Дауд подошел к той хижине, где раньше проживал дедушка Сам – маг, приносивший некогда удачу и хорошую погоду, а потом так позорно облажавшийся и ставший первой жертвой, принесенной Змею. Там сейчас дожидались своей участи трое пришлых. И любого из них жалко куда меньше, чем вчерашнюю свинью.

– Сима, Яфет! – Крикнул Дауд, подзывая к себе парней, стоявших на страже возле окон хижины.

Они подошли, неся в руках пики. Хама, стороживший дверь, посторонился и Дауд вошел, имея за спиной троих вооруженных и готовых пустить это оружие в ход человек.

Все трое пленников сидели у стенки, дремали, наверное, сейчас-то, конечно, встрепенулись. Вон как уставились. Понимают.

– Ты!.. – Палец Дауда смотрел в лицо бородатого. – Вставай, пошли.

И тем же пальцем Дауд поманил к себе эту, намеченную им, жертву. Ну, вот, останутся старик и девка. За них можно особо не волноваться. Завтра – старика. Послезавтра – ту, прежнюю, из Элима. Хватит, надоела. Попробуем эту, новенькую. А сколько дней – это будет только от нее самой зависеть. Да, и пора, пора уже в Хас наведаться.

***

Вот так оно и бывает – готовишься, готовишься, а как до дела, так вовсе и не готов.

Дверь распахнулась и в проеме образовалась фигура. Кажется, тот самый, который тут у них главный. Который допрашивал. Он же, значит, и приговор выносит, он же и казнью распоряжается. На все руки…

Фигура издала зычный рев, смысл которого не понять было трудно. А если все же не понял, то вот, пожалуйста, палец указывает на него. А потом еще и манить к себе стал. Интересно, что этот жест у всех одинаков. Можно и не переводить: «иди сюда».

– Ну, учитель, – шепнул Халеб, поднимаясь, – не подведи. Все помнишь?

– Иди, не бойся.

Да я и не боюсь, – хотелось сказать Халебу, – ноги вот только, что-то…

***

Дверь захлопнулась. Они остались вдвоем. Теперь – дело за ними. Главное, чтобы у окон никого не было. Ночью там все время кто-то топтался. Стерегли. Сейчас-то зачем? Халеба нет, день, а они – что они? Старик и испуганная девушка? Чего опасаться? Да наверняка убрали. Жаль, конечно, что в окно не выглянешь, сквозь эту пленку все равно ни черта не видно. Ладно…

– Поможешь? – Шепнул Бонифациус.

Майя серьезно кивнула. Что-что, а это-то она могла. Просто направить силу на него. Сколько ни есть, а лишней не будет. Силы лишней не бывает, а ему все легче будет.

Бонифациус подошел к окну, потрогал, пошатал створки – нет, открыть не получится. Все гвоздями заколочено. Он ударом кулака пробил пленку, натянутую на раму. Прислушался – тихо. Хорошо, значит, точно рядом никого нет, и он схватился обеими руками, потянул, выламывая и стараясь при этом не шуметь.

Ну, а потом он взлетел на подоконник и выглянул наружу. Напротив, буквально в двух-трех шагах была плетеная ограда, за ней какая-то зелень – то ли кусты, то ли низкорослые деревья. Людей не было видно. Бонифациус оттолкнулся и взмахнул крыльями. Сейчас он был птицей, и летать учиться ему было не надо.

Вверх, вверх, вверх – туда, где не заметят, а если и заметят, то пускай. Что там, внизу? Хаос крыш и листвы – все вперемешку, а посреди пустое пространство. Вон Халеб, уже привели, посадили, привязали. Хорошо, что они это все делают загодя, до прилета дракона, чтобы не заставлять ждать свое новоявленное божество. А где он, кстати? Не видно пока. Ну, тогда полетели.

Бонифациус слегка взмахнул своими широкими крыльями, поймал ток воздуха и, развернувшись, понесся туда, где осталось все их имущество, включая и то, что ему сейчас нужно будет схватить. Да, вот этими самыми сильными лапами с крепкими изогнутыми когтями. Схватить, поднять, отнести.

Получится ли? Он не знал.

***

Получится ли? Сколько уж раз получалось, и каждый раз одно и то же – кажется, на этот-то раз точно – каюк! И, все-таки… Помнится, в детстве бабушка любила рассказывать сказку про какую-то булочку – бабушка ее называла «колобок». Он спросил, что это такое, вот она и сказала, подумав, что это такая булочка, круглая. И этот колобок, который, собственно говоря, и предназначен был для того, чтобы его съели – а для чего еще нужна булочка? – этот колобок категорически этого не хотел. Вот вроде, как и он сам сейчас. И все время ото всех сбегал. Как там бабушка говорила? – Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел… А от тебя, дракон? Уйду ли?

Халеб сидел на корточках возле самого крюка. Ноги были связаны, и от них шла веревка к этому самому крюку, вернее кольцу. Веревка сажени две. Вот в пределах этого радиуса он может перемещаться. Зачем? Он понял так, что это сделано для того, чтобы доставить дракону больше удовольствия. Внести, так сказать, элемент игры в процесс принятия пищи. Для аппетита.

Собственно говоря, и веревка-то была – так, на всякий случай. Ну, куда он денется? Хотя, правда, можно забежать под крышу. Ну, тут-то это бесполезно, выгонят, тут же выгонят наружу. А так, вообще… Дракон может схватить только когда жертва на открытом пространстве, так что спастись, в принципе, можно. Другое дело, если все время прятаться, то когда делами заниматься? А если ты не занимаешься тем, что тебя кормит, то все равно сдохнешь, от голода. Вот эти тут и устроились. Дракон им дает жить обычной жизнью – ходить в море, пасти скот, обихаживать свои огороды с садиками, не глядя постоянно в небо – не летят ли?

Кстати, Халеб поднял голову, не летит ли? Нет еще. Еще чуть-чуть пожить можно. Впрочем, можно и не смотреть. Вот тут этот стоит, с копьем. Охраняет, чтобы не вздумал ненароком отвязаться. Он-то, наверное, как дракона увидит, так сразу убежит. Хороший индикатор.

И, как сглазил. Стоило подумать, что еще есть время, как выяснилось, что его нет. Сгинул охранник, только босые пятки сверкнули. Халеб обернулся и увидел совсем уже близко жуткое чудовище, своими громадными крыльями загородившее, казалось, полнеба. Сзади зашел, откуда Халеб почему-то не ждал. Ну, что ж!.. Вот и началось.

Халеб вскочил на ноги. Ноги связаны, шагать он не может, но может прыгать, может наклоняться, падать на землю, руками может… что? Что тут можно сделать этими слабыми ручонками?

А вот – посмотрим! Где там орел наш, Бонифациус?

Дракон тем временем приземлился. Сел напротив на таком расстоянии, чтобы голова доставала до него. Сел и, подняв эту самую голову, уставился на свою жертву. Халеб напрягся, готовый двигаться, уклоняться, но пока стоял неподвижно, глядя в глаза чудовища. Эти глаза, похоже, могли и заворожить – они словно светились изнутри. Словно там, за прозрачной оболочкой глазного яблока тлел раскаленный уголек. Глаза были неподвижны. Пока неподвижны. Сейчас они дернутся, обозначив намерения этой твари. Халеб был начеку.

Глаза дернулись, но, почему-то вверх. Там, вверху, что-то привлекло их внимание. Какое-то движение. Дернулись глаза, за ними дернулась голова, и Халеб не утерпел, посмотрел туда же, вверх.

Огромная птица – сущая мошка, конечно, по сравнению с драконом, стремительно пикировала к нему. В когтях у нее было нечто продолговатое, похожее на палку. Халеб знал, что это такое. Этого он и ждал. Это должно было придать сил его слабым рукам, достаточно сил, чтобы победить в этой неравной схватке, в которую начиналась превращаться игра кошки с пойманной мышью.

Голова дракона резко дернулась, но промахнулась, или птица сумела уклониться в последний момент. Она резко взмахнула крыльями и ушла от атаки страшной пасти. И в этот момент то, что она несла, выпало из ее когтей. Выпало, ударилось со стуком о твердую землю, чуть-чуть откатилось и осталось лежать. И рядом лежало еще что-то, отделившееся во время удара.

Бонифациус – старый маг, друг и учитель – исполнил обещанное. Он принес сюда самострел, тот самый, что в последнюю минуту Халеб оставил там, на куче вещей на берегу. Он сумел. Вот только…

То, что самострел упал не рядом, это еще полбеды. Кажется, если лечь на землю, до него можно будет дотянуться. А вот то, что патронный короб отлетел – это уже…