Однажды Алмаз сидел на ветке недалеко от края и смотрел на юг, туда, где был его дом. Вдалеке поблёскивало синее море, усеянное сверкающими белыми пятнами. Это плыли айсберги. Чуть ближе виднелись заснеженные вершины горной гряды, а внизу зеленели прекрасные луга Страны Северного Ветра, по которым бежала к морю речка. Оглядываясь вокруг, Алмаз задумался — ведь вся страна лежала перед ним, точно карта — почему места, что находились рядом, выглядели не больше тех, что лежали, как полагал мальчик, за много миль от него. Ледяные горы, окружавшие страну, казалось, стояли всего в нескольких ярдах и были не больше камушков, которыми дети отмечают границы королевства, построенного на морском пляже. Алмаз был уверен, что по другую сторону гор он смутно различает фигуру Царицы. Она сидела на том же месте, где они расстались. Он торопливо спустился с дерева и с удивлением обнаружил, что Страна Северного Ветра так и осталась картой лежать у его ног. Он на ней стоял. Сделав большой шаг, Алмаз оказался на другом берегу реки, шагнув ещё раз, достиг ледяной гряды, переступил через неё и устало опустился у колен Царицы. Она, и правда, всё ещё сидела на пороге. Позади неё снова возвышались ледяные горы, а страна пропала из виду.

Царица по-прежнему оставалась недвижна. Её лицо было белее снега, а остановившиеся глаза отливали ледяной синевой. Но стоило Алмазу до неё дотронуться, и она точно пробудилась ото сна. Глаза озарились внутренним светом, а вскоре она положила руку мальчику на голову и стала перебирать его волосы. Алмаз поймал её ладонь и прижался к ней щекой. Первой заговорила Царица.

— Сколько в тебе жизни, дитя моё! — прошептала она. — Подойди ко мне.

Мальчик вскарабкался на камни к ней поближе и прижался к её груди. Царица глубоко вздохнула, медленно подняла руки с колен и медленно обняла мальчика. Прошла ещё минута, и она встала, окончательно стряхнув с себя оцепенение. Холод её груди, пронизавший Алмаза до костей, растаял.

— Неужели ты так и сидишь здесь с тех пор, как я прошёл через тебя, милая Царица? — спросил Алмаз, гладя её по руке.

— Да, — она взглянула на него с прежней теплотой и любовью.

— А ты не устала?

— Нет, часто мне приходится сидеть тут гораздо дольше. Ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор?

— Много-много лет! — ответил Алмаз.

— Тебя не было всего семь дней, — заметила Царица.

— А я думал, я провёл там лет сто! — воскликнул мальчик.

— Отчасти ты прав, — произнесла Царица. — Сколько времени тебя не было здесь, и сколько ты провёл там — совершенно разные вещи. За моей спиной всё по-другому, не так, как передо мной! Там всё живёт по своим законам.

— Это хорошо, — сказал Алмаз, подумав немного.

— Почему? — поинтересовалась Царица.

— Потому что я был там так долго, а мама меня не видела совсем чуть-чуть. Она меня ещё даже из Сендвича не ждёт!

— Не ждёт. Но довольно разговоров. Для меня снова есть работа, и нам пора в путь.

Неожиданно Алмаз остался на скале один. Царица куда-то исчезла. Мимо мальчика пролетел то ли шмель, то ли майский жук, хотя не могло тут быть ни того, ни другого, ведь насекомые не живут на льду. Странное создание всё кружило и кружило вокруг, и мальчик подумал, что, наверно, это Царица Северного Ветра стала такой маленькой — просто вылитая Дюймовочка, которой мама стелила постель в скорлупе грецкого ореха. Но Царица больше не казалась прозрачной. Она была совершенно нормальной, только маленькой. Тут она опустилась мальчику на плечо.

— Алмаз, иди за мной, — прозвучал у него над ухом тоненький голосок, — пора отправляться в Сендвич.

Одним глазом мальчик всё-таки смог её увидеть у себя на плече, изо всех сил вывернув шею, второму глазу помешал нос.

— А ты не отнесёшь меня на руках? — спросил он шёпотом: когда Царица становилась маленькой, она не любила громких голосов.

— Ах ты неблагодарный мальчишка! — улыбнулась она. — Решил подшутить надо мною? Конечно, отнесу, но сначала в наказание за дерзость тебе предстоит немного пройти самому. Не отставай.

Она спрыгнула с его плеча, но когда Алмаз попытался отыскать её на земле, он увидел лишь, как на юг по льду убегает маленький паук с длинными лапами. Для паука он передвигался очень быстро, но мальчик намного опередил его и решил подождать. Паук догнал Алмаза скорее, чем тот ожидал, и к тому же по дороге сильно подрос. Паук все рос и рос, бежал всё быстрее и быстрее, и вдруг Алмаз заметил, что это уже не паук, а ласка. Ласка скользнула прочь, мальчик бросился вдогонку. Ему пришлось бежать во всю прыть, чтобы не потерять её из виду. Ласка тоже стала расти, она делалась больше и больше, пока наконец не превратилась в кошку. Кошка кинулась вперёд, мальчик — за ней. Пробежав полмили, он обнаружил, что кошка остановилась его подождать, а чтобы не терять времени даром, села умываться. Но вот она снова бросилась бежать, Алмаз — догонять. Однако, когда они поравнялись в следующий раз, кошка стала уже леопардом. Леопард вырос до пятнистого ягуара, ягуар — до бенгальского тигра, и никого из них Алмаз не испугался, ведь он побывал за спиной Царицы Северного Ветра и больше не боялся её, в кого бы она ни превратилась и что бы она ни сделала. Тигр помчался на юг, уменьшаясь на глазах, пока не стал маленькой чёрной точкой на заснеженном поле. Но вот исчезла и точка. Алмаз уже не мог бежать дальше, да и лёд стал слишком неровным. К тому же, он был у самых скалистых утесов, что окружали море, поэтому он замедлил шаг и произнёс вслух:

— Когда Царица решит, что уже достаточно наказала меня, она вернётся. Она обязательно вернётся, ведь она знает: один я далеко не уйду.

— Славный ты мой мальчик! Это была шутка. Я здесь! — тут же раздался голос Царицы Северного Ветра позади него.

Алмаз обернулся и увидел, что она снова стала, какой он больше всего любил — высокой красивой дамой.

— А тигр где? — спросил Алмаз — он знал имена всех зверей по книжке, которую ему подарила мисс Коулман. — Ах, ну да, — прибавил он, — тигром ведь была ты. Я не сообразил сразу. Тигр убежал так далеко от меня, а ты оказалась совсем рядом. Чудеса просто.

— Тебе это кажется чудесным, малыш, а для меня это так же привычно, как сломать старую сосну.

— И это удивительно, — заметил Алмаз.

— Ах, ну да! Как я не подумала. Скажу по-другому: и то и другое меня удивляет не больше, чем тебя — хлеб с маслом.

— Если подумать, это тоже чудесно, — не отступал мальчик. — Вот бы сейчас кусочек хлеба с маслом! Я даже боюсь думать, сколько времени — мне кажется, целую вечность — я ничего не ел.

— Тогда идём, — позвала Царица, наклоняясь к мальчику. — Хлеб с маслом тебя уже заждался. Хорошо, что ты голоден.

Алмаз протянул руки ей навстречу и уютно устроился у неё на груди. Царица взмыла ввысь. Её распущенные волосы с рёвом разлетелись и поднялись в небо; и под этот рёв и ответный рокот огромного ледника, от которого откололись сразу два или три айсберга, Царица Северного Ветра с Алмазом на руках устремилась на юг.

Они неслись так стремительно, что море убегало вдаль переливчатой шёлковой гладью, отливая то голубым и серым, то зелёным и фиолетовым. Они мчались с такой скоростью, что звёзды наверху плыли, «как полные золотом в море ладьи», только вверх тормашками. Они летели так быстро, что вскоре и Алмаз улетел в другой мир — на руках у Царицы Северного Ветра он быстро улетел в мир сновидений.

Когда мальчик открыл глаза, над ним кто-то склонился. Но это была уже не Царица, а мама. Он потянулся к ней, она прижала сына к груди и заплакала. Алмаз целовал её лицо, волосы, руки, пытаясь успокоить. Поцелуй — наверно, лучшее средство от слёз, хотя и он не всегда помогает.

— Что случилось, мамочка? — спросил он.

— Алмаз, сыночек! Ты так сильно болел! — рыдала она.