Придя домой, Бейбарсов обнаружил, что Игорь на работе, а Андрей еще не вернулся из секции каратэ, в которую его записали этой весной. Обрадовавшись возможности побыть одному, парень разогрел себе обед, поел, помыл посуду (обошлось без фарфоровых жертв), пошел в свою комнату. Там его взгляд сразу же упал на незаконченный рисунок.

Этот пейзаж не получалось закончить уже две недели. Вроде бы ничего сложного, деревья и небо, да вот мешало что-то. Раз за разом Глеб переделывал карандашный набросок, но все равно оставался недовольным, вот и сейчас он снял с мольберта лист и порвал его пополам.

На подоконнике лежали карандаши, ручки, фломастеры, рапидографы, пастель, акварель, акрил, пара стержней угля, чуть в стороне – несколько разномастных колонковых кисточек. Бейбарсов провел над всем этим ладонью, выбирая, замер на несколько секунд… И решительно взял масляную пастель.

Руки двигались сами собой, запечатлевая то, что он увидел по пути домой. Справа – строгий силуэт давно погибшего и засохшего дерева. В нижней половине листа – пушистые кроны рано пожелтевших кленов. Над ними возвышается пара рябин, красными искрами на них сияют ягоды. И небо, главная часть… Предзакатное небо ранней осени, высокое, яркое. Голубым цветом – основа, по ней уже розовые росчерки облаков, отражающих солнечный свет. Добавить реальности, проведя черные линии паутины проводов, опутавших этот город и эту осень. Готово.

Глеб отступил на шаг, любуясь результатом своей работы. Рисунок не некромага, но человека, умеющего видеть всю красоту этого безумного мира в любом ее проявлении. Искренний и болезненно-чувственный пейзаж шизофреника, не имеющего надежды на выздоровление.

Бейбарсов улыбнулся своим мыслям.

Вдруг он заметил на столе клетчатый тетрадный лист. Подумав, что Игорь мог оставить ему записку, парень потянулся ее прочитать.

Хорошее настроение мигом испарилось, стоило смыслу написанных слов дойти до сознания. «Верни то, что тебе не принадлежит, или ты умрешь» – сообщала записка крупным неровным забором детского почерка.

Комментарий к Глава 2

Рисунок Глеба (автор - Хелькэ): http://cs4310.vkontakte.ru/u599051/60223188/x_719d4bd4.jpg

========== Глава 3 ==========

It’s my life,

It’s now or never.

I ain’t gonna live forever.

I just want to live while I’m alive!

Bon Jovi

Бездумно поигрывая карандашом, Глеб Бейбарсов нарезал круги вокруг памятника Минину и Пожарскому на площади Народного единства. Никто из лопухоидов и не догадывался, что двое этих руководителей второго земского ополчения на самом деле были магами, в свое время посланными бессменным директором Тибидохса на помощь страдающему люду. Впрочем, бывшего некромага сейчас интересовала не история магии, а домашнее задание по рисунку: Серёгичев как с цепи сорвался и задавал им столько, что, казалось, на долгожданных каникулах по окончании семестра ни один студент добровольно не подойдет к мольберту. Первой эту мысль высказала Вика, но в конце концов не выдержала даже Надя.

А Глеб не жаловался. Чем больше он рисовал, тем меньше у него оставалось времени на пустые размышления. Несмотря на то, что прошло уже три недели и за запиской не последовало никаких действий, Бейбарсов все равно не мог справиться с беспокойством. Порой беспокойство перерастало в злость, и тогда бывший некромаг не спал ночами, меряя шагами комнату. Он вообще не думал, что же должен такого вернуть, потому что твердо был уверен: ничего чужого у него не завалялось. Его волновало лишь то, что даже если его придут убивать, он узнает об этом в самый последний момент, когда бороться или бежать уже поздно. «Как же лопухоиды могут так жить?! – спрашивал он себя раз за разом. – Это же равносильно слепоте. Нет, это страшнее слепоты, потому что когда глаза не видят, развивается слух. А тут – вроде бы все на месте, но все равно ничего не видишь и не слышишь…»

Из-за таких ночных бдений он даже пару раз срывался на своих однокурсницах, хотя, надо сказать, уже привык к ним и почти не испытывал дискомфорта, когда та или иная девушка просила его помочь или наоборот, позволяла себе проявить легкую заботу. И каждый раз, грубо ответив Наде или наорав на Вику, сделав замечание Оле по поводу ее громкости или оттолкнув Марину, если та слишком уж льнула, рассмеявшись в ответ на мечтания Даши или проигнорировав Настю, Глеб чувствовал, что предает сам себя. Все эти девушки, несмотря на свои недостатки, не сделали ему ничего плохого и не желали ему зла, да и элементарную вежливость никто не отменял. Бейбарсов искренне презирал студентов, что никогда не придерживали дверь перед дамами, позволяли себе сквернословить при женщинах или влетали в лифт, аудиторию, автобус, расталкивая всех впереди стоящих. Даже если девица тебе незнакома или ты к ней равнодушен – ты все равно должен оставаться мужчиной.

Надо сказать, Бейбарсов совершенно не понимал, почему окружающие его люди настолько дики, словно выросли в глухой провинции и теперь впервые оказались в большом городе. Лопухоиды порой казались страшнее самых темных магов. Последних сдерживали хотя бы остатки кодекса чести… «Старуха-некромагиня научила меня этикету, научила держать спину прямо и говорить на нормальном русском языке, – думал Глеб. – Почему ей, монстру и убийце, это было доступно, а этим невинным овечкам даже мусор донести до урны сложно?»

Ответа он не находил. Лишь с каждым днем все больше убеждался, что будь его силы при нем, уж он-то научил бы лопухоидов жить.

Сделав в блокноте несколько набросков памятника с разных ракурсов, бывший некромаг двинулся в сторону дома. Конечно, проще было доехать на автобусе, но ему почему-то не хотелось. Пешая прогулка по городу прельщала его куда больше: таким образом можно найти множество уютных местечек, от тихих кафе до живописных двориков, где никто не потревожит твое одиночество.

Вопреки ожиданиям, в этот раз Бейбарсову не удалось сделать никакого открытия. Вероятно, мешало настроение, с которым он шагал по улицам – еще не злость, но и далеко уже не умиротворение. А ведь на завтра еще надо было сделать доклад по истории мирового искусства… Часов с собой Глеб не носил (хотя даже сам себе не мог бы объяснить, почему), но по клонящемуся к заходу солнцу примерно определил, что уже около половины седьмого. Значит, приблизительно через полчаса он будет дома и у него останется целых пять часов на домашнюю работу. Главное – не налететь на Игоря или Андрея, и тогда вечер получится относительно приятным.

Бывший некромаг сознательно избегал общества родственников, поскольку в их присутствии, сам того не желая, начинал строить гипотезы относительно сентябрьских происшествий. То ему представлялось, как дядя садится в машину, заводит ее и хладнокровно пытается переехать племянника, то виделось, как брат, от сосредоточенности высунув кончик языка, пишет ту самую записку. Разумом Глеб понимал, что это все полный бред – если бы он им действительно мешал, они бы нашли способ от него избавиться безо всякой театральщины, но усмирить буйное воображение никак не получалось.

Однако все планы на вечер рухнули в тот момент, когда Бейбарсов подходил к дому. Потому что, как оказалось, все на той же детской площадке, на тех же качелях его уже ждали: невысокая девушка с неестественно-оранжевыми короткими волосами, опустив голову, сосредоточенно рисовала что-то носком тяжелого ботинка на песке. У парня мелькнула малодушная мысль пройти мимо, сделав вид, что не заметил ее, но он тут же одернул себя – в этом не было смысла. Жанна в любом случае почувствовала, что он рядом.

Словно в ответ на его мысли (впрочем, почему «словно»? Она вполне могла подзеркаливать) Аббатикова подняла голову и улыбнулась.

– Привет, – сказала она, тщательно выговаривая все звуки.

– Здравствуй, – кивнул Глеб.

– Как ты? – спросила девушка, пытливо вглядываясь в его лицо.