На условленной скамейке поджидаю своего экскурсовода – мать Николаю и оглядываю территорию. Новых строений нет. Трапезная и гостиница над ней расположены в явно приспособленном здании, к нему примыкают келейный корпус. Под окнами яркие клумбы, через дорожку за изгородью – огород с зеленеющим луком и прочими грядками. Небольшие цветнички устроены, где только можно, а сорняк после дождей так и лезет, опережая хрупкие благородные росточки. Коротая время, берусь освободить цветы от засилья молочая и повилики и тут же получаю замечание от пробегавшей мимо сестры: «А вам сказали, куда относить сорняки? А благословение на эту работу вы получили? Самовольно, без спроса у нас ничего делать нельзя».
Вот тебе и раз! Ну и ладно, думаю, обиженно вытирая руки. А ведь, действительно, разве бы понравилось, если бы кто на моей территории хозяйничать начал? Надо будет специально прийти сюда, спросить разрешение да помочь с прополкой. Не успевают сестры, у них послушаний множество, а еще главный труд – молитва.
Подошедшая мать Николая предлагает перейти в холодок, и мы выходим за калитку, попав сразу в оазис речной прохлады. Крутая деревянная лестница с перилами ведет к реке Тверце, изгиб которой озером раскинулся внизу, а всего через несколько десятков метров впадает в Волгу. Скамейка с широкой спинкой, крохотная клумбочка рядом. Шатер из зеленых крон надежно защищает нас от солнца. Благодать!
– Вы здесь купаетесь, наверное?– спрашиваю, взглянув на широкие мостки на водной глади.
–Ну, что вы! Только белье полощем. Здесь же нет закрытой купальни, как же могут монахини купаться в речке?– улыбается моя собеседница и доверительно сообщает: «Я однажды летом искупалась в лесном озере, но там совсем никого-никого вокруг не было, меня специально туда отвезли».
Она очень миловидная и совсем юная, мать Николая; огромные умные глаза с длиннющими ресницами, детская открытость в очаровательной улыбке… Заранее решив, что не буду интересоваться личным, спрашиваю об истории монастыря.
– Монастырь наш молодой, открылся в 90-е годы прошлого столетия, а вот церковь имеет богатейшую историю,– начинает рассказ мать Николая.– Первый храм был построен в XVII веке, освящен в честь великомученицы Екатерины с пределом Николая Чудотворца. В 1730 году он сгорел, временно возвели деревянный. Спустя полвека освятили боковой придел в честь Николая Угодника, а затем центральный – в честь великомученицы Екатерины. Царица Екатерина I пожертвовала на него 500 рублей.
Святая великомученица Екатерина родилась в г. Александрии в Египте в конце III века в знатной греческой семье. Отличалась мудростью и красотой, владела ораторским искусством, в совершенстве знала философию, языческую литературу, языки. Среди юношей ей не было равных, и она отвергала всех, просивших ее руки. Однажды Екатерина познакомилась со старцем-христианином, который открыл ей Юношу, превосходящего ее во всех отношениях. Екатерина приняла святое крещение и осталась верной Христу до конца своих дней. Она стойко переносила гонения и пытки и была казнена чрез усечение мечом. Честные мощи ее были тотчас взяты ангелами и перенесены на гору Синайскую, у подножия которой почивают поныне в алтаре храма Преображения Господня. Многие язычники уверовали во Христа через святую Екатерину.
…В 1800 году выстроили ограду, металлическую, с башенками, на кирпичном фундаменте. В 1813 году освятили правый придел в честь Иоанна Предтечи, он таковым и остается до сих пор, как и левый, в честь Николая Угодника. В архивах сохранились сведения о том, что в середине 19 века гроза серьезно повредила колокольню. Ну а в начале 20-го грозы пошли иные…
В 1932 году церковь окончательно закрыли, протоиерея Николая Вологодского, бывшего настоятелем с 1891 года, то есть больше сорока лет, арестовали. Умер он мученической смертью, похоронен на Немецком кладбище в Твери, но могила его неизвестна. Рядом с храмом установлен памятник отцу Николаю, у подножия разбита клумба, которая тоже имеет свою историю. Цветочница монастыря придумала рисунок клумбы, но денег на покупку дорогостоящих растений не находилось. И вот однажды приехали благодетели поздравить мать-настоятельницу с днем Ангела и с ее благословения взялись оформлять клумбу. Цветочнице же не велено было выходить и вмешиваться, и каково же было ее удивление, когда она увидела свою придуманную клумбу!
Но если говорить о чудесных явлениях в монастыре, то прежде надо сказать об иконах – обновлявшихся, мироточивших. Икона митрополита Киевского обновилась, после чего ее принесли в храм. Икона Божией Матери Виленская, как свидетельствует предание, принесена в обитель по велению самой Богородицы.
С монахиней Николаей мы обошли весь храм, увлеченно она рассказывала о каждой святыне. Вновь приложились к частицам мощей угодников Божиих – преподобных отцов Киево-Печерских, преподобных старцев Оптинских, преподобных мучениц Елизаветы и Варвары, благоверного князя Михаила Тверского, благоверной княгини Анны Кашинской и других тверских святых. С особым трепетом стояла я перед иконой архиепископа Луки Симферопольского с частичкой его святых мощей. Хранится в храме покров с мощей Афанасия Затворника, подаренный монастырю Киево-Печерской лаврой.
Службы в храме возобновились только в 1989 году: пола не было, штукатурка оббита до кирпича, в центральном, Екатерининском приделе – склад железа. Бригаду наняли разобрать – не идет работа, спиваются мужики. Сорок акафистов сестры читали, стоя на улице напротив придела. И дело сдвинулось. Потомки последнего настоятеля, отца Николая, приезжали колокольню восстанавливать. В преклонном возрасте воспитывал он двух внучек – дочь и зять умерли. Девочки навещали его в тюрьме, и старый священник просил: «Молитесь за меня, детские молитвы скоро доходят до Господа!». Сын добился свидания с отцом и увидел, что голова его синяя от побоев… Сидел батюшка вместе с уголовниками, как скончался – точно неизвестно. Но последний этап его жизни был явно мученическим. Родным вернули только вещи, тело обещали отдать, да передумали, видно, испугавшись предстоявших похорон – народу собралось видимо-невидимо. Для близких настали тяжелые времена, но крестьяне с окрестных мест спасли внучек от голода – привозили еду. Помнили люди доброту отца Николая: всех телочек от своей коровы отдавал он многодетным семьям, лишь бычков оставлял на мясо, ведь и собственных детей надо было кормить. Дом отца Николая сохранился.
…Трудно поднимается обитель. Живут в ней двадцать пять сестер: монахини, инокини, послушницы; временами паломники и трудники. Слава Богу, находятся благотворители и жертвователи, помогают средствами, продуктами, делом. С утра заприметила на хоздворе солдатика, стучал чего-то, крутил туда-сюда бочки – оказалось, местная воинская часть регулярно посылает военнослужащих помочь в тяжелых работах. А хозяйство пока небольшое. Пасека своя в деревне есть, рядом лес, где сестры собирают грибы. На подворье живет козочка, которая на второй день Сретения обрадовала тремя козлятами… Сестры несут послушания в просфорне, прачечной, на кухне. Но это все, как домашние дела – не видны, а делать надо. Особое внимание – работе другой. Активно занимается монастырь миссионерством, есть воскресная школа для детворы и богословские курсы для взрослых, на которых наряду с сестрами обители читают лекции преподаватели из Москвы. Подружился монастырь с одним из детских садов города, в школах сестры бывают, с медиками общаются – несут слово Божие людям. Три священника окормляют обитель, все церковные службы идут строго по монастырскому уставу.
–А дружно ли живет обитель, ладят ли меж собой сестры? – спросила я у своей провожатой, когда обошли мы все подворье монастыря, полюбовавшись и деревянной звонницей, и юными деревцами заложенного сада, постояв у старых построек, которые хранят еще немало тайн.
– Мы стараемся,– ответила мать Николая.– А наша игуменья, мать настоятельница, заботится о всех нас; она всегда знает, если кто заболеет, и проявляет участие.
