оторвал голову от земли.

– Эта штука… в его пасти, – протараторил он. – Это… то что я думаю?

– Не сомневайся. Я думаю о том же.

Трофим пригладил волосы на руках.

Говорун встал на колени и с опаской посмотрел в сторону леса.

– Он ушел туда?

– Я не видел, куда ушел, – шептал Трофим. – Мне кажется, он никуда не уходил. Он просто исчез.

– А рука? Тоже исчезла?

Трофим двинулся на пик холма. Достигнув того места, где стоял волк, он не нашел ни руки, ни какого-либо иного подтверждения, что здесь что-то было. Трава была примята, но если оглядеться вокруг, то было похоже, будто трава примята везде.

– Ничего мы здесь не найдем, – вполголоса проговорил Трофим и поймал себя на мысли, что уже не верит в то, что видел.

– Мы вернемся… – начал Говорун. – Назад?

– У меня нет желания опять идти через лес. Давай, спустимся к пляжу, пройдем через лагерь и вернемся к развилке дорогой.

Говорун глянул на луну. Что-то дрогнуло в нем, и он согласился.

– Да, это хорошая идея. Туда среди ночи я больше не пойду.

Они спустились к обрыву и отыскали тропу. Со скалы был виден пустой пляж, заводь и черная полоска суши, которая стала намного уже, нежели днем. Вглубь моря уходила лунная дорожка. Шумел прибой, и Трофим видел, как вода словно отталкивала от себя гору. Сегодня волны били агрессивнее, чем обычно. Всю прибрежную зону заволокло пеной, и со скалы было видно, как островки камней разрезали белую плоть.

Трофим окинул взглядом полоску пляжа. Побережье показалось ему пустым и безжизненным.

– Зря мы сюда пришли. Нам нечего здесь делать.

Говорун стал рядом и хмыкнул.

– Училка по литературе рассказывала, что в Новороссийском районе увеличивается количество кемпингов. Я думаю, через год другой мы больше не увидим этот пляж таким. Ведь нашли его мы, правда?

– Его нашел мой дед, – уточнил Трофим. – А до него, не сомневаюсь, еще кто-то. И тот кто-то поведал моему деду, что в трехстах метрах от южной горы находится вход в пещеру, куда причаливает чертова шхуна.

– Мы его уже искали, – вздохнул Говорун. – Я думаю, что если вход в пещеру и существовал, его давно завалило камнями.

– Может и так, но, по словам деда, он есть и никуда не делся, – сказал Трофим и пошел по тропе вниз. – Хотя, сдается мне, что все это обман!

– Не говори так, брат-сват. Твой дед услышит тебя на небесах и обидится за то, что ты не веришь его словам. Мой дед всегда обижался, и батя меня наказывал, если я вспоминал его не добрым словом. А вот мама, наоборот, меня хвалила, потому что по ее мнению, он ничем не отличался от обычного сказочника-алкоголика.

– Твой дед рассказывал тебе что-то необычное?

– Я уже плохо помню то время. Я был слишком маленьким. Он умер, мне исполнилось четыре года. Но я помню, как любил проводить с ним время, и он постоянно что-то рассказывал. Не было минуты, чтобы он молчал. Он замолкал только чтоб выпить или затянуться сигаретой. Запах сигаретного дыма я обожал. Такой терпкий и непередаваемый, как канифоль. Я очень любил своего деда, брат-сват.

– Я тоже любил своего деда, – тропа приблизилась к опасному участку, и Трофим пошел боком. – Только я бы хотел, чтоб часть его историй сбывалась. К примеру, у меня нет желания запомниться своим внукам сказочником. Я постараюсь сделать все, чтобы меня помнили человеком дела.

– У тебя уже есть, о чем рассказать своим внукам, – заверил его Говорун.

– Да, – Трофим напрягся, вспомнив о волке.

Они спустились к середине горы и остановились.

– Ты думаешь, кто-то мне поверит?

Говорун кивнул.

– Я.

– Я считаю, что об этом деле мы должны держать язык за зубами. А не то рано или поздно нам придется объяснять своим родителям, что мы делали так далеко от дома среди ночи. Подумай, что скажет тебе мама.

– Она мне ничего не скажет. Она меня повесит, – признал Говорун. – Я тоже думал, что если мы найдем то, что ищем, по возвращению все расскажем полиции. О нас напишут статью в газете, и одноклассники в школе будут смотреть на нас… как на героев. Но моя мама…

– Да… и моя тоже…

Трофим положил руку на плечо друга и произнес:

– Все будет хорошо. Самое главное вернуться домой. Больше мы сюда никогда не придем ночью. Будем считать, что это была моя ошибка. Парень просто заблудился в своих фантазиях. Я ведь действительно до какого-то времени думал, что мой дед пророк. Пираты, море, призраки. А самое интересное в том, что он мне так и не сказал, зачем я должен искать шхуну. Что изменится в моей жизни?

– Может, в той пещере есть сокровища? – предположил Говорун.

С обзорной площадки, где они стояли, пляж виднелся лучше, а побережье хуже. Участок, длиною в километры теперь закрывала скала. И тут Трофим вспомнил. Дед говорил, что вход в пещеру скрыт от посторонних глаз, и если он захочет найти ее, то ему придется дождаться момента, когда пещера сама даст о себе знать. «Может, поэтому он рассказывал мне о шхуне?» – подумал Трофим. Все-таки глупо было идти так далеко. Еще глупей верить в призраков на корабле.

Трофим присел и глянул под свод скалы. Каменная пропасть внедрялась в море так, будто кто-то продольно резал ее на куски. Чуть ниже располагался участок пути, где скала выпирала в море и закрывала основной пляж от пляжа нудистов. Трофим с сожалением покачал головой. Человек делает массу ошибок, но досаду чувствует только в том случае, если провал задевает его душу и сердце. Трофим не хотел плевать на ночное путешествие. Он желал выяснить, почему последнее время ходит, точно в предзнаменовании судного дня. Никак он не мог объяснить своего беспокойства, но что-то тянуло его на этот пляж. И этим чувством простую привычку не назовешь.

Он погладил вспухший круг на внутренней поверхности кисти. Не испытав ничего нового, потер его сильнее. Затем еще сильнее, пока рука не отозвалась болью. Тут Трофим заметил на тропе тень и поднял голову.

Говорун смотрел в море и не видел, как за его спиной разворачивалась тревожная картина. Из-за бугра появился волк. Его глаза устремились вниз по склону, где стояли мальчишки, холка вздыбилась, а нос медленно приклонился к земле. Вслед за волком на горе появились еще три зверя. Внешне они были схожи. Такие же облезлые, тощие и страшные. Они подобрались к тропе и замерли в ожидании чего-то.

Трофим остолбенел. Он понимал, что если не предпримет хоть что-нибудь, будет только хуже. Но больше всего он боялся за реакцию друга. Как оказалось не зря.

– Брат-сват, – произнес он. – Сейчас мы осторожно, но быстро спускаемся вниз. Ты понял?

Тон его голоса поставил Аркадия под сомнение.