Воздух был перенасыщен утренней влагой, рассыпаясь бисером вокруг нас. Я высунул голову из своего укрытия, попав в это самое пространство, и тут же нырнул обратно. Погода явно испортилась, и больше походила на осеннюю, чем на летнюю, хотя на улице уже и был август месяц.

Как бы то ни было, но мне всё равно пришлось покинуть своё гнездо и пойти в дом, тем более что желудок требовал пищу, так как вчера вечером я так и не поел, обессилив за день от работы!

– Павел! – сказала мать, подвигая мне миску с тушёной картошкой, поставив на столе большую миску с простоквашей, а также огромную сковороду с яичницей. – Ты сегодня с Ванюшей займись дровами, и сложите их под навесом, где ты спишь, а то отец говорил! Он сегодня вернётся и будет сердиться, если не уберёте! Понял?

– Да понял! – пробурчал я недовольно. – Куда их там складывать, там и так всё забито дровами?

– Всё, да не всё! – прикрикнула мать на меня. – Что за манера обсуждать то, что тебе поручается? Просто сделай и всё! Зима все дрова съест! Неужели не понятно? Если мало места, то укладывайте повыше!

– Хорошо говорить – повыше! – думал я, насупившись, но перечить матери побоялся, зная, чем это обычно заканчивается. Подзатыльник, это в лучшем случае, а то и пугой можно получить!

После трапезы я согрелся и повеселел. Нравится, не нравится, но с дровами надо было управиться до приезда отца, иначе быть высеченным, а этого никому не хотелось. Через некоторое время мать с Сашкой ушли на работу, а я ушёл к навесу, возле которого и лежала довольно приличная куча нарубленных дров. Вчера их дождь подмочил, а, выпавший утром влажный туман, сделал их скользкими и неприятными, но, пересилив себя, я стал накладывать дрова в небольшие охапки и носить под навес. В это время подошёл и недовольный Ваня, от одного вида которого мне стало как-то весело. Я подсобил ему залезть на дрова под навесом и сказал, чтобы он укладывал выше, а сам стал ему подносить из кучи во дворе. Дуся занималась с Ксеньей и пыталась наводить порядок в доме. Она тоже, как, собственно и все, работала в колхозе, но сегодня не пошла, потому что мать приказала ей заняться уборкой в доме, да и погода была явно не для полевых работ.

Где-то, через час, после того, как мы занялись дровами с Иваном, ко мне прибежали Данила с Женей и стали звать меня поиграть в футбол, но я показал им на кучу дров, и развёл руки в стороны, пожав плечами в ответ.

– Паша! – засмеялся Женька и принялся мне помогать таскать дрова под навес. – Да мы сейчас мигом все вместе и управимся!

Потом Данила залез к Ивану и стали там укладывать дрова вместе, которые мы им без конца подносили. Через час мы управились, после чего, забрав Ивана с собой, побежали к Городцу, где уже бегали с мячом наши деревенские пацаны.

07.04.2015 год.

Веха!

Начало пути!

Часть третья!

Мать, возвращаясь на обед, домой вместе с Александром, увидев меня с Ванькой, гоняющими мяч, крикнула нам, и помахала кулаком. Она была уверена в том, что мы дрова не убрали, поэтому метала гром и молнию. Они шли по верхней дороге, а мы с Ванькой побежали по косогору и дома были раньше, чем пришли мать с Александром.

– Не поняла! – произнесла она, посмотрев на то место, где когда-то лежали дрова. – И когда это вы управились, бисовы дети?

Потом она заглянула под навес, стены которого были сделаны из обыкновенных жердей, скреплённые между собой корой из лозы. Над дровами был сооружён довольно большой сеновал, где и хранилось сено на зиму, где я и обосновала своё гнездо. Дом, сарай, да и другие постройки были накрыты соломой, которую частенько снимали, чтобы додержать скотину до травы, а затем снова укрывали летом свежей соломой. Мелкие постройки, да и этот навес, были накрыты обычным тёсом, или щепой. Такая кровля была везде, и не только в нашей деревне.

Чмокнув удовлетворённо, она погладила Ваню по головке, который прямо сиял от счастья, и пошла в дом, увлекая нас за собой. Дуся к этому времени тоже навела порядок в доме и поджидала мать с братом к обеду. Ксюша играла с девочками на улице в огромной песочнице, сооружённой мужиками для детей. Там же были и качели на верёвке, привязанные к огромной, пологой ветке, такого же огромного клёна. Погода вроде и наладилась, но всё равно было прохладно, поэтому бабки, сидящие на бревне, кутались в фуфайки.

Не успели мы, как следует устроиться за столом, ожидая, когда мать нальёт вкусных щей, которые издавали такой запах, что слюни сами собой заполняли рот, как увидели через окно отца, въезжающего во двор. Выскочив из-за стола, мы все побежали встречать его, радостно толкаясь в дверях. Мать осталась сидеть на лавке, опустив натруженные руки на колени. Она улыбалась, но капельки слёз застряли у неё в уголках глаз, потом, спохватившись, стала готовить обед мужу. Сходила в переднюю комнату и принесла оттуда бутылку своего самогона, после чего пошла тоже во двор, встречать мужа. К этому времени мы уже повисли у него на руках, мешая передвигаться, а он, вроде как сердито, на нас бранился, хотя мы отлично знали, когда он сердится. Прибежала и маленькая Ксюша, которую он взял на руки и, поцеловав мать, сказал ей, чтобы забрала вещи с телеги. После чего приказал Александру распрячь кобылу, напоить её и дать овса.

Пока мы теребили отца, зная, что он без подарков из города никогда не приезжал, Александр выполнил указания отца и вернулся в дом.

– Так! – произнёс отец, улыбнувшись. – Я голоден, да и вы тоже, как посмотрю, поэтому давайте пообедаем, а уж потом подарки.

Устроившись на своём месте, во главе стола, он посмотрел на мать и, взяв бутылку самогона, произнёс. – Ну, что, мать! Давай командуй!

После того, как мы все быстренько расправились с трапезой, отец взял свой походный мешок, больше похожий на рюкзак, только больших размеров, не спеша его, развязал, улыбаясь в небольшую бородку, и стал доставать подарки. Сначала он вынул оттуда цветастый платок и протянул его матери, а она, прослезившись, чмокнула его в небритую щеку и побежала к единственному зеркалу в доме, которое находилось на стене в передней комнате. Девочкам он достал тоже цветные, но косыночки. Схватив подарки, они также поцеловали отца и убежали вслед за матерью в комнату. Александру отец подарил кожаный ремень и гимназистскую фуражку, а нам с Ваней новые пеналы со школьными принадлежностями. Кроме этого он высыпал на стол сладких петушков, которые мы в один миг расхватали и, попрятав свои подарки, выбежали на улицу, где нас сразу же окружили мальчишки и девчонки, завистливо посматривая на то, как мы облизываем своих петушков.

Естественно пришлось делиться со всеми, по очереди слюнявя сладкие карамельки в виде петушков.

Через некоторое время, отец снова выгнал запряженную в бричку кобылу, которая успела отдохнуть, да подзаправиться и, посадив мать с Александром и Дусей в бричку, укатил в сторону Беловска. Бричку он брал в колхозе для поездки в Почеп, она досталась колхозу ещё со времён гражданской войны. На ней и приехал наш председатель в Беловск, сняв только пулемёт сзади. Когда-то она служила тачанкой у Щорса, а так как Петра Емельяновича направили к нам руководить колхозом, ему и выдали её, но ездил он почти всё время на двуколке, оставив бричку только для того, чтобы оказывать какие-нибудь услуги для людей, например провезти молодых, или съездить куда-нибудь далеко. У неё был ход на рессорах, поэтому ехать было приятно, не ощущая, практически, ухаб и рытвин. Да и лёгкая была для лошади. Отец наш, да и мать тоже, пользовались в округе добрым авторитетом, поэтому и нас старшие всегда трепали по волосам, как бы проявляя определённое уважение к нашим родителям. А, в общем, наша деревня, славилась дурной славой, из-за того, что напившись, мужики всегда устраивали драки между собой, но если кто-то встревал в их драку со стороны, то их били уже все мужики нашей деревни, забыв о распрях. Да и поводы всегда были какие-то странные, то чьи-то куры не туда зашли, то коза соседская зашла в огород соседа. Что самое интересное, то ходила эта живность, где попало и, по трезвой, никто ни на кого не обращал внимания. Это я потом понял, что дрались мужики для того, чтобы выпустить пар, да и просто, чтобы подраться. Зато утром, встречая лошадей с ночного, собирались и хохотали до слёз, потягивая самокрутки! Интересная у нас была деревня, и я никогда не мог даже подумать о том, что когда-то придётся её покинуть. Оно действительно так, я мог спокойно заночевать в любом доме, и никто даже не подумал бы что-то сказать плохого. На улице, которая вела в сторону Балык и доходила до самого погоста, жили мои такие же родственники, как и рядом. Я часто ночевал у своих тёток и дядек, играя допоздна со своими двоюродными братьями и сёстрами. Также и девочки часто убегали к кому-нибудь. Ночевали и у нас, особенно летом, забравшись на сеновал, там и засыпали. Зимой на нашу печь набивалось масса детишек разных возрастов и слушали сказки моей матери. Она была сказочница на всю округу. Также она многих лечила, могла заговаривать боль, снимать опухоли и убирать нарывы. Она чем-то таким владела, что могла помогать людям, за что ей все были очень благодарны, и почти всё время приносили нам какие-нибудь гостинцы, обращаясь к ней за помощью. Также она принимала у всех женщин нашего села, да и не только нашего, роды. В общем, была кудесница, да к тому же красавица!