— Просто так, — отмахнулся Михаэль. — Анна тебе сигареты купила, радуйся.
Он кинул на лежанку друга пачку и вышел.
*
Мэтт
К утру верхняя часть моего тела превратилась в один большой синяк. Все немилосердно болело, к тому же я дико замерз. А самым неприятным открытием оказалось обнаружить Мэлло рядом.
Ну не люблю я, когда кто-то сторожит мой сон! И не позволю это делать никому, даже такому близкому другу, как мой дорогой блондин. Ну чего ему стоило где-нибудь погулять? Я был бы весьма ему благодарен, если бы он притворился, что не сидел со мной, как нянька. А так к и без того мерзким ощущениям добавляется еще и горечь обиды.
Черт. Я обидел своего лучшего друга, обидевшись на него. Ну что за детский сад, а?
Встать самостоятельно у меня все-таки получилось, пусть меня слегка пошатывало, но это просто из-за того, что я давно ничего не ел, во всяком случае, я очень на это надеюсь. Дождавшись, пока у меня перестанет кружиться голова, я прошелся по комнате. Моей полосатой рубашки нигде не было видно, зато нашлась чья-то белая. Судя по ее размеру, ее сняли с одного из моих похитителей… Однако пронизывающий холод не дал возможности долго раздумывать, я надел рубашку и завязал слишком длинные полы узлом на животе. Стало теплее.
Выглянув в окно, я увидел, что Мэлло стоит, облокотившись на капот моей машины и смотрит куда-то вдаль. Он придерживал воротник куртки, очевидно, чтобы ветер не проникал под одежду. Мэлло заботится о том, чтобы не заболеть? Это что-то новенькое.
Вдруг из-за деревьев вынырнула блондинка, в которой я с удивлением узнал Анну. Ах да, Мэлло что-то о ней говорил, да и вчера я ее видел. Мэлло что-то спросил у нее, она кивнула в ответ, он притянул ее к себе, обнял, поцеловал.
Фыркнув, я отвернулся от окна. Еще чего не хватало — наблюдать за милующимися любовничками. Кому как, а мне совершенно не нравится смотреть на подобное, и вовсе не потому, что Мэлло в этом участвует и получает от этого заметное удовольствие.
Я заметил пачку сигарет. Та самая, которую купила Анна? Я повертел ее в руках.
Никогда не курил эту марку, слишком дорогие, чтобы тратиться на них. Прикурив, я глубоко затянулся. Запах показался слишком знакомым, словно я совсем недавно…
Мои похитители курили именно эти сигареты.
Я перевел взгляд обратно на окно. Мэлло же вчера требовал объяснений от Анны, да? У нее откуда-то взялся пистолет, она убила человека; а сегодня она купила вот эти сигареты… Вряд ли Мэлло это заметил, он вообще не разбирается в этом; но ничто не мешает мне поделиться с ним моими подозрениями.
Откуда Анна взялась в Англии? Насколько помню, она вообще английского не знала, работала у себя в Германии кем-то вроде учителя. Что, сильная любовь не позволила оставаться вдали от объекта обожания?
И откуда она только что возвращалась?
Мои похитители говорили о «госпоже», о том, что у нее есть дела, о которых она своим пешкам не сообщает. Впору пожалеть о том, что они не успели разглядеть, кто застрелил Даниэля — выражения их лиц вполне мог ли бы подтвердить или опровергнуть мою гипотезу…
— Мэтт, загружайся в машину, — ворвался в мои размышления голос Мэлло.
— Я же сказал, что вести не могу, — огрызнулся я.
— Анна поведет. Я бы посадил ее на мотоцикл, но хрупкой девушке не справиться с такой техникой, — объяснил Мэлло. — Так что придется тебе потерпеть наличие женщины в своей машине.
Какая удача! Мэлло сам дал мне возможность распросить свою девушку, и это очень хорошо: если окажется, что она ни в чем не виновата, то светловолосой бестии лучше не знать о том, что у меня были какие-то подозрения. Оскорбится еще, начнет доказывать, что он вовсе не такой тупой, чтобы пригреть на груди змею…
Я устроился на переднем сидении, Анна села на водительское место. Мэлло ей что-то сказал на немецком, на что она только улыбнулась; потом он оседлал мотоцикл и первым выехал на дорогу. Анна завела машину и двинулась следом.
— Хорошо ведешь, — заметил я. — Наверное, у тебя даже есть права?
— Я пока плохо говорю по-английски, — призналась Анна, даже не оборачиваясь в мою сторону. — И еще хуже понимаю. Я вожу машину около двух лет, если ты об этом спрашивал.
— Да, об этом. Тебе нравится… Михаэль, ага?
— Он очень милый, — ее щеки слегка порозовели. — И заботливый.
— Рад за него. А почему ты выбрала именно эти сигареты? — я достал пачку, раздумывая заодно, не закурить ли.
— Тебе они не по вкусу? Прости. Я не разбираюсь…
— А где ты научилась стрелять?
— Извини, я не понимаю вопроса. Может, скажешь по-другому, проще?
И при этом она изображала, что ее ничего, кроме мотоцикла впереди, не интересует. Я чувствовал, что она врала — она поняла, о чем я спросил; но вот отвечать она совсем не хотела. Твои секреты, Анна, наводят на не самые приятные мысли.
— Неважно, — сказал я. — Знаешь, я ничего не ел со вчерашнего утра…
— Если ты голоден, то сзади лежит пакет, там есть чипсы и вода, — мгновенно откликнулась моя собеседница.
Ну-ну. Что ты скрываешь, а? Мне совсем не хочется думать о том, что ты и есть «госпожа», потому что Мэлло это очень расстроит. Не в моих правилах огорчать самого близкого человека…
Оставшаяся часть поездки прошла в молчании.
Я решил поделиться сомнениями с Ниа — Номер Один соображал быстрее меня, и я надеялся, что он поможет разобраться с тем, кто же такая эта Анна.
*
Мэлло
После всех моих разъездов и героических спасений некоторых полосатых личностей невероятным удовольствием было лежать в горячей ванной и не делать ровным счетом ничего.
Разумеется, я ни на минуту не поверил в рассказы фройляйн Анны о кружке самообороны, воинственном папочке и деловых поездках по обмену опытом. Если бы она сказала, что является тайным агентом ФБР или какой другой службы, это звучало бы куда правдоподобнее, на самом деле. Но она так настаивала на том, что всю жизнь проработала воспитательницей, что я в конце концов плюнул на все. У меня неплохо развита интуиция; именно она мне подсказывала, что фройляйн Анна конкретно для меня опасности не представляет.
Мэтту удалось выяснить, что наш преступник — женщина. Что ж, это объясняет, почему нас поставило в тупик сообщение, что должны были символизировать жертвы — куда уж нам, простым гениям, понять столь сложное и многогранное существо; меня даже поступки фройляйн Анны иногда удивляют, а она же ведь типичная блондинка.
Ну ладно, не совсем типичная. С некоторыми сюрпризами.
И очень красивая, надо признать. Очень жаль, что ее нельзя сюда привести, потому что находиться в компании двух помешанных иногда становится очень сложно.
Я сполз пониже, так, чтобы оказаться по подбородок в воде. Все-таки, наверное, я безумный чистюля, потому что нигде я не чувствовал себя лучше, чем в ванной.
Однако мое блаженство было прервано стуком в дверь.
*
Мэтт сидел на полу с ноутбуком и размышлял, как бы завести с Ниа разговор о подружке Мэлло. Сначала он думал, что напарник приведет ее в квартиру — и тогда в любом случае пришлось бы объяснять ее появление; но Мэлло распрощался с Анной еще в гараже. Он не боялся показаться нелепым или глупым; его скорее мучило чувство вины из-за того, что лезет в чужую личную жизнь. Он осознавал, что там, где начинаются вопросы правосудия, любые секреты неуместны, но все равно ему что-то мешало взять и начать обсуждать за спиной лучшего друга его девушку.
— Мэтт, прими обезболивающее, — вдруг сказал Ниа.
Мэтт непонимающе на него уставился.
— Если ты думаешь, что ты незаметно морщишься от боли и совершенно беззвучно шипишь, то ты ошибаешься, — пояснил Номер Один. — Не мучай себя.
Спорить Мэтту не хотелось, поэтому он встал и пошел за аптечкой. Он помнил, что оставлял ее на кухне; однако его ждало разочарование: кто-то очень педантичный убрал ее на место, то есть в шкафчик в душе. Боль действительно его беспокоила, поэтому он все-таки постучал в дверь ванной и крикнул:
