Страх был. Но не знаю, что меня пугало: старик в чёрном или то, что я оказался совершенно беспомощным перед ним. Тело словно окаменело.

Старик приближался, и я уже хорошо видел его. Он шёл к нам, как кукла на ниточках, управляемая неопытным кукловодом. Его ноги то замирали, то рывком делали несколько быстрых шагов. В правой руке он держал пучок каких-то трав. В левой были чёрные свечи. Он был всё ближе и ближе. Нас разделяло шагов десять, когда калитка распахнулась.

Петька потащил меня к гнилому дому. Моё тело перестало валять дурака и зашевелилось. Лысый колотил в дверь, а я непроизвольно наблюдал за стариком. Тот целеустремлённо подошёл к полуоткрытой калитке и, сделав шаг, отшатнулся, словно стукнулся о бетонную стену. Он переложил свечи к травам и свободной рукой принялся ощупывать невидимую стену перед собой.

Дверь дома распахнулась, Петька отскочил в сторону и врезался в меня. Мы оба распластались на земле. Я повернулся к дому, ожидая увидеть Бабу Ягу, которая так напугала моего друга. Из тёмного дверного проёма вышла черноволосая и черноглазая девочка в грязных лохмотьях.

Старик зашипел и сделал шаг назад. Девочка быстро осмотрелась вокруг, выкрикнула старику одно слово, которое я даже при желании не смогу повторить, потому как сомневаюсь, что это был человеческий язык. Дед что-то зашипел себе под нос и пошёл от дома своей дёрганой походкой.

– Добро пожаловать, гости дорогие! – сказала хозяйка гнилой избы, и меня затрясло от её слов.

В этот момент мне очень захотелось догнать деда и проводить его в любую точку планеты, куда бы он ни шел, лишь бы подальше от этого дома и его хозяйки.

– Проходите, – звонким голосом сказала девочка, отойдя в сторону от дверного проема.

Мы с Петькой переглянулись. И поднялись на ноги. «Беги, беги!» – кричал мой внутренний голос. Но разум твердил другое. Если от одного её слова сбежал этот страшный чёрный дед, то что она может сделать с нами, если мы попробуем сбежать? Мы застыли как каменные статуи.

– Прошу, – настаивала хозяйка.

Не знаю, о чём я в этот момент думал, но почему-то зашёл в гнилой дом, Петька шагал следом.

– Присаживайтесь за стол и подождите минуточку, – сказала она и ушла в боковой дверной проём, завешанный грязной серой тряпкой.

– Мы точно пришли по адресу? Я ожидал Бабу Ягу, – спросил я шёпотом, когда мы сели на гнилые табуреты за такой же сгнивший стол.

Петька попытался ответить, но его зубы застучали, и он зажал рот рукой.

– А что, уютненько. Главное, чтобы крыша на голову не упала, – сказал я, чтобы подбодрить его, хотя у самого бегали мурашки от жуткой обстановки.

Грязная штора отодвинулась в сторону, и в комнату вошла она.

Над чёрными волосами явно поработала расчёска. На девочке был белый сарафан с вышитыми цветами. Она явно навела марафет. На чистом, светлом лице контрастно выделялись глаза с чёрными зрачками. Хозяйка покрутилась около шкафа и повернулась к нам, держа в руках три белых кружки на круглой деревянной дощечке.

А не такая она и девочка, заметил я. Вполне уже девушка. Сарафан выдавал контуры изящной фигурки.

Хозяйка расставила кружки с чаем на столе и присела перед нами за стол.

Я только сейчас понял, что рот мой открыт, и сразу закрыл его.

– Что потеряли, молодые люди, в нашей глубинке? – спросила девушка.

Я посмотрел на Петьку, протянул руку и слегка стукнул пальцем снизу по подбородку, закрыв и его рот.

– Мы ищем бабушку, она, как бы сказать… – начал я, но запнулся.

– Ведьма, – продолжила за меня хозяйка, и я кивнул, подтверждая её слова.

– Бабушки давно уже нет. Ушла она в лес пять лет назад. И до сих пор не вернулась. Возможно, я могу вам помочь?

Я посмотрел на друга и понял, что помощи от него ждать нет смысла. Он молча смотрел на девушку, не отрывая глаз.

– Нам бы зелья.

– Зелья?

– Да, зелья.

– Какие?

Я сделал глоток чая, вспоминая, какие зелья хотел Петька.

– Чтобы не пьянеть.

– Есть такое.

– Мой друг очень стеснительный в плане женщин, ему бы что-нибудь, чтобы посмелее быть.

Петька дёрнулся и пнул мою ногу под столом. Я вдруг осознал, что страх мой ушел и я общаюсь с хозяйкой, как общался бы с одноклассницей или соседкой. Хотя жуткая атмосфера дома как-то напрягала.

Хозяйка сделала глоток, встала из-за стола и ушла за грязную занавеску.

– А она ничего, фигурка супер, – сказал я Петьке.

Он с укором посмотрел на меня.

– Ну ты же сам просил. Что-то еще надо попросить?

– Нет, – выдавил сквозь зубы Петька.

– Может, зелья говорящего попросить? Чтобы язык тебе развязать.

Петька не ответил, потому что ведьма вернулась в комнату с мешочком. Она села за стол и тут же поставила на него стеклянную бутылочку с зелёной жидкостью.

– Это от опьянения.

На стол встала вторая бутылочка, с синей жидкостью.

– Это для смелости, – при этих словах она глянула на Петьку, и тот буквально побелел.

– Платить чем будете?

Я пихнул друга в бок, и тот положил на стол сто рублей.

Ведьма покрутила купюру в руках и вернула её Петьке.

– У нас есть золото. Отдай ей монету, – сказал я.

Петька посмотрел на меня с испугом.

– Отдай, – повторил я.

Друг вытащил монету и положил перед молодой ведьмой.

Чёрные зрачки расширились, и хозяйка принялась внимательно разглядывать монету.

– Где взяли?

– Нашли, – ответил я.

– Хорошая монета. Дорого стоит, я тебе ещё защиту сделаю за щедрость.

Хозяйка вытащила из мешочка небольшой ножик с изогнутым лезвием. Петька отодвинулся от стола, я приготовился отпрыгнуть, если нож приблизится ко мне.

– Показываю, – сказала ведьма и, положив руку на стол, слегка полоснула лезвием по ладони.

– Ничего страшного. Просто нужно несколько капель крови. Положи руку на стол.

Я посмотрел на лезвие, по которому стекала капля её крови.

– Положи руку. Всего пару капель – и вы сможете уйти.

Я и сам понимал, что уйти из этого дома без её разрешения мы не сможем.

– Руку! – выкрикнула она.

Я медленно положил руку на стол ладонью вверх.

– Умница. Не бойся, это неглубокий надрез. Видишь, всё уже прошло.

Она показала мне свою порезанную ладонь, и на ней не было ни шрама, ни даже царапины.

Хозяйка приблизилась, нагнувшись через стол. Лезвие зависло над ладонью. Я, как околдованный, замер, глядя то на нож, то на странную девушку. Чёрные зрачки ведьмы закатились под верхние веки, и её затрясло. Лезвие рывком опустилось вниз, но я не почувствовал надреза. Потому что поверх моей ладони лежала ладонь Петьки.

Я посмотрел в его глаза, которые чуть не выпали. Несмотря на то что нож прошёл его ладонь чуть ли не насквозь, мой друг не вскрикнул и не застонал. От боли он вцепился второй рукой в плечо ведьмы. Та затряслась и медленно подняла нож. Петька не убрал руку, он, как и я, смотрел то на ладонь, то на нож, то на ведьму.

Хозяйка закрыла глаза и когда открыла, черные зрачки уже были на месте и расширились, когда она увидела, чью ладонь пронзил нож.

– Блядь! – выкрикнула ведьма и вонзила нож в стол.

Петька отдёрнул руку от плеча хозяйки и попятился назад.

– Убирайтесь, – прошипела ведьма.

Я схватил две бутылочки со стола и попятился к двери.

– Быстро! – выкрикнула ведьма, и мы с Петькой выскочили из дома.

Мы шли по улице. Я нес в руках трёхлитровую банку самогона, которую мой друг оставил у калитки гнилого дома и её чудом не затоптал дед, и две бутылочки с зельями. Петька шёл, зажав раненую ладонь второй рукой. Красное солнце уходило за горизонт, и мы торопились.

Голова раскалывается, в животе творится непонятно что, периодически подкатывает приступ тошноты. Глаза словно склеены, я открыл их только при помощи рук и тут же закрыл, свет словно выжигал их.