Глава 1
Завод. Эва Кордова
На винном заводе «Абрау-Дюрсо» Эва Кордова работала двенадцатый год. В сферу ее обязанностей входил обход четырех подземных тоннелей, где в специальных стендах, называемых пюпитрами, выдерживалось сырье для будущего алкогольного напитка. В пюпитре под особым углом было сосредоточено около сотни бутылок и каждую из них Эва Кордова проворачивала на девяносто градусов, чтобы осадок из выдерживаемого сырья ровно выпадал в горлышко. Операция казалась простой, но за счет опасности разрыва бутылки, количества пюпитров, а также низкой температуры в тоннелях работа ее смотрелась незавидной и не перспективной.
Эве шел тридцать седьмой год, и она знала, что в погребах завода есть бутылки, возраст которых дышит ей в спину. Она мечтала когда-нибудь там побывать, но те тоннели были закрыты для лиц общего персонала. Бутылки в них переворачивались реже, и круглый год, кроме редких дней, установленных для посещений специалистов, поддерживалась полная темнота.
В тоннелях Эвы свет появлялся чаще. Они вентилировались и по ним водили туристов, чтобы те, насытившись тайнами подземелий, поверили в целебные свойства вина, впитали всю честность его приготовления и в фирменном магазине завода купили как можно больше бутылок. Только Эва знала честность предприятия с несколько иной стороны, поэтому изредка, пропуская пюпитры, выполняла свою работу быстрее намеченных часов вахты.
Из своей практики Эва знала, что если и не переворачивать бутылку неделю, осадок все равно ляжет в горлышко, пусть и не так ровно. Закон земного притяжения для виноградного сока никто не отменял и, как считала Эва, дегоржаж удалит осадок каким бы он ни был, одинаково. Проблема заключалась лишь в том, что ее подсменная, Оксана Биглева (в сферу ее влияния входило восемь тоннелей) могла заметить неперевернутые бутылки и кое о чем ей напомнить. Из-за вредной подруги Эва не хотела получать нагоняй от начальника цеха, поэтому пройти мимо пюпитра она не могла ни при каких обстоятельствах. Часть бутылок все равно приходилось переворачивать.
Вот и сегодня она зашла в тоннель №5, поздоровалась с первым пюпитром и его бутылками, спросила, как дела и как они провели ночь. Сообщила, что ее ночь прошла отвратительно из-за болей в животе, возникших сразу после плотного ужина. Упомянула о том, как упал доллар, и как сборная России по футболу сенсационно обыграла Египет. Окинула неспешным взглядом все бутылки, пытаясь вспомнить, какие переворачивала вчера, а какие не переворачивала уже две недели. Ничего не вспомнила и посредством русской рулетки прокрутила на положенные девяносто градусов те, что были больше запылены.
Впрочем, при таком тусклом освещении все бутылки были одинаково пыльными. Риски на днищах торчали во все стороны, и не было ни единого шанса уследить в них какую-либо последовательность. Эва, положившись на свой опыт, провернула несколько бутылок и пошла к следующему пюпитру. Так она дошла до середины тоннеля и уже собиралась затянуть песню, когда увидела странный предмет, лежащий под арочной дверью.
Предмет удивил Эву Кордову и в равной степени испугал. Сначала она решила, что это ящик, в котором бутылки переносили в цех для удаления осадка. Чуть позже она поняла, что врет самой себе, потому что ящик выглядит совсем не так, как подобает транспортировочным упаковкам. Предмет, оставленный под дверью, имел продолговатый корпус с острыми оцинкованными углами и крышку на тонких блестящих петлях. Глядя на петли, Эва решила, что перед ней лежит бельевой сундук. Если бы не бордовая обрамляющая ткань, придающая ящику траурный вид, она бы на том и сошлась, но окинув взглядом сундук повторно, Эва поняла, что это не так. Внезапное замешательство заставило ее отпрянуть от неопознанного объекта. Эва отступила назад и взглянула на дверь.
По слухам она знала, что тоннель №5 был заключительным из построенных еще в девятнадцатом веке, и все арочные двери, ведущие из него, равно как и из четырех других, были закрыты в целях безопасности персонала. Большая часть из них была замурована бетоном. Оставшиеся представляли завесу тайны. Даже те, кто проработал на заводе более тридцати лет, не знали, что за ними.
Она посмотрела направо, посмотрела налево и застыла в полном недоумении. Ящик имел такую форму, что пронести его меж пюпитрами не представляло никакой возможности. Нужно было освобождать дорогу, сдвигая пюпитры от прохода к стенам. А для того, чтобы их сдвинуть, потребовалось бы вытаскивать бутылки, прикасаться к которым было строго запрещено. Бутылки разрешалось только вращать, только в определенный промежуток времени и только установленному персоналу. Следовательно, как подразумевала Эва, пюпитры никто не двигал.
Но ящик, обитый бордовой тканью и сцепленный цинковыми заклепками, продолжал покоиться у двери, доставляя Эве столько изумления, сколько и тревоги. Ее ум отказывался объяснять транспортировку такого предмета и лукаво указывал на арочную дверь, долгие годы пребывающую под замком.
Эва убрала волосы со лба и подступила к ящику.
Откуда-то донесся гул. Женщина решила, что слышит очередной скрип каталки в одном из тоннелей погреба, но напряжение из нее не ушло, и она продолжила мотивировать себя тем, что всегда приносило ей удовольствие. Она подумала о кружке кофе с кунжутным печеньем. Душа ее затрепетала, как бабочка над открытым огнем, когда Эва убедилась, что звук действительно имеет место быть и доносится не из тоннеля, а из-за арочной двери.
От этой мысли ее спину свела легкая судорога.
Она уже давно упрашивала начальника перевести ее из тоннелей в производственный цех, где работа была более интенсивной, а время менее удручающим. Но всякий раз ей отказывали, потому что не могли найти замену. Никто не хотел работать в тоннелях. Или так искали…
«Если я умру, – заклинала Эва, – мой дух будет вечно скитаться здесь и пугать всякого, кто осмелится перевернуть хотя бы одну бутылку. Я буду выть, буду стонать, буду опрокидывать пюпитры, чтобы всем им отомстить за тяжелый неоправданный труд!»
Тут она вспомнила, сколько лет существует виноделие в Абрау-Дюрсо, сколько людей перебывало на вахтах, и ей стало понятно, почему по тоннелям бродит странный гул, раздаются скрипы и лопаются бутылки. Иногда Эва слышала такие необузданные звуки, что ее душа уходила в пятки. Природу их она не понимала и объяснить себе не могла. Поэтому ей оставалось только мириться со своими страхами и продолжать работу, какой бы жуткой она не смотрелась.
– Все из-за них! – прошептала Эва, имея ввиду призраков, населяющих погреба.
Тут Эва сменила тон, повернулась к тоннелю и вполголоса сказала:
– Я знаю, что вы здесь. Все здесь. И те, кто строил погреба, и те, кто в них работал. Все вы еще здесь, и я вас уважаю. Уважаю и прошу: не надо меня пугать. Я такая же, как вы, и я хочу, чтобы мы были заодно.
Она присела перед ящиком и коснулась ткани. На ощупь материя была мягкой и свежей, от досок исходил запах сырого дерева. Все смотрелось как-то нелогично, и пока Эва перебирала возможные варианты появления ящика в тоннеле, арочная дверь приоткрылась, и из образовавшейся щели заструился прозрачный туман. Эва заметила туман, когда тоненькие струи превратились в ручейки. Она поднялась, обошла пюпитр и стала возле стены.
В сферу ее деятельности не входило так много времени тратить на что-то, кроме бутылок в пюпитрах. И пусть у нее случались ситуации похуже, нежели туман и неопознанный объект, так озадачена как сегодня она была впервые. Ящик стоял поперек реалий, а позади него разворачивался феномен. Глаза женщины полезли на лоб, когда туман рекой повалил из-под двери, и до Эвы дошло, что за стеной скрывается нечто невероятное. НЛО!
Или чья-то злая шутка.
Она согнулась пополам, уперлась плечом в стену и попыталась сдвинуть ящик.
Эва была женщиной хрупкой и подверженной разного рода болезням. За свою жизнь она не переносила ничего тяжелее винных бутылок, поэтому не удивительно, что при всех ее стараниях ящик не сдвинулся ни на сантиметр. Сделав одну попытку, Эва успокоилась. Она поняла, что дверь ей не открыть, и в лучшем случае ей нужно продолжить свою работу, а об инциденте доложить начальнику цеха и подсменному вахтеру. Страшно ей уже не было. Наоборот, к ящику проснулся интерес и перед тем как уйти, она решилась приподнять крышку.
