— Мы — ее лучшие слуги! — откликнулся парень справа; он, кстати, был самым молодым. — И Госпожа не обязана докладывать о своих действиях.

— Хватит трепаться! — рявкнул шеф.

И надо же было Мэлло выбрать именно этот момент для своего эффектного появления…

Этот блондин снова смог все идеально организовать, даже любовницу свою к ружью, то есть, к пистолету приставил очень удачно. Правда, выглядел он не очень довольным, и голос повысил на нее, словно она своевольничать начала…

Мне, в общем-то, было все равно, откуда у Анны пистолет и кто ее учил стрелять; она поспособствовала моему освобождению — и на том ей спасибо. Я попросил Мэлло отвязать меня от этого чертового стула; слушать перебранку двух голубков мне не улыбалось, поскольку контроль над телом слетел тогда, когда я завалился на одного из своих похитителей. Боль затмевала мое сознание.

Кое-как выбравшись из сторожки, я сразу упал на колени. Меня тошнило, но я с утра ничего не ел, поэтому бесполезные сокращения желудка приносили только муку. Безумно раскалывалась голова, по щекам катились невольные слезы.

— Боже, Мэтт, — рядом бесшумной тенью возник Мэлло. — Тебе совсем плохо?

— Нет, знаешь, это оргазм, — пошутил я; впрочем, мой голос был настолько слаб, что Мэлло вряд ли расслышал.

— Поднимайся, — он подхватил меня, ставя на ноги. — Да-а-а… Если бы эти собаки не были уже мертвы, я бы с радостью убил их снова, но только не столь милосердным образом, — протянул он, разглядывая меня.

Я зашипел, когда он неудачно коснулся пальцами пореза.

— Прости, — мгновенно среагировал Мэлло. — Давай, возвращайся внутрь. Переночуем здесь, в Лондон вернемся утром.

Мэлло дотащил меня до чего-то, напоминающее лежанку. Потом поднес к губам бутылку с водой и заставил сделать несколько глотков. Я выпил, пересиливая себя; но через несколько секунд вода рванулась обратно. Видимо, меня стошнило на Мэлло, потому что он сердито буркнул:

— Мэтт, аккуратней! Эти брюки мне дороги как память!

Я попробовал улыбнуться и потянулся сесть, но Мэлло толкнул меня обратно.

— Не смей! Угробишь себя!

— Не угроблю, — постарался я покачать головой. Как ни странно, мне это вроде бы удалось, но карой за резкое движение пришла боль, которую смыла темнота. Я то ли снова потерял сознание, то ли просто заснул.

========== Глава 6 ==========

Ниа

Я не очень хорошо понимаю, почему Михаэль и Майл так друг о друге беспокоятся.

Я пробовал объяснить это обычным человеческим инстинктом заботы о том, кто находится рядом; но тогда выходит, что мои коллеги вовсе не друзья, а кто-то ближе. Между ними словно бы протянута тонкая золотая ниточка, служащая одновременно и оковами, и своеобразным телеграфом. Они слишком зависят друг от друга, однако спроси — ни один не признается. Впрочем, не исключаю, что они этого не замечают; вопрос лишь в том, долго ли продлится это их неведение. Хотя, если учесть феноменальное упрямство обоих, остается шанс, что они будут всю жизнь притворяться, будто бы ничего не происходит.

Уверен ли я, что они ничего от меня не скрывают? Нет. Они не обязаны мне докладывать о своей личной жизни; поэтому я не имею права просто спросить. Любопытство здесь ни при чем, я всего лишь опасаюсь, что это может помешать их совместной работе на меня. Один необдуманный поступок Дживаса — и Кель рвет и мечет, после чего уходит, хлопнув дверью. Они оба весьма подвержены эмоциям и неожиданным вспышкам чувств, просто каждый по-своему. Вас засыпали шутками и издевками? Не беспокойтесь, это у Майла всего лишь какие-то проблемы или просто плохое настроение. С Михаэлем и того проще — он никогда не скрывает, что чувствует, если это его сильно волнует. Другое дело, что он умеет играть, заставляя противника поверить в истерику, тогда как внутренне совершенно спокоен. Но это уже проблемы незадачливого противника.

Вместе мои коллеги образуют довольно взрывоопасную смесь. Лучше не пытаться их разъединить, если вам, конечно, дорога ваша жизнь.

Однако я увлекся; мне и помимо иррациональных отношений Мэлло и Мэтта есть о чем подумать.

Личность преступника по-прежнему остается для меня загадкой. Я множество раз проверял и перепроверял — нет человека, который знает о моем происхождении (читай — о приюте Вамми) и желает мне отомстить. Все связи с прошлым надежно оборваны, концы опалены и нет надежды на сращение.

В мире появился гений, которому под силу по отсутствию информации вычислить, кто стоит за личностью тайного детектива? Хочется думать, что этого все-таки не произошло.

Убийства… В них есть логика, я это чувствую. Но нащупать ее и доказать — не получается. Очень неприятное ощущение собственного бессилия грызет меня второй день. Надеяться, что Мэлло сможет догадаться? Он достаточно умен, тем более все еще стремится меня превзойти.

Однако всецело полагаться на других все же не стоит.

Я должен сам пытаться найти и понять. Иначе я ничего не стою как Номер Один.

*

Мэлло присел на корточки у стены и прикрыл глаза. За утро они с Анной успели перегнать машину с мотоциклом к сторожке; потом Анна сходила в магазин и купила немного еды, сигареты и плитку шоколада. Мэтт метался в бреду по устроенной для него лежанке, но не просыпался. Он стонал, вздрагивал и шипел от боли; пару раз Мэлло казалось, что он различает в бессвязном бормотании напарника собственное имя.

Полчаса назад Анна ушла в приют. Там она должна была отрекомендоваться официальным представителем N и разобраться со всеми делами, что до сих пор не были улажены. В конце концов, она работала воспитателем в детском саду, поэтому наверняка должна была справиться с возложенной на нее административной миссией.

Мэлло отказался этим заниматься, сказав, что его вполне устраивает тот факт, что его считают погибшим. На самом деле была и вторая причина, которую он не озвучил вслух: он боялся за Мэтта, боялся оставлять того одного. Боялся, что Мэтту может стать хуже, а его не окажется рядом, чтобы помочь… И больше всего Мэлло ужасало в этой ситуации то, что он не чувствовал отвращения к самому себе за этот страх; страх не был чем-то неестественным, наоборот, казался наиболее адекватной реакцией.

Стараясь громко не шуршать оберткой, Мэлло развернул шоколадку. Не то, чтобы он был голоден, но привычный ритуал успокаивал, даря иллюзию, что все по-прежнему, что ничего не изменилось.

Пытаться лгать самому себе — неблагодарное дело. Мэлло вздохнул, откусывая от плитки. За последний год произошло столько… Он отдавал себе отчет в том, что стал другим, но никак не мог сообразить, нравятся ли ему эти перемены или нет.

— Мэлло, — вдруг прошелестел голос Мэтта. — Дай… воды.

Мэлло вздрогнул. Его напарник все еще не открывал глаз, но рукой аккуратно ощупывал лицо. Видимо, оценивал объем нанесенного ущерба.

— Сейчас, — кивнул блондин, вставая.

Бутылка осталась в машине. Выйдя из сторожки, Мэлло первым делом посмотрел, не видно ли Анны; но она, очевидно, все еще очаровывала приютских работников. Решение захватить помимо воды еще и пачку сигарет возникло само собой, и Михаэль не нашел повода с ним спорить.

— Держи, — протянул он Мэтту бутылку, вернувшись внутрь.

— Спасибо.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил Мэлло, наблюдая, как аккуратно его напарник пьет: словно боится, что организм опять не примет жидкость.

— Так, словно меня вчера основательно избили, — хмыкнул Мэтт. — Странно, правда?

— Я не это имел в виду. Ты не сможешь вести машину?

— Гм, — Майл отвлекся на закручивание пробки. — Ну, до первого дерева или столба. Но тебя, наверное, такой расклад не устроит.

— А удержаться на мотоцикле? В качестве пассажира, разумеется.

— Прости, Мэлло, но я не киборг, который залечивает даже несовместимые с жизнью повреждения за одну ночь, — Мэтт внимательно посмотрел на Мэлло; тот не выдрежал и отвел взгляд. — К чему столько вопросов с утра?