Уиллоу зашагала вниз по главной улице и не останавливалась до тех пор, пока жилые дома не сменились явно заброшенными. Было видно, что один из них Эндрю уже начал ремонтировать, но работы все равно оставалось невпроворот.

Вот она поравнялась с каким-то зданием типа сарая. Двери были открыты, внутри виднелись, среди прочих стройматериалов, банки с краской, нагроможденные друг на друга. Уиллоу остановилась: ей кое-что пришло в голову. До того как ее основным и единственным заработком стало изготовление свечей, она покупала старые деревянные полки, сундуки, стулья и столы, чтобы дать им вторую жизнь: красила их в розовый, голубой или солнечный желтый, рисовала цветы, бабочек, солнышки, звездочки или рыбок, выпрыгивающих из волн. Не то чтобы это было очень умело или очень оригинально, но некоторым людям нравился такой несложный дизайн. Уиллоу перестала заниматься мебелью, когда начала встречаться с Гэрри. Он вечно ворчал из-за того, что это занимает у нее много времени, а денег приносит мало. Только деньги не были для нее очень важны. Она декорировала старые вещи просто потому, что ей нравилось давать им второй шанс. Ей интересно было увидеть, что из них получится, если приложить немного старания и любви. Гэрри настаивал на том, чтобы она сконцентрировалась на более выгодном ремесле (чтобы было чем оплачивать счета), и она с ним согласилась. Сначала декорирование мебели превратилось для нее из основного занятия в хобби, а когда свечи стали приносить прибыль, от него вообще пришлось отказаться: Гэрри не нравилось, что дом захламлен всяким старьем. Уиллоу скучала по своему увлечению.

Так, может, ей стоило к нему вернуться? Только декорировать уже не мебель, а сами дома. Может, как раз это и было нужно деревне? Если взять немного краски и добавить немного любви, иногда получаются хорошие результаты. Вероятно, именно этим Уиллоу и стоило заняться, чтобы деревня снова засияла? Гэрри всегда говорил, что у нее способности к ручному труду, к изготовлению и ремонту вещей. Если нужно было поменять лампочку, починить полку или повесить на стенку картину, она просто брала и делала это. Уиллоу огляделась по сторонам и вздохнула. Деревня – это не сломанная полочка, не сундучок и не комод, который нужно покрасить. Тут работы будет побольше. Но, возможно, ее скромный вклад все-таки окажется небесполезным?

Уиллоу вошла в сарай и стала рассматривать банки. Краска оказалась в основном белой, но и другие цвета тоже были. Эндрю уже начал красить большие керамические горшки для цветов в сиреневый, розовый, зеленый. Значит, он, как и она, считал, что деревне, чтобы приобрести более веселый вид, нужны яркие пятна.

Уиллоу могла нарисовать вокруг двери какого-нибудь дома извилистые стебли с изумрудными листьями и бутонами цвета фламинго. Она уже мысленно видела это и считала, что получится здорово.

Но не будет ли Эндрю недоволен? Сначала Уиллоу решила пойти к нему и спросить, но тут же передумала: лучше не видеться с ним лишний раз, чтобы опять не представлять его голым. Она рискнет проявить инициативу, а если ему не понравится, сама все закрасит.

Прихватив несколько кистей и банок, Уиллоу, воодушевленная, вышла на улицу и остановилась возле одного из домов, который уже побелили, хотя до окончания ремонта было еще далеко (в этом не составляло труда убедиться, заглянув в окно). Она открыла зеленую краску, обмакнула туда кисть и нарисовала сбоку от двери красивый вьющийся стебель. Удивительно, сколько энергии пробудило в ней это простое движение! Она так давно ничего подобного не делала и сейчас была так рада вернуться к любимому занятию! Стебель дорос до верха двери и переполз на другую сторону. Зеленая краска блестела на солнце. Уиллоу добавила кудрявых лепестков и отошла, чтобы полюбоваться работой. Стало уже лучше. Дом начал оживать. А если нарисовать еще и розовые цветы, то он даже обретет некоторое своеобразие.

Подобные украшения, конечно, мелочь для деревни, которая нуждается в масштабном ремонте, но со стороны Уиллоу это все-таки было бы хоть какой-то помощью. Вот бы Эндрю понравилось!

Эндрю дошел до края деревни. Большую часть утра он провозился с течью в доме Джозефа. Накануне ему не удалось определить причину этой маленькой аварии, и он просто перекрыл воду, после того как наполнил несколько кастрюль, чтобы старик мог попить чаю. И вот теперь Эндрю несколько часов выяснял, в чем дело, а потом устранял проблему. Честно говоря, он потратил то время, которого у него просто не было. До дня открытых дверей оставалось меньше трех недель, и, даже работая сутки напролет, он никак не успевал отремонтировать все дома. При такой загруженности непредвиденные хлопоты были ему совершенно не нужны. Эндрю любил жителей деревни и с радостью помогал им всем, чем мог, но и ему самому тоже требовалась помощь. А он даже не знал, как заговорить об этом с Китти и Кеном.

Хотя был у него на примете один человек, который располагал временем и мог согласиться на несколько дней приехать. Эндрю достал из кармана телефон и набрал номер брата.

– Как дела? – спросил Джейкоб.

– Хорошо: солнышко светит, на пляже благодать. Может, приедешь погостить?

– Как трогательно! Мой братишка по мне соскучился! – ответил Джейкоб язвительно.

Он сразу понял, что Эндрю звонит не просто так. Между братьями сложились не самые близкие отношения. Джейкоб не скупился на колкости, любил во все вмешиваться, держался до наглости самоуверенно – в общем, вел себя как настоящий гвоздь в одном месте. Но в то же время он опекал Эндрю, был ему предан и не жалел для него времени. На просьбу о помощи Джейкоб никогда не отвечал отказом. Брюзжал, правда, но Эндрю знал, что это не всерьез.

– И чем же, интересно, ты предложишь мне заняться на этих маленьких каникулах? Неужели мы будем устраивать пикнички на пляже?

– Если хочешь, конечно. Но я уверен, что здесь тебя ждет море вдохновения для твоего очередного шедевра, – съязвил Эндрю в ответ. Джейкоб был художником по металлу, причем очень хорошим, хоть младший брат и не собирался ему об этом говорить. – И еще, может быть, ты поможешь мне кое-что покрасить.

– Именно о таких выходных я всю жизнь и мечтал, – сыронизировал Джейкоб невозмутимо. – Ну да ладно, считай, тебе повезло. У меня как раз есть пара дней, которые не жалко убить. Так что приеду и намочу свою кисточку.

– Если это эвфемизм, то шансов у тебя нет.

– Как насчет новенькой? Уиллоу, кажется? Той, которая даже не приехала осмотреться, а сразу явилась со всеми пожитками? Если я хоть что-то в жизни понимаю, эта женщина очень спешила от кого-то удрать. Я мог бы быть той крепостью, которая спрячет ее от грозы. Какая она из себя?

Эндрю попытался найти слова, описывающие Уиллоу Маккей, но произнес только:

– Она… милая.

Это было все равно что не сказать ничего. Разве такое скупое прилагательное могло действительно объяснить, какая она?

– Страшненькая, что ли?

– Какой же ты поверхностный! Человек – это не только внешность!

– Значит, страшненькая.

– Да нет же, она… – Эндрю замялся: ему не хотелось поощрять интерес Джейкоба к Уиллоу. – Просто она не для тебя.

– У-у, братец, так ты сам на нее претендуешь? Тогда я точно должен приехать и проверить, что она за птица, если ты положил на нее глаз.

– Да ничего подобного, – запротестовал Эндрю, хотя именно так оно и было. – Я просто думаю, что для тебя она слишком хороша.

– Скоро я приеду и сам решу.

Эндрю вздохнул. После того как Джейкоб попрощался с ним и положил трубку, он несколько минут думал о словах брата. Может, Уиллоу и правда от чего-то убегала? Когда они столкнулись случайно на почте, она чуть ли не пулей выскочила на улицу. Не потому ли ей теперь тяжело общаться с ним, Эндрю, что она узнала о его глухоте? Да нет, вряд ли. Ведь за завтраком они превосходно болтали.

Пройдя мимо одного из домов, Эндрю резко остановился и сделал несколько шагов назад. Вокруг двери расцвели цветы, которых еще вчера точно не было. Подойдя ближе, он увидел, что они нарисованы. Кто, черт побери, это сделал?