– Да без проблем, дружище, чего не сделаешь всего за каких-то вшивых двести баксов, – парень ловко увернулся от занесенной руки девушки, на все сто процентов оправдывая свою кличку, – чё ты, Торпеда, я же пошутил. Ну каких-таких двести баксов? Для своих – всего сто пятьдесят…

– Аркадий, я извиняюсь за этого балбеса, ты, наверно, уже понял, что замолчать его заставит либо большой рулон скотча, либо контрольный выстрел, – девушка немножко наклонила голову и продолжила рассматривать гостя, слегка прищурив один глаз.

– Лена, как я понимаю, именно ты должна дать мне какие-то разъяснения и ответы на вопросы, а то я ощущаю себя как на встрече с читателями: все меня знают по моим книгам, я же не знаю вообще никого. Как будто я единственный голый на большом общественном пляже, где все меня молча и пристально изучают и тычут пальцем.

– Кстати, о голом – на пляже… Все, молчу, молчу… – поймав раздраженный взгляд Торпеды, Выкрутас отвернулся и принялся нарочито громко греметь кружками.

– Я не буду, Аркадий, ходить вокруг да около, мы действительно можем тебе помочь. Точнее, даже не тебе, а твоей жене. И это правда, – девушка стояла не меняя позы и продолжала щурить один глаз.

– Тогда я весь во внимании, – мужчина демонстративно закинул ногу на ногу, всей своим видом показывая, что превратился в молчаливого слушателя.

– Ты писатель, пишешь, в том числе и фантастику, так что тебе принять то, что я скажу, будет, возможно, проще, чем кому-то другому, – Торпеда придвинула к себе стул и, перевернув его спинкой вперед, уселась напротив Дружинина. – Ты же должен помнить, как больше двух лет назад в новогоднюю ночь у нас произошло светопредставление. Я взрыв Бетельгейзе имею в виду…

– Конечно помню! У меня еще была идея включить это в очередной роман, правда, я пока не придумал куда.

– Не перебивай, это был риторический вопрос. Так вот, все считали, что Земля в силу большой удаленности от взрыва звезды-сверхгиганта ничего, кроме яркой, светящейся хрени в небе, не получила. Это не так. Подобные катастрофы обычно не проходят бесследно. Даже если ты не попадешь под очень узкий пучок смертельного излучения, а вероятность такого исхода крайне низка, то пространственно-временное «покрывало» планеты это грандиозное событие все равно потреплет. В этом пункте нет возражений?

– Пока нет, в целом все логично.

– Хорошо, тогда я продолжаю. В 2109 году произошел, а если быть хронологически точным, произойдет подобный взрыв. Только там взорвется целая система из трех звезд. У нее даже нет названия, какой-то буквенно-цифровой код, что-то вроде 2XMMJ…, дальше я не помню, да это и не важно. Тот взрыв сделает с Землей примерно то же самое, что сейчас сделала Бетельгейзе, только намного сильнее. Никто не погиб, но и там пространственно-временная ткань стала с заметными изъянами.

– То есть, ты хочешь сказать, что эти прорехи в пространственно-временном полотне совпали и теперь можно попасть в 2109 год.

– Что-то типа того, хотя и не совсем так, – девушка, наконец, сделала глоток из кружки, которую некоторое время назад ей в руку вложил вездесущий Выкрутас, – и, кстати, я говорила вам всем, что он умный и сразу все поймет, а вы мне не верили.

– Я пока еще ничего не понял, не надо из меня гения делать, – Аркадий тоже приложился к кружке, напиток был горячим и пах безбожно пережаренными кофейными зернами.

– Однако ты уловил основную суть, остальное я сейчас разъясню. Дверей между этими двумя событиями, как ты вполне резонно предположил, к сожалению, а может и к счастью, не появилось – бегать из нашего времени в будущее и обратно не получится. И, тем не менее, кое-какое взаимодействие обоих явлений все же происходит. Это как, если взять две разные перфокарты со множеством отверстий, сложить их вместе и начать двигать друг относительно друга – некоторые отверстия периодически будут совпадать. Так происходит и в реальности: дыры от их взрыва время от времени совмещаются с прорехами от нашего, и появляются своеобразные «временные окна». Из-за того, что так называемое пространственно-временное «покрывало» и сейчас, и в будущем не отличается неподвижностью, это «окно» открывается буквально на считанные секунды…

– Обычно от четырех до шести секунд, – Проц на мгновение отвлекся от монитора, однако щелчки клавиатуры все равно не прекратились.

– Да, Проц верно сказал. Время жизни «окна» очень короткое. Да и оно само не гигантских размеров, обычно не больше детского мячика. Имеется и множество других ограничений, но это все нюансы. К тому же появляются эти «окна» всегда в разных местах планеты. Однако кое-кто и в том времени, и здесь смог наладить взаимодействие, и теперь отдельные посвященные живут тем, что из этого времени переправляют туда кое-что и взамен получают крайне нужные вещи оттуда. Сам процесс в чем-то прост, а в чем-то и весьма сложен и даже опасен. Но это все те детали, которые тебе знать ни к чему. Тебе нужно знать только две вещи: во-первых, все сидящие перед тобой – это одна из команд, посвященных в данную тайну, а во-вторых, из будущего мы в основном вытаскиваем лекарства. Да, именно лекарства, причем, от тех болячек, которые в нашем времени считаются неизлечимыми. Как раз в этом и кроется ответ на твой вопрос: с какой целью ты здесь.

– Скажу тебе, что из этих слов получится отличная завязка для фантастического романа, – Аркадий наблюдал за Выкрутасом, который вертел в руках практически пустую кружку, пытаясь манипулировать остатками кофейной гущи. – Честно, Лена, воображение у меня богатое, в моей ситуации я готов поверить во что угодно. Наверно, если ты ответишь на два вопроса: почему именно я, и сколько это будет стоить – я буду лучше понимать, как ко всему этому относиться.

– Для времени, в котором мы все сейчас живем, ответы покажутся тебе необычными и в чем-то даже странными, но тебе придется принять их, как есть, других вариантов просто не будет, – девушка обвела глазами всех присутствующих и задержала взгляд на Проце. Словно уловив многозначительный взор зеленых глаз, тот перестал бегать пальцами по клавиатуре и даже отодвинул ноутбук от себя на почтительное расстояние. Через приоткрытое окно в помещение врывался шелест ночного ветра, предоставляющего деревьям отличную возможность похвастаться друг перед другом совсем свежими ветвями и модными прическами из задорной и молодой листвы.

– Аркадий, ты, возможно, будешь сильно удивлен, но тебе это не будет стоить ровным счетом ни копейки. Мы лекарствами не торгуем и на чужом горе не наживаемся. Нам просто не нравится, когда хорошим людям становится плохо. Толстосумы, верхушка власти и прочие личности, которые, так сказать, управляют этим миром, уже в нашем времени могут себе позволить иметь все необходимые вакцины, доступ к которым у простых смертных закрыт. Мы эту несправедливость, по мере своих возможностей исправляем: среди обычных людей есть масса порядочных и достойных представителей человечества, заслуживающих жить, радоваться жизни, быть счастливыми и дарить частицу своего таланта и человеческого тепла остальным. Считай нас своеобразными революционерами, бунтарями против этой насквозь прогнившей и несправедливой системы.

– Фуффф, высказалась, наконец… – Торпеда с силой прижала ладони к своим слегка раскрасневшимся щекам, продемонстрировав Дружинину свои миниатюрные пальцы с короткими ногтями, украшенными почти черным маникюром. – Звучит, конечно, очень пафосно, но это так и есть. Благодаря своим бескомпромиссным, честным и пропитанным человечностью книгам ты тоже находился в нашей обойме избранных, сейчас вот представился случай и для тебя сделать доброе дело, вырвав твою жену из лап смертельной болезни.

– А как вы узнали, если не секрет? – Аркадий пребывал в некотором замешательстве от слов девушки, но все же нашел в себе силы задать вопрос. – О диагнозе ведь стало известно только днем, у нас даже друзья и родственники еще не в курсе.