— Возможно, она уже забыла обо мне, — вдруг произнес Ольгерд. — Все-таки мы семь лет не виделись…

— Сколько?! — Ася даже подпрыгнула.

— Семь лет, — повторил мужчина. — Да, наверное, уже глупо надеяться, ты права.

— Ты что! Я такого не говорила! — возмутилась девушка. — Наоборот, мне кажется, что такая верность достойна уважения. Я бы так не смогла…

Ольгерд улыбнулся, глядя на нее. Она совершенно искренне поражалась его терпению… Ну а что с нее взять, ребенок же. Сколько ей лет?..

— А ты в школе учишься? В каком классе? — поинтересовался он.

— Заканчиваю уже, выпускница, — равнодушно откликнулась Ася. — Да, я еще несовершеннолетняя. Тебя это напрягает?

Мужчина задумался. Напрягало ли его, что девочка не старше семнадцати? Нисколько. Она не была пустышкой, красивой куклой, она умела заинтересовать, поднять настроение, если это необходимо. Он в ее возрасте не был настолько сознательным и умным. Он вообще умудрился влюбиться и насовершать кучу ошибок, каждая из которых была непростительной. Впрочем, сожаление о сделанном не приходило до сих пор…

— Нет. Но зато я теперь понимаю, как твоя мама о тебе волнуется. Мне, кстати, двадцать пять.

— Мама у меня вообще любит поволноваться, — отмахнулась Ася. — Есть у нее такая привычка. Вредная.

— Не говори так, — мягко упрекнул он ее. — Она имеет на это право.

Девушка ничего не ответила, отодвинула его, прошла на кухню. Вскоре зашумел чайник.

Напоминание о возрасте несколько выбило Асю из колеи. Ей нравилось, когда ей говорили, что она рассуждает старше своих лет, но вопросы о том, в каком она классе, всегда ее смущали, заставляли даже стесняться. Ольгерду двадцать пять… Ася думала, что меньше. Вообще, нашел, о чем женщину спрашивать, дурак великовозрастный!

Чтобы отвлечься, она решила заварить чай.

Понимает он, почему мама о ней беспокоится… Да ничего он не понимает! Ей же дай волю — она прикует к себе наручниками и не будет никуда выпускать, лишь бы с ее дитяткой ничего не случилось. А то, что дитятко достигло возраста, когда хочется, чтобы уже хоть что-нибудь случилось, она отказывалась замечать.

Ася фыркнула. Она осознавала, что пытается подменить причину собственного раздражения. Не то ее расстраивало, что мать считала ребенком, а то, что и Ольгерд, оказывается, думал так же. А еще у него была девушка…

Что же это за девушка, что за семь лет ни разу не увиделась со своим любимым?

Ася решительно оборвала мысль. Не ее дело.

Чайник наконец закипел.

Ольгерд некоторое время еще оставался в комнате, но потом все-таки не выдержал и пошел на кухню. Девушка с самым обиженным видом мешала ложкой в стакане с заваркой.

— У меня идея, — вдруг сказала она.

Ольгерд вопросительно изогнул бровь.

— А поехали куда-нибудь. Вдвоем. Ты же все равно дальше качелей не уходишь, так? А врач рекомендовал смену обстановки. Для ублажения твоих расшатанных нервишек, между прочим.

— А тебя отпустят? — неуверенно спросил Ольгерд.

— А я спрашивать буду? — хмыкнула Ася. — За городом сейчас хорошо, наверное. Я вообще осень люблю, она очень красивая. И не жарко.

— Ну…

Ольгерд колебался. Мысль о том, что можно отойти от дома дальше, чем на двадцать метров, пугала. Когда-то он уходил и на многие километры, но то время осталось в прошлом.

— Пожалуйста, — попросила Ася.

Ольгерд посмотрел на нее, в очередной раз поразившись ярко-голубому цвету ее глаз. В конце концов, ну чего он терял? Развеяться всегда полезно…

Решившись, Ольгерд кивнул.

Ася широко улыбнулась.

========== Глава 6 ==========

Не бывает на свете тропы без конца

И следов, что навеки ушли в темноту.

Песня группы «Врата тьмы»

28 сентября 1996 года.

Перестук колес убаюкивал, и даже смотреть в окно было не очень интересно. Ася надеялась увидеть что-нибудь необычное, захватывающее — ведь она впервые выбралась из города. Однако за окном проплывали лишь редкие посадки, черные пятна еще не засеянных полей, обшарпанные здания железнодорожных станций.

Рассматривать пассажиров тоже быстро наскучило. Все они были какие-то серые, унылые, сонные. Некоторые прятались за газетами, какая-то бабушка вязала бесконечный шарф такой дикой расцветки, что в глазах рябило, несколько подростков играли в карты. Ася вся извертелась, пытаясь найти что-нибудь, что сможет ее развлечь, поминутно бросая взгляды на Ольгерда, но тот, казалось, настолько погрузился в свои мысли, что не замечал ничего вокруг.

Ася уже выяснила, проведя парочку экспериментов, что когда глаза ее друга становятся вот такими же пустыми и совсем черными, как сейчас, то тормошить его бесполезно: все равно не услышит. Его сознание уплывало куда-то очень далеко, туда, куда не было доступа обычным людям, да и девочке с пронзительными голубыми глазами путь был тоже заказан. Ася даже немного ревновала, предполагая, что думает он о своей девушке, которой хранил верность вот уже семь лет, хотя прекрасно понимала, что ей никогда не стать ему такой же важной, какой была та, наверняка забывшая, но не забытая.

Двери хлопали, пассажиры заходили и выходили, поезд, замирая ненадолго на остановках, продолжал мчаться все дальше и дальше, а Ольгерд сидел, сцепив пальцы и уставившись в пол. Ася, раздосадованная тем, что ее ожидания не оправдались, кусала губы и чуть не плакала. Ей уже разонравилась ее сумасшедшая идея и отчаянно хотелось домой.

Поезд просигналил и начал тормозить. Услышав громкий гудок, девушка подпрыгнула от неожиданности и снова окинула взглядом вагон.

И замерла, приоткрыв рот от удивления.

Все их попутчики, до этого бывшие вполне живыми людьми, теперь больше напоминали восковых кукол в натуральный рост. Все они сидели с идеально прямыми спинами, положив руки на колени и совершенно не моргая. Даже дети, которые еще пять минут назад бесились, смеялись и болтали, чинно расселись по скамейкам.

Ольгерд тоже не шевелился, и Ася испугалась, что он тоже превратился в манекен. Она сползла с сиденья, присела на корточки и заглянула в лицо друга.

И именно в этот момент глаза его посветлели, возвращаясь к своему обычному каштановому цвету. Ольгерд тряхнул головой, моргнул и недоуменно посмотрел на Асю.

— Ты чего?

— Я… — пробормотала Ася. — Ты посмотри, что тут творится! Я боялась, что и ты…

Ольгерд быстро огляделся, но на него увиденное не произвело никакого впечатления. Он пожал плечами, встал, аккуратно обошел сидящую на полу девушку и вышел в тамбур.

Ася недоуменно проводила его взглядом, потом сообразила, что осталась наедине со страшными куклами, и бросилась догонять Ольгерда. Конечно, она не могла с уверенностью сказать, что это был хороший способ избавиться от кошмара, но мужчина-то, по крайней мере, был живым!

Когда девушка выбежала в тамбур, Ольгерд как раз спрыгнул на платформу и замер, прислушиваясь. Ася нахмурилась, ощущая, что что-то здесь не так, но у нее никак не получалось понять, что именно, хотя дежа вю упорно билось и кричало о том, что отсюда надо скорей бежать.

Для Ольгерда же все было кристально ясно. Лес, начинавшийся сразу за станцией, молчал. Не шумел ветер, не качались ветви; ни единого птичьего голоса не доносилось оттуда. Не лаяли собаки, не подавали признаков жизни насекомые, не слышался людской говор. Все словно вымерло — или оказалось заморожено неведомой силой.

Ася не спешила покидать поезд, на нее навалилось чувство смертельной опасности. Вцепившись в поручень, она сверлила взглядом спину Ольгерда словно, надеясь, что он обернется и спросит ее мнение, а потом возьмет и объяснит, что же происходит…

Он не стал оборачиваться. Теперь он принюхивался, глаза вновь наливались чернотой, но Асе, стоявшей позади, этого не было видно. Во всяком случае, он очень на это надеялся, потому что в его планы столь раннее раскрытие некоторых секретов совсем не входило.