Ольгерд знал, зачем она пришла. Он снова ошибся, указав волчице ее будущую жертву. Собирая волю в кулак и превозмогая боль, он пополз в сторону двери. По миллиметру, не обращая внимание на то, что у него темнело в глазах от напряжения, он двигался вперед. Он должен был спасти.

Серая хищница пробежала вдоль дома, выискивая нужное ей окно. Нашла, прислушалась, приподнимая ухо — спит ли одинокая обитательница квартиры, будет ли визит достаточно неожиданным.

Цель была слишком далеко. Ольгерд отчаянно опаздывал, никак не успевал. Если бы не боль… Но его волчица, в отличие от него, была предусмотрительна. Она никогда и ничего не забывала и намеренно вывела его из игры. То есть, ей казалось, что вывела. Он еще надеялся, что сможет…

Звон разбитого стекла пронзил ночную тишину. Завыла собака.

Алевтина Васильевна спала на своей жесткой кушетке, укрытая теплым пуховым одеялом. Шум разбудил ее, и она села на кровати, тревожно оглядываясь. Волчица, стоящая на подоконнике, завиляла хвостом.

— Откуда ты, пес? Зачем ко мне? — недоуменно спросила старушка, еще не осознавая, что же происходит.

Особо сильный спазм заставил Ольгерда замереть на месте. Он тяжело дышал, по щекам текли слезы. Перед внутренним взором стоял образ всегда улыбающейся старушки, он снова слышал ее слова: «Что же мне сделается-то?»

Волчица спрыгнула в комнату и стала не спеша приближаться к Алевтине Васильевне, которая все старалась отодвинуться подальше, пока не уперлась спиной в стену. Волчица знала, что Ольгерд смотрит на происходящее ее глазами, и всячески тянула время. Ей хотелось, чтобы урок был усвоен накрепко.

— Не делай этого! — хотел Ольгерд крикнуть, но смог лишь прохрипеть.

Боль накатывала волнами, дразнясь. Каждый «отлив» мужчина старался использовать по максимуму, рывками продвигаясь вперед. Он понимал, как жалок, но лишь одна мысль пульсировала в его голове: «Спасти. Любой ценой».

— Уходи, песик, — попросила Алевтина Васильевна. Судя по ее бледности, она уже не сомневалась в том, что перед ней не добрая уличная собачка из тех, что она часто подкармливала, а зверь куда хуже.

Волчица рыкнула. Ей не нравилось, когда ее называли «песиком».

«Жизнь надо любить», — сказала старушка. И она любила жизнь, и более других была ее достойна. Волчица не имела права забирать то, что ей не принадлежало!

Неимоверным усилием Ольгерд вытолкнул свое тело вперед и оказался в прихожей.

Волчица наклонила голову, исподлобья разглядывая ту, которую сегодня выбрала своей жертвой. Старушка все еще держалась, не падала с посиневшими губами — ее здоровье действительно было завидным. Она, конечно, боялась, но не так, как другие до нее. Волчица одобряла это.

Точечный удар боли — и взорвавшийся в голове фейерверк пригвоздил Ольгерда к полу. Он до крови прикусил губу, он сдирал ногти, царапая пол, но остановить волчицу не мог.

Последний раз вильнув хвостом, волчица прыгнула. Алевтина Васильевна вскинула руку, словно надеясь защититься, ее зрачки расширились от ужаса.

Поймав зубами запястье, хищница дернулась назад, разрывая мягкие податливые ткани. Старушка закричала.

Закричал и Ольгерд. Зарычал, застонал, проклиная все и вся.

Следующим ударом волчица вырвала горло. Кровь плеснула на одеяло.

Уходить волчица не спешила. Она хотела, чтобы Ольгерд как следует рассмотрел место казни.

— Ненавижу, — прошипел тот. — Я ненавижу тебя, тварь!

В его голове женский голос отчетливо произнес «Лжешь».

Наконец, сделав последний «круг почета» по комнате, волчица выпрыгнула в окно. Она сделала свое дело и теперь могла с чистой совестью возвращаться к своим дорогим волчатам, которые наверняка уже соскучились по материнскому теплу.

Ольгерд плакал, уткнувшись лицом в пол. Физическая боль, нагнанная волчицей, отступала, но сердце начинало ныть все сильнее. Он оказался слабым, он не смог защитить… Алевтина Васильевна ошиблась в нем, он подвел ее, подвел, обрекая на смерть…

Где-то взвыли сирены «Скорой». Но она, конечно, ехала не сюда.

Ася долго звонила, но никто не спешил открывать. Тогда, отчаявшись, она толкнула дверь. Та оказалась не заперта…

Всю ночь она металась в бреду, не дав спать и матери, которая вынуждена была дежурить у постели внезапно занемогшей дочери. Она сказала, что Ася во сне выкрикивала одно и то же имя — «Ольгерд».

И вот, стоя на пороге и глядя на свернувшееся у ее ног тело, Ася поняла, что это значило.

— Ольгерд! — всхлипнула она, падая на колени.

Тот слабо застонал и пошевелился.

— Ольгерд, Ольгерд! — шептала Ася, обнимая его и пытаясь поднять.

— Вызови… «Скорую», — с трудом пробормотал он.

— Что? Что с тобой? Что-то серьезное?! — совершенно ничего не соображая, запаниковала девушка.

— Не… Не со мной. Старушка с первого этажа… Третья квартира. Она мертва, — объяснил Ольгерд.

Ася зажала себе рот, чтобы не закричать. Ольгерд наконец поднял голову и посмотрел на нее абсолютно черными глазами.

— Волчица. Она приходила, — сказал он и обмяк, теряя сознание.

Ася разрыдалась.

========== Глава 5 ==========

Где же вы, где, светлые ангелы?

Я один здесь, словно в плену,

Я долго не протяну…

Песня группы «Черный Обелиск»

25 сентября 1996 года.

Врач «Скорой» сделал Ольгерду укол и ушел, напоследок посоветовав не будить больного как можно дольше. Ася поблагодарила, закрыла дверь, вернулась в комнату.

Дыхание Ольгерда выровнялось, он уже не метался по постели, как полчаса назад. Пряди влажных от пота волос прилипли ко лбу, Ася заботливо поправила их. Она постояла еще немного рядом, а потом пошла на кухню.

Девушка не могла сказать точно, почему снова примчалась ни свет ни заря к другу. Из сна она помнила лишь цвета — там преобладали желтый и красный. Да и, кажется, особого сюжета там не было… Просто мешанина цветных пятен. Что удивило ее куда больше — так это то, что она не просыпалась. Мать ей говорила, что она кричала во сне; что до нее дотронуться было страшно, настолько подскочила температура. А утром, едва открыв глаза, Ася сказала, что ей срочно надо ехать. И уехала, оставив мать в недоумении, отказавшись что-либо объяснять.

Ася сделала так не со зла, просто она не могла ничего объяснить. Она просто чувствовала, что нужна Ольгерду, что без нее ему будет очень и очень плохо. Ей неловко было признаваться в том, что она видит то, что обычным людям недоступно, она боялась, что ее обвинят во вранье и никуда не пустят. А еще ей очень не хотелось, чтобы над ней смеялись, а после признания в вещих снах, как ей казалось, такой реакции не избежать.

Сделав себе чай, Ася села на табуретку, прислонившись спиной к разрисованному холодильнику. Ольгерд сказал, что он знает что-то о волчице. А через несколько часов эта самая волчица приходит и убивает старушку с первого этажа. Не смогла добраться до пятого? Или эта старушка что-то значила для Ольгерда?

Ася помотала головой, поймав себя на том, что приписывает волчице — простому зверю, между прочим, — способность мыслить и целенаправленно убивать. Скорее всего, старушка оказалась случайной жертвой. А то, что она жила в одном доме с Ольгердом — просто совпадение, ничего больше. Подумаешь, бешеный волк бегает по городу…

Как ни старалась Ася себя убедить в этом, она все равно понимала, что в картинке что-то не сходится. Зачем волчице понадобилось лезть в дом, разбивать окно? Да и как животное может прыгнуть в стекло и не порезаться многочисленными осколками? Ася подумала, что на месте волчицы, если уж ей так захотелось человечинки, она бы поймала какого-нибудь бомжа и успокоилась на этом.

Волчица — гурман? Не хочет кусать насквозь пропитое тело?

Ася фыркнула. Если размышления пойдут и дальше таким путем, то она определенно придет к выводу, что в городе завелся страшный оборотень. И тогда уж точно ее поднимут на смех. Ведь все прекрасно знают, что полулюди-полуволки встречаются лишь в фантастических книжках.