Была лишь одна девочка, которая никак не смеялась над принцем сиротой. Лиана, средняя дочь Арнольда Корнелиуса, всегда смотрела на принца и иногда жалела его, но не при его присутствии. Лиана иногда пыталась писать письма, но это тоже было для скромной Лианы трудным делом. Она боялась признаться в каких-либо чувствах, а в итоге призналась только через 2 с лишним года.
Однажды, когда начался 1488 год, январской зимой, убирал снег весь замок. Никакие девочки не хотели работать, однако приходилось работать, ибо даже курфюрстина с дочерьми работали наповал. В такой обстановке Ганс чувствовал себя немного уравненным с остальными, но девочки продолжали смеяться. Мальчик отошёл подальше, где наткнулся на кучу снега, сложенную в целый островок со скалами. В этом всем он вспомнил картинки своего родного замка. Он стал быстренько лепить очертания своего дома и за мгновение построил все своё владение. Никто этого не заметил, ибо место было очень укромным. Сюда люди очень редко ходили, ибо это была летняя стоянка для лошадей. Сюда почти никто не приходил зимой.
Весь остров для него получился очень красивым. Ганс вытащил из кармана самодельный кораблик и стал якобы дрейфовать вдоль острова. Иногда принц имитировал волны и ветры звуками. Эти звуки заметил человек, ставший подходить к стоянке. Ганс нашёл укромное место и спрятался там. Найдя место для слежки глазами, принц устремил свой взор на построенный остров.
Человек приближался долго. Ганс уже мерз, ибо в этом месте было много снега. Когда человек приблизился, Ганс впал в удивление. Это была девочка Лиана, его кузина. Она решила прогуляться по замку после кровопотливой работы и набрела на следы Ганса. Эти следы привели её к стоянке, в центре которой выстроен остров её кузенов. Она стала сначала молча удивляться, а потом восхищаться вслух. Ганс чувствовал счастье на сердце и решил выйти и показаться, но сделал это только через мгновение. Лиана заметила на снегу что-то деревянное, а это был кораблик самодельный. Лиана и без него заподозрила, что это делал Ганс. Тот всё-таки вышел к ней и она ему улыбнулась. «Это так красиво! Я теперь понимаю, как ты скучаешь по родному дому, -хвалила его Лиана. -Как тебе помочь? Я хочу тебе помочь». Ганс ничего не сказал, а просто обнял, а уж затем сказал: «Спасибо тебе за все сочувствия, которые ты делала для меня. Я как-нибудь уеду отсюда и возьму тебя с собой!». Гансу стало легче на душе и в нем проснулась очередная идея побега, которую он совершил спустя 2 с лишним года.
Ганс закончил рассказывать эту историю и есть. Он почувствовал сытность и радость в голове, пролетевшую два года назад. Лиана вроде как заснула на плечах капитана. Ганс лично поднял принцессу и отнёс в палаты своей матери. Там было красиво. Никто не тронул её постель, которую вот уже со дня её смерти не меняли, кровать, которая была украшена орлами и молниями. В комнате убралась лично Лиана, которая выразила желание пощеголять трудолюбием своим. Теперь это комната принцессы Лианы. Ганс не просто начал свободу своей души. Принц начал соединение всех Корнелиусов, а также воссоединение всего Архипелага.
Ибо вечером прилетел ворон с Крайспорта. Капитан Крайсер согласился помочь юному Корнелиуса в возвышении и коронации. Скоро Тёмный Приток настигнет Архипелаг и все Дрогское море.
Кристоф
Кристоф читал очередное послание со своего владения. Стараясь держать тайну и спокойствие, король боялся насчёт своей дочери и страны в целом. Восстание настолько ошеломило фон Лакура, что он будто постарел за пару дней. Руки тряслись, иногда пальцы не держали мелкие вещи. Стала выделяться седина. Кристоф на время превратился из сильного и мускулистого 44-летнего мужчины в старика, которого преследовали одни неудачи.
Герр Шварцман тоже как-то пытался спать. Его также терзали мысли, что принцесса не выжила. Он считал, что поцелуй принцессы да и сама принцесса дарует силу и удачу всем рыцарям ангальтчанам.
Почти никто из гостей из Лакурланда не спали, надеясь на спасение своего символа и своей души. Дирхи почти все спали. Не спал лишь Эрих, который случайно узнал все за углом. Габурги тоже почти не спали, пытаясь успокоиться после 20 числа и не винить себя в расколе. Густав делил веселье и горечь один, а Карл проводил все время с гвардейцами и байками о жизни. Корнелиус немного сожалел о расколе, но его более волновал сбежавший Ганс, который к тому же украл его среднюю дочь Лиану. Письмо, которые написала Лиана, ещё делало ситуацию получше, но это может быть все подстроено. В общем, никто на спал и ждал только худшего.
Утром дело шло как обычно. Гости собирались ехать в Дрэсбург, где их ждал праздник в честь 14-ой годовщины окончания Третьей Междоусобицы. Всем на время пришлось забыть старые обиды и поехать на Драконий Плац, где комендант города ровно 14 лет назад сдал столицу Миттланда. Однако в Карлштейне император приказал всем остаться на местах, ибо праздник будет проводиться тут. Здесь скоро будет турнир, в котором возродится традиция боёв женщин и отроков. После турнира Рейхстаг официально объявят закрытым и это станет началом нового десятилетия.
Кристоф проснулся по крику петуха. Сонный старик на время забыл о проблемах, ибо пришло письмо от Анны ночью, что Эрика жива, невридима и едет в Карлштейн. Ради этого король Лакурланда уговорил императора, герольдов и других важных людей, чтобы праздник проводился здесь и Эрику встретили все, кто есть.
В полдень послышался сигнал о прибытии гостя. Все мигом стали подходить к воротам и становиться вдоль главного двора. Император встал там, где гость должен будет выйти. Остальные четверо правителей встали сзади императора вместе с семьями. Кстати, семья Гогенцера решила остаться, невзирая на гнев главы семейства. Диана Гогенцер и её дети-близнецы Оливер и Вилма остались в замке и уедут со всеми. Это отходит за пределы логики, но матушка семейства просто не любит усобицы. Семья спокойно уселась на балконе замка и решила смотреть издалека.
Спустя мгновение после сигнала открылись высокие ворота. В замок стали въезжать старые знакомые голубиные гвардейцы, затем внутрь заехала карета с фон Лакуровыми символами. Карета мигом остановилась возле императора и лакей открыл узкую дверцу. Из кареты вышел странный мужчина, одетый покрасивее, который спрыгнул с кареты и протянул руку. Его безобразная рука взяла нежную молодую руку и помогла выйти девочке. Когда девочка вышла из кареты, все люди во дворе улыбнулись. Эта девочка развела свои белые кудри и поправила голубя на голубом платье. Этой девочкой была принцесса Эрика фон Лакур. Она подошла медленными шагами к императору, оглядываясь по сторонам. Когда принцесса подошла к императору, чтобы поцеловать его руку, он отверг это предложение и просто обнял принцессу со словами: «Девочка, успокойся ты снова дома. Просто поклонись по-женски». Эрика так и сделала. Народ потом стал ликовать и расходиться. Эрика стала знакомиться с остальными королями и гостями. Кристоф радовался, что Эрика находит новых знакомых, что она выросла и стала намного краше, чем предсказывали священники в Кирхе. Принцесса четверть мгновения болтала с Дирхами о жизни, получила их пожелания на будущее. Диана Гогенцер помахала "рождённой вовремя», а дети не очень полюбили принцессу, слушая только отца. Корнелиус всегда мечтал увидеть посланника Святой Люции. Айрин поцеловала принцессу, а та в свою очередь поцеловала её живот, тратя свою невиданную силу на развитие жизни чужих. С Габургами она побщалась немножко, поиграв чуть-чуть с младшими их детьми. Кристоф думал, что она вообще забыла об отце, но в душе все ещё верил, что Эрика помнила его и будет помнить. Принцесса уже познакомилась со всеми королями, не считая Гогенцеров и стала оглядываться, не понимая, зачем. Из её глаз пошли слёзы, которые говорили за неё, что она кое-кого так и не встретила. Поцеловав своё левое запястье, она опять стала оглядываться. Кристоф не стал мешать ей искать и собирался уходить на обед. Но тут сзади послышался голос: «Семья, мир и скромность!». Этот голос был совмещён с плачем и был похож на высокий женский. Кристоф обернулся и увидел перед собой грустное тело, плачущую душу. Эрика стояла возле него со слезами на глазах. Кристоф стал медленно подходить к дочери и протянул руки. Та, не медля, стала бежать и в прыжке обняла отца. Он не забыт. Он всегда в её сердце. Он всегда будет для неё отцом.
