В автобусе Света села у окна, а Лара рядом. Женщина чувствовала себя усталой, взвинченной и бесконечно виноватой. А еще она ощущала себя старой и никому не нужной…
– О! И вы здесь! – кто-то тронул ее за плечо. – Какая неожиданность!
Лара повернула голову и увидела на соседнем сиденье, через проход, того самого Петра из поезда.
– Почему неожиданность? Все довольно предсказуемо. Вам надо до Ольхона и нам тоже, – резко ответила она, хотя сердце ее радостно подпрыгнуло.
– Ну, знаете, вы могли бы опоздать на этот автобус, или бы вам достались места далеко от меня. А так, получается, что и в поезде мы были соседями и сейчас снова соседи.
– Ну да, расстаться с вами никак не можем. Ходим друг за другом как Шерочка с Машерочкой, – Лара говорила все это с вызовом, раздраженно, как будто ей совсем не хотелось общаться с Петром, но на самом деле она была довольна.
– Но это ненадолго, не переживайте, – с улыбкой сказал Петр. – На Ольхоне мы с вами разойдемся и больше не встретимся, потому как будем совершенно в разных его частях.
– Да я и не переживаю! С чего вы взяли? К моему раздражению вы не имеете никакого отношения. Я просто очень устала в дороге…
– Да, дорога изматывает. Моя жена из-за этого не любит никаких поездок. Это я обожаю смену обстановки, да и в дороге чувствую себя превосходно.
Услышав о жене, Лара разочарованно посмотрела на него. Ну почему все нормальные мужчины имеют жен? А если какой мужчина и разведется, то на него и смотреть не хочется – особенно, если этому мужчине уже за сорок. После сорока мало подтянутых и приглядных мужиков. Все они облезлые, потерявшую форму, и при этом заглядывающиеся на молоденьких девчонок. Да и этот Петр такой же. Вон как он смотрел на Светочку…
Лара повернулась к племяннице и, глянув на грустно глядящую в окно девчонку, увидела на ее щеке медленно ползущую слезинку. Укол совести неприятно кольнул ее сердце. Кажется, Светочка совсем загрустила. Лара почувствовала с новой силой свою вину. Девчонка ведь совсем не просилась в дорогу, и именно она, Лара, решила вести ее в Сибирь. И все это она делала для того, чтобы порадовать несчастного ребенка, но что из этого получилось? Она раздражается на Свету, завидует ее молодости, и девчонка вместо того, чтобы радоваться жизни снова мучается. Может у нее карма такая, и ее надо просто оставить в покое?
– Малыш, а что ты? Что с тобой случилось? – словно лисичка ласково заглянула она в лицо девочки. – Ты чего такая грустная? И слезки у тебя потекли…
– Это не слезки, – спокойно ответила Светочка, даже не взглянув на тетку. – Это у меня глаза слезятся из-за сквозняка.
«Какая она не отзывчивая на ласку, – неприязненно подумала Лара. – Моя Ариночка тут же бы кинулась ко мне обниматься».
«Ластится ко мне, как лиса, – чувствуя в душе горечь, размышляла Света, – добрую из себя строит, а сама уже не рада, что позвала меня с собой и тяготиться мною. Хочет добренькой казаться, а сама – хищная лисица. Но только я ей не зайчик…»
«Что за чудо эта девочка! – думал в это время Петр, с интересом глядя на Ларину племянницу. – Да, все-таки молодость, это молодость. Она естественна и прекрасна без искусственных дополнений. Лара ярким макияжем старается привлечь к себе внимание, но только отпугивает от себя своей вульгарной штукатуркой».
Однако, несмотря на то, что Лара совсем не привлекала Петра, он охотно откликался на ее словоохотливость, и они проговорили до самого конца поездки. Вспомнили свое пионерское детство, амбициозную юность. У обоих поднялось настроение при воспоминании о своей ушедшей молодости. Петр, как и думала Лара, был серьезным молодым человеком. Он хорошо учился в школе, потом поступил в медицинский институт, окончил его, стал работать хирургом, в тридцать лет женился на коллеге. Ларе его жизнь казалась скучной. Сначала он в школе сидел, уткнувшись в учебники, потом в институте корпел целых восемь лет, и все это для того, чтобы потом с серьезным лицом ковыряться в чужой плоти. И жена у него, по всей видимости, такая же занудная. Легкомысленная Лара не любила таких людей. Всю жизнь она избегала всякой серьезности и правильности. В школе, например, она пропускала уроки не потому, что плохо училась, а потому, что ей просто хотелось жить. Если бы она захотела, то у нее, как у и сестер были бы одни пятерки, и она прекрасно знала об этом, потому что все учителя говорили, что у нее острый ум, и она схватывает все налету. Но Ларе казалось, что если она серьезно засядет за учебники, и будет сидеть над ними день и ночь, как ее сестры, то пропустит всю жизнь. У нее было много друзей, и она спешила на улицу, под открытое небо, где чувствовала себя свободной и счастливой. Все ее подруги и друзья были такими же неугомонными, как и она. Это были хорошие девчонки и ребята – им всем тоже хотелось просто жить. Все вместе они лазали по стройкам и заброшенным домам, ходили в походы в лес, а летом на пляж, учились играть на гитаре, посещали танцевальную студию. Пока Ларины сестры усердно готовились к экзаменам, Лара пропадала с друзьями. А с четырнадцати лет у нее стали появляться женихи, и жизнь ее обрела новые краски. Она допоздна гуляла с очередным ухажером и не понимала, почему отца с матерью так расстраивают ее поздние приходы домой. Ей казалось, что родители мешают ей быть счастливой. Легли бы себе спать и спали спокойно, но они, словно сторожа, сидели под окнами, ожидая ее прихода и, как только она заявлялась домой, они накидывались на нее с упреками и сразу же разрушали весь ее романтический настрой. Лара была уверена, что родители со своими благими намерениями пытаются заставить ее вести скучную серую жизнь. Сестры как раз и вели такую жизнь, и родители были ими довольны. Старшая, Ариадна, и младшая, Тоня, после школы благополучно поступили в экономический институт. Скукота. А ей родители не дали поступить в театральный институт.
– Крутить попой и хлопать глазами может каждый, – с презрением к актерскому мастерству говорил отец. – Ты лучше приобрети настоящую профессию.
И Ларе пришлось поступать в железнодорожный техникум. Проучилась она там несколько месяцев и поняла, что не в состоянии больше впихивать в себя то, что ей совершенно не интересно. Отношения с отцом у нее совсем разладились. Она подозревала, что отец всеми силами пытается сделать ее несчастной, да и мать тоже. Но мать была более покладистой, и ее еще можно было в чем-то убедить, отец же оказался упертым, как баран, и настаивал на том, чтобы Лара обязательно окончила техникум. Лара отчаянно протестовала. Отец был не приклонен.
– Чтоб ты сдох! – как-то в сердцах крикнула ему в запале ссоры Лара. Она до сих пор вспоминала отца с неприязнью, считала, что именно он разрушил ее жизнь. Ну почему он был такой? Почему не дал ей жить так, как она хотела? Отец умер уже двадцать лет назад, но Лара так и не смогла забыть обиду. Даже после его смерти, вместо скорби и горя она чувствовала негодование за его непонимание и долго вела с ним внутренние диалоги, стараясь донести до него свои аргументы по поводу собственной жизни. Сейчас она уже понимала, что такие диалоги бесполезны – отец никогда бы не понял ее, и профессия «актрисульки», как он презрительно отзывался о ней, всегда в его сознании ассоциировалась бы с профессией проститутки. Мать позднее поняла свою ошибку, и, видя, как артистизм прет из ее дочери не раз повторяла: «Да-а… в Ларочке погибла великая актриса…» Жаль только, что это понимание не вернуло Ларе юность, когда она еще могла пойти по тому пути, который так привлекал ее.
Света в это время смотрела в окно на Иркутск. Красивый город. Но здесь все так же, как и у них в городе. Магазины, храмы, проспекты, мосты… Архитектура только другая, а так все то же самое. И люди одеты так же как у них, и машины такие же. Бурят только много, но и это напоминало ее собственный город, где полно казахов, татар, армян и подрабатывающих таджиков. У них в классе, например, несколько девочек и мальчиков татарской национальности, два мальчика армянина, две девочки казашки. Одна из казашек была закадычной Светиной подружкой. Акмарал – так ее звали. В переводе с казахского, это имя переводится, как Белый Олень. Худая, юркая и простая, как полевое разнотравье, Акмарал с первого класса была ее подругой. Они везде были вместе, и практически не расставались. Гуляли, делали уроки вдвоем. Света считала, что ей повезло, что у нее такая подруга. Акмарал понимала ее, как никто другой, потому что у нее дома была практически такая же ситуация, как и у нее. Отец Акмарал, простой слесарь ЖКХ, периодически напивался и устраивал дома настоящие погромы. Акмарал в такие моменты убегала к Свете, и подруга утешала ее. Обе они постоянно ломали головы, как бы им помочь своим несчастным матерям. Их идеи одна за другой проваливались. Недавно и та и другая девочка поняли, что матери сами должны что-то делать, а им, дочерям, нужно просто оставить все как есть и уйти из своих семей, чтобы жить своей собственной жизнью. Обе они мечтали после одиннадцатого класса поступить заочно на бюджет в педагогический ВУЗ – Света на исторический факультет, а Акмарал на филологический. Они решили, что будут работать, снимут одну квартиру на двоих, и таким образом избавятся от своих неустроенных родителей. По складу своего характера они напоминали образованных девушек из высшего общества девятнадцатого века, души которых наполнены благородными порывами и возвышенными мечтами о неземной любви, и потому безобразные домашние сцены очень сильно ранили их нежную психику.
