I am the son and heir
of nothing in particular.
You shut your mouth, how can you say
I go about things the wrong way.
I am human and I need to be loved
just like everybody else does.
The Smiths
Пробуждение было не из приятных.
Болело все. Вообще все. Даже то, о существовании чего Глеб до этого утра и не подозревал.
Хуже всего было голове – она пульсировала болью и, казалось, грозилась вот-вот расколоться пополам, как перезревший арбуз. Попытка открыть глаза и взглянуть на мир отозвалась таким набатом внутри черепа, что Бейбарсов мгновенно пожалел, что не умер еще вчера. Волшебных ощущений добавила еще и тошнота, вставшая в горле противным комом.
Кое-как выпутавшись из одеяла, бывший некромаг в чем был ломанулся на максимально доступной ему скорости в туалет.
Отплевавшись от горькой желчи (организму было все равно, что Глеб ничего не ел со вчерашнего утра, он все равно пытался вывернуться наизнанку) и умывшись холодной водой, парень двинулся в сторону кухни. Гордость гордостью, а найти аспирин было необходимо.
Спасительные кругляшки таблеток выпали из верхнего шкафа, когда бывший некромаг уже почти потерял надежду. Подавив желание возопить что-нибудь восторженное (тем более что Бейбарсов сильно сомневался, что голос послушается), он налил стакан воды и одну за другой проглотил три таблетки, после чего опустился на первый попавшийся табурет и замер с закрытыми глазами, ожидая, когда лекарство подействует.
– Слезь! – ворвался в его мозг очень, очень громкий голос Андрея.
Дернувшись, как от удара, Глеб открыл глаза и недоуменно посмотрел на брата.
– Это мое место! – сжал маленькие кулачки рассерженный мальчуган.
Бывший некромаг попробовал встать, но пол под ним подозрительно качнулся, сбивая с ног. Упав обратно на табуретку, парень закрыл лицо ладонями, ожидая, когда перед глазами перестанут мельтешить красные пятна.
– Ну хва-а-атит! – Андрей не унимался, искренне считая, что с ним играют.
«Тьма, что же ты так орешь…» – возникла одинокая мысль в воспаленной голове.
Мальчик, решив не отступать, вцепился в правую руку старшего брата и потянул его на себя.
– Андрей! – окрик Игоря заставил его остановиться. – Оставь Глеба в покое, он болеет.
Бейбарсов промычал что-то, должное означать благодарность. Громкие звуки голосов все еще долбили по нервам, но бешеная пляска окружающего мира начала замедляться.
– Но мы же договаривались, что он не будет занимать мое место! Это мое место, мое! – ребенок захныкал.
– Андрей Игоревич, мне кажется, вчера ты упрашивал разрешить тебе ложиться спать позже, аргументируя тем, что ты уже взрослый, – Игорь заговорил тише. – Так веди себя как взрослый, прекрати реветь из-за какой-то ерунды!
Воцарившаяся тишина обеспокоила Глеба. Он осторожно выглянул из-за ладоней и с удивлением обнаружил, что брат скромно сидит на табурете у окна и жует бутерброд с самым меланхоличным видом, который только возможен в исполнении девятилетнего человека. Игорь же стоял напротив племянника и напряженно всматривался в его лицо.
– Что? – спросил Бейбарсов, передернув плечами. Он никогда не любил такого пристального внимания.
– Ни единой царапины, – протянул дядя. – Та девочка… Жанна, правильно? Она смогла это сделать, – он недоверчиво хмыкнул.
Глеб неопределенно мотнул головой. Распространяться о том, что лишь внешне все было в порядке, ему не хотелось.
– Но расхаживать по дому в одних трусах все-таки не стоит, – добавил Игорь после паузы.
– Все равно тут женщин нет, – пробормотал Бейбарсов, понимая, что оправдание довольно-таки слабенькое.
Все-таки умудрившись встать без происшествий, Глеб осторожно двинулся в сторону своей комнаты, стараясь держать спину ровно и ничем не выдать неприятных ощущений. К его удивлению, с каждым шагом боль отступала, и когда он добрался до своего дивана, лишь легкое головокружение и мельтешащие мушки перед глазами напоминали о вчерашней бойне.
Аббатикова действительно смогла залатать его. Так странно – ведь некромагия в большинстве случаев работает с мертвой материей, а живая ее интересует только как мертвая в будущем. По логике, магия врачевания должна была вступать с ней в непримиримый конфликт, ан нет, как-то получилось у некромагини их соединить и при этом никого не убить.
Кинув взгляд на часы, Бейбарсов обнаружил, что у него еще есть шансы успеть на вторую пару. Он потянулся было к стулу, на котором обычно лежала его повседневная одежда, но вдруг сообразил, что ее никто так и не постирал, что могло значить только одно – ему придется одеваться в то, что найдется в шкафу.
Нашлись обычные синие джинсы и серая рубашка. Все остальное было либо слишком неуместным в институте (бывший некромаг недоуменно подергал за рукав красную шелковую сорочку), либо явно не по сезону (майка защитной расцветки так и осталась лежать на полке), либо не совсем пригодно к ношению (в проеденную молью в свитере дыру спокойно просовывалась голова). Критически окинув взглядом свое отражение в зеркале, Бейбарсов пришел к выводу, что все не так печально и вряд ли он будет особенно выделяться своей смуглой кожей и телосложением. В конце концов, водолазка оставляла куда меньше простора для фантазии.
Собрав волосы в хвост и надвинув кепку на глаза, Глеб влез в ботинки, накинул куртку и вышел из дома. Не было никакого страха, что его может ожидать засада – он прекрасно знал, что первомертвецы не переносят дневного света. Пока солнце висит в небе, он в безопасности. К тому же, у него не было ни малейшего сомнения: случись что – и собачка Аббатикова немедленно прибежит бить морды врагам.
Бейбарсов сплюнул себе под ноги. Сейчас он как никогда ненавидел бывшую соратницу, даже больше, чем Валялкина. Он не мог придумать рационального объяснения для этого чувства, да и не требовал от себя таких подвигов, просто знал: одна ночь перечеркнула все прошлое. «Ее не должно было быть там! Я должен был сам справиться!» – бессильно сжимая кулаки, так что белели костяшки пальцев, убеждал себя бывший некромаг. Пусть физическая боль отступила, но на ее место тут же пришел ураган эмоций, сметающий все на своем пути. Унижение от собственного бессилия, презрение к собачьему взгляду Аббатиковой, неловкость и смущение из-за того, в каком виде пришлось перед ней предстать – все смешалось в чудовищный коктейль, разрывающий душу на части. Парень старался справиться со всем этим до того, как его увидит кто-нибудь знакомый, но, увы, эмоции упорно не хотели возвращаться в привычное русло спокойствия.
Уже у самого входа в университет Глеба поймала Даша. Посмотрела как-то странно, решительно вцепилась в рукав и потащила прочь. Парень попробовал возмутиться, но слова застряли в горле, словно не обошлось без магического вмешательства. «Неужели?..» – трепыхнулась запоздалая мысль, но именно в этот момент зеленоволосая остановилась у дверей кафе.
– Выпьем кофе? – предложила она, невинно хлопая светлыми ресницами.
– Раньше об этом спрашивать надо было, если тебя реально интересовало мое мнение, – Бейбарсов стряхнул ее пальцы со своей куртки. – Теперь уже поздно отказываться, все равно на пару опоздали.
– Не бухти, – неожиданно мягко попросила Дара. – Просто у тебя такой взгляд был… Словно ты хотел убивать.
Кафе было шумным, с ленивыми официантками и невкусным кофе. Даша апатично мешала ложечкой свой горячий шоколад, который успел стать холодным еще до того, как достиг их столика, Глеб цедил апельсиновый сок, то и дело кидая недовольные взгляды на чашку с едва пригубленным «напитком бодрости». Настроение улучшаться не желало, тем более что затылок снова начал подозрительно тяжелеть.
– Ну так зачем ты меня сюда привела? – поинтересовался Бейбарсов, когда молчание слишком затянулось. – Отравить гадостью, которую тут называют кофе?
– Нормальный кофе, – отмахнулась Дара.
– Попробуй, – предложил бывший некромаг.
