В этом году мне исполнялось пятнадцать лет, и мне тоже надо было определяться о дальнейшем своём житие. Школу я окончил, у нас, как я уже говорил, была только семилетка, а я хотел тоже пойти учиться на педагога. Но после такого года, очень тяжёлого года, когда мы еле дотянули до весны, моя совесть не позволяла бросить отца с одними бабами, не считая Ваню. От него толку было мало, поэтому его и не воспринимали в семье, как достойного работника. На сенокосе он быстро уставал, после чего ходил и ныл, пока отец не давал ему подзатыльник, и не отправлял домой. Так он вёл себя на любой работе, поручать ему хоть что-то было бесполезно, поэтому мать, или отец всегда говорили мне, чтобы я делал, но привлекал Ивана.

Вообще он был неплохим пацаном, постоянно мечтал стать военным, никогда, никого не закладывал, ни на кого не жаловался, но был с ленцой. Даже отец ему говорил, что, дескать, не получится из тебя человека, только в военные надо идти, там дисциплина, да и траву косить не надо.

В колхозе я уже работал наравне с мужиками, ко мне прикрепили косилку и выдали коня для работы. После этого я сразу же почувствовал себя мужиком, даже говорить старался баском, хотя на вид мне было тяжело дать даже двенадцать лет. Я всегда был худеньким, не высокого роста пареньком, но очень шустрым непоседой, а на работе вытяжным. Некоторые мужики и то не выдерживали нагрузки, а мне было нипочём. Да и все мы были примерно такие же, включая и отца нашего, Харитона, правда после сорока лет он стал набирать и догнал по комплекции других мужиков. Прыть с годами у него не исчезла, он так же мог сутками работать, не зная устали.

После тяжёлого дня работы на колхозных лугах, а это было в аккурат на мой день рождения, мы с отцом возвращались домой на своей кобыле, запряжённой в обычную телегу, подъехав к дому, увидели баб, сидящих возле нашего дома на огромном бревне. Они, как всегда судачили о тяжёлой судьбинушке, которая выпала им в эти годы. Отец загнал кобылу во двор, мать тут же подошла к нему, а я стал поить лошадь из бадьи, заодно распрягая её. Отец услышал бабский разговор и не выдержал.

– Дуры вы, бабы! – серьёзно сказал он и, повернувшись к матери, добавил. – Это у вас-то судьбинушка? Луша! Расскажи им, бестолковым, как к нам заходила Марфа с дочкой! Вы даже представить себе не можете, как нам всем повезло! Вы знаете, что в Поволжье, да на Украине бабы детей своих варили, чтобы другие с голода не умерли, что целыми семьями вымирали! У них кроме воды вообще ничего не было. Да и не только там, горя хватило и у нас, на Брянщине, особенно в западных частях, где сплошные пески, а на Украине? Там сейчас основные промышленные стройки идут, вот и выгребали всё у крестьян, чтобы кормить строителей. Так что молите своего Бога, что мы все не испытали всего этого!

– Дуры! – снова произнёс он и, повернувшись зашагал в сарай, а я, покормив кобылу, погнал её на пойму реки, куда выгоняли лошадей в ночное.

Когда я вернулся, солнце уже висело прямо за деревьями нашего погоста.

Не успев зайти в дом, и повесить плётку у дверей, я был встречен недовольным голосом отца.

– Ну, и где тебя черти носят, босяк? – пробурчал он, сидя на своём месте за столом.

Все домочадцы также сидели за столом, и с улыбками посматривали на меня. На столе уже всё стояло и парило от горячих щей, которые аппетитно пахли, притягивая к столу. Возле отца стояла четверть самогона и несколько гранёных стаканов.

Я сбросил с себя куртку, и устроился рядом с ним по правую руку. Мать сидела напротив отца, а девчата по левую руку, рядом с отцом. Ваня примостился рядом со мной.

Отец потянулся за бутылью, и в это время в хату вошли Василий с Александрой, которая вела за руку малышку.

– Без нас не получится, батя! – произнёс он, едва переступив порог. – Хотите братишку без меня обмывать?

Потом он подошёл ко мне и, похлопав по спине, добавил. – С днём рождения, Павел!

За ним последовала Александра, поцеловав меня в щеку, отчего я весь даже покраснел.

– Ну, вот, паразит! – снова недовольно пробурчал отец, посматривая на детей, поджидая, когда они усядутся за столом, а мать в это время наливала им по мискам щи. – Опередил батьку!

Потом он разлил мутную жидкость по стаканам и, поднявшись за столом, посмотрел на меня.

– Ну, что Павлик! С днём рождения тебя, всё-таки пятнадцать лет, настоящий мужик! Мы тебя все поздравляем с этим! – произнёс он и добавил. – Так! Хватит об этом, а то в животе урчит, сил нет!

Мы все чокнулись, кроме Ксюши и Шурки, которым мама налила берёзового сока, заквашенного ячменём, и дружно принялись за еду. Есть действительно хотелось со страшной силой, поэтому все разговоры мгновенно утихли. Слышалось только аппетитное чавканье и отхлёбывание щей из деревянных ложек.

Только после того, как поели, то заговорили сразу все. Естественно, после сытной трапезы, стало веселее. Отец стал зевать и посматривать на переднюю комнату, но его остановил Вася.

– Батя! Послушай! Понимаешь, мне предложили работу финансовым инспектором по району! Ты, как на это смотришь, а то моя Шурка меня достала! Зачем, мол, тебе всё это, ещё горя принесёшь? Ну, какое горе? Я же наоборот могу пользу принести! – сказал он, прижав свою Шурку правой рукой к себе. – Ну, что ты мне скажешь на это?

– Да, что я могу тебе сказать, сынок? – в свою очередь спросил отец у него. – Вы молодые, умные, вот и дерзайте, только голову не потеряй! Сам знаешь, какое сейчас положение в стране, и не заметишь, как в Сибири будешь лес заготавливать!

– Во-во, папа! – воскликнула Александра, поддерживая, таким образом, слова отца. – Я ему тоже самое говорю, а он мне, замолчи дура, ты ни чего не понимаешь!

– Ну, вот чего ты встреваешь в разговор, когда мужики гутарят? Что ты не дура? – закричал на неё Вася, и даже замахнулся рукой, но не ударил.

Александра только улыбнулась, и стала разговаривать с матерью, отвернувшись от него.

– Вообще-то она права, бухгалтер! И ты это отлично знаешь! Что тебе мало того, когда выпулили из Почепа, только из-за того, что её отец был кулаком? Ты думаешь, что там об этом забыли? Да малейший твой промах, и попрут на стройку поднимать индустрию нашей родной страны! Понял? – произнёс он, вставая, и направился к дверям в переднюю, но остановился возле дверей, и бросил через плечо. – Смотри сам, сынок! Переубеждать я тебя не буду! Я знаю, что ты справишься, голова у тебя работает, но только не забывай про людей! От них беды приходят!

25.04.2015 год.

Веха!

Начало пути!

Часть десятая!

В общем тридцать третий год, в смысле урожая получился неплохим, даже по меркам прошлых лет, и люди заулыбались. Вечерами снова послышались песни и гармошка. Молодёжь снова тала водить свои хороводы. Мне уже тоже пошёл шестнадцатый год, и девчата стали посматривать в мою сторону, да и, работая на току, или в поле, ненароком подталкивая, явно заигрывая со мной. Не понятно почему, но меня к девчатам почему-то не тянуло, как, к примеру того же Василия, который пропадал ночами, загуливая с ними до самого рассвета. Я скорее был той же породы, что и Александр, хотел учиться, и на следующий год, так мы договорились с отцом, я тоже уеду в Почеп, чтобы продолжить учёбу.

Затарились мы неплохо, даже с учётом того, что были вынуждены отдать. За лето у нас выросло приличная стая гусей и уток, кроме них, бегали с десяток приличных поросят, из тёлки выросла чудная корова, которая давала не меньше двадцати литров молока в день. Мы на зиму оставили три десятка курей, такого количества мы уже давно не оставляли. Снова появились овцы, у нас их было пять штук. Кроме кобылы, на зиму мы оставили корову, свиноматку, поменяли свинью на молодого хряка, и тоже оставили, чтобы был свой производитель. Поросят мы резали по очереди, не боясь того, что не хватит кормов. Картошка уродила прекрасная, и мы забили ею подполье, а семена зарыли в яму, как обычно. Всего остального было в достатке, поэтому зиму встречали с радостью. Отец тоже повеселел, да, собственно, как и все в округе.