Троица парней на углу о чем-то громко и эмоционально спорила. Прислушавшись, я узнал, что какой-то Дэни крупно их «подставил», и теперь они решали, как же отомстить. Большую часть слов ребята искажали почти до неузнаваемости; я даже начал всерьез опасаться, не занесло ли меня в Ист-Энд; но потом решил, что это, наверное, у молодежи новая мода — намеренно коверкать свою речь.

Случайно бросив взгляд на витрину одного магазина одежды, я увидел женщину, кого-то мне очень напомнившую. Я не мог ее слышать, но по тому, как она размахивала руками, было видно, что она крайне недовольна. Стоявший рядом с ней продавец-консультант боязливо втянул голову в плечи и загнанно оглядывался по сторонам, надеясь, что кто-нибудь из коллег придет на помощь. Светлые волосы женщины рассыпались в беспорядке по плечам, челка лезла в глаза; в какой-то момент она повернулась ко мне лицом и я отшатнулся — слишком пронзительным оказался ее взгляд; кроме того, она не была англичанкой, скорее она происходила из азиатов. Нет, я определенно видел ее раньше, причем не раз, но никак не мог сообразить, где же именно.

Мужчины в строгих костюмах, ведущие «под локоток» своих дам в музеи или театры, меня смешили. Не то, чтобы они выглядели глупо, но просто я находил крайне забавным обычай носить неудобную, но — по мнение общественности! — роскошную одежду. Если бы меня спросили, я бы ответил, что самая шикарная одежда — это кожа и винил; впрочем, по мне это было заметно и без лишних вопросов.

Но «гвоздем» моей прогулки стал высокий парень явно африканского происхождения. Шоколадный оттенок его кожи выделял его из толпы; помимо этого, на нем был ярко-красная куртка и черные штаны. У его ног стоял магнитофон, из которого лилась ритмичная, но абсолютно бессмысленная музыка; парень танцевал, привлекая к себе всеобщее внимание. Я не удержался и тоже остановился возле него; меня поразила фантастическая плавность его движений и грация, которую редко заподозришь в двухметровых людях. Я даже кинул несколько монет в протянутую бейсболку.

Многие люди, приезжая в новый для них город, любят осматривать архитектуру, но такой подход был не для меня. И дело вовсе не в том, что в Лондоне я был много раз (спасибо, Роджер и беспечальное детство в приюте Вамми!), а просто потому, что здания, будь они хоть трижды прекрасные, стоят так, как их поставили; а люди… Люди — куда интереснее. Они могут меняться каждый день, могут сохранять один и тот же имидж годами, но всегда найдется то, за что зацепится взгляд. Архитектурные же излишества всегда проходили мимо меня, нисколько не интересуя. Каменное изваяние не в силах выкинуть что-нибудь, что заставит меня засмеяться или остановиться в недоумении.

А еще без знания людей, их привычек, их мотивов и чаяний невозможно выбрать тот путь, что приведет меня на пьедестал Номера Один. С самого детства я умел учиться на всем, что попадалось мне под руку, будь то книга, чужой конспект или сосед по парте. Учиться я продолжаю и сейчас; столь полезное занятие не стоит бросать, даже когда кажется, что умеешь все. В любом случае это иллюзия; в мире неисчислимое количество того, что покажется новым и неизведанным при первом знакомстве.

Главная ошибка Мэтта — он замкнулся в своем маленьком мирке, где его окружают компьютеры и куда нет дороги людям. Я не знаю, что случилось с ним в детстве, но уверен, что именно неприятные воспоминания заставили его оттолкнуть всех, кроме одного человека — кроме меня. Чем я заслужил такую честь — остается неизвестным; однако я не буду лезть в душу к лучшему другу: захочет — расскажет сам. В конце концов, я сам не потерплю вопросов о своей жизни до приюта.

Анализировать поступки Ниа — дело неблагодарное. Он держит эмоции под таким амбарным замком, что иной раз диву даешься: нормальный парень девятнадцати лет должен бы уже вовсю интересоваться противоположным полом; на худой конец — своим же собственным. Но нет, наш гений не таков. Все, что отвлекает его от мыслительного процесса — мишура, а мишура должна быть удалена из пределов видимости и досягаемости, дабы не мешать одним своим существованием.

Каким образом это апатичное чудо смогло обойти меня, я, видимо, никогда не смогу понять. Хотя я уверен почти на семьдесят процентов, что скоро этим вопросом придется задаваться Ниа.

*

Мэтт

Логика подсказывала, что очередное убийство произойдет в городе с названием на букву «н» — так оно и произошло: в Ньюкасле прямо у кинотеатра была застрелена женщина двадцати четырех лет. Ниа предположил, что на этом наша Госпожа должна приостановиться и попробовать выйти на контакт, потому что имена закончились. К слову, мы так и не поняли, кого она поимела в виду, убивая в Тонтоне и Рае, но это казалось совершенно неважным.

Не так давно позвонил Мэлло и сказал, что Анна продолжает настаивать на своей работе в детском саду, уточнив только, что он очень маленький, что могло помешать ему попасть в официальную базу данных. Ну да, как будто он сам не знает, что я редко пользуюсь чем-то официальным: в них слишком часто искажается информация в угоду каким-то политическим взглядам или еще чему.

Так или иначе, но мы с Ниа твердо решили вывести подружку Мэлло на чистую воду. В конце концов, нехорошо врать тому, кого любишь.

Когда я изучал фотографии со спутника того места, где произошло очередное преступление, я заметил одну маленькую детальку, которая мне показалась весьма занимательной. Совершив почти невообразимый финт ушами, я выцарапал изображение лучшего качества, что подтвердило мою догадку: у кинотеатра были развешены камеры видеонаблюдения.

Я поделился своей находкой с Ниа; тут мгновенно с кем-то связался и потребовал записи. На том конце провода поныли что-то о невозможности передачи, но быстро сдались и пообещали прислать. Спустя пятнадцать минут мы с Ниа уже смотрели наискучнейшее кино под названием «Поймай нужную личность при отвратительном качестве передачи картинки».

Госпожа оказалась все-таки не такой дурой — она ни разу не засветила на пленке свое, без сомнения, очаровательное личико, зато мы вдоволь насмотрелись на ее длинный хвост и ладно сложенную фигурку. Несмотря на то, что запись была черно-белой, можно было с уверенностью сказать, что Госпожа является типичной представительницей вида «блондинка обыкновенная натуральная».

Ниа посоветовал мне не делать поспешных выводов и отвлекся на раскладывание пасьянса (никогда бы не подумал, что малыш интересуется игральными картами). Целых пять минут я тщательно следовал его совету, но потом плюнул и заявил, что Госпожа ну очень похожа на Анну.

Номер Один, ни разу не видевший подругу Мэлло, вынужден был верить мне на слово; но его запас терпения был просто неистощим, поэтому он сказал, что предпочтет сначала с ней встретиться, а потом уже обвинять во всех смертных грехах, начиная от невовремя съеденного яблока.

Впрочем, я и без него видел один существенный пробел в моей гипотезе, а именно — мотивировка. У нее действительно не было поводов мстить Ниа или всем нам сразу; я готов был прозакладывать любимый ноутбук, что о существовании Номера Один она вообще не догадывалась: Мэлло не принадлежал к категории людей, что любят потрепать языком и ненароком выдать все секреты. Он вообще способен даже важную информацию выдать в самый последний момент — например, о том, что он готовился умереть, планируя похищение той японской телеведущей, Такады, я узнал только тогда, когда садился в машину. Белобрысый нахал скороговоркой мне это выпалил, вскочил на мотоцикл и умчался, оставив меня осмысливать сказанное. Как я удержался от того, чтобы догнать его и надавать ему по шее — удивляюсь до сих пор.

Но избавиться от ощущения какой-то «неправильности» Анны я не мог, как ни старался, не помогало даже то, что Мэлло доверял ей безоговорочно. Я напоминал себе снова и снова, что блондин не за красивые голубые глаза получил титул Номера Два, а за умение рационально мыслить и быстро соображать как минимум; однако мне все равно хотелось нестись туда, где она остановилась, и надеть на нее наручники.