Удивительно, но за всё время вызывающе-шумной работы свиньи так и не подали голоса, не сошли с места. А вдруг они всё-таки поняли? – с пробежавшим холодком по спине подумал Валентин. – И лишь прикидывались обыкновенными свиньями? И будут держать меня тут в заточении, пока я не сдохну с голода и жажды под их довольное чавканье в яблоневом саду? Вот и всё такое приключение, весь кошмарный сон… Валентин поднял руку и поправил слезшую слишком низко на лоб шапку.
И снова выручила далёкая башня. Она словно махнула в ответ красноватым флажком – и вмиг рассеяла мрачные мысли. Ко мне, и я поведаю в чем дело.
Валентин в последний раз взглянул на свиней, поудобней обхватил ладонью рукоять булавы, которая, вообще-то, ещё ни разу не была булавой, а лишь молотком, и пошёл к люку. По пути он взял с лежанки верёвку, повесил её на плечо.
В окружении глухих стен нижнего этажа он подождал, пока глаза не привыкли к полумраку, и принялся за дело, вернее, за продолжение его.
Подвижная часть щеколды, несмотря на сине-зелёный налёт, ходила вокруг оси свободно. Ну, может быть, покрутить немного на всякий случай, чтоб ходила ещё лучше. А вот нижнюю часть в виде острого угла с глубокой зазубриной следует зачистить. Чем? – Да хотя бы той же верёвкой, которую сложил вместе с булавой в сторонке от двери. Хорошо бы и смазать – но это уж из области идеального.
Когда словно покрытая лишайником бронза засияла своим истинным красным цветом, Валентин бросил веревку на место, тихонько приоткрыл дверь и выглянул в щель. Свиней он не увидел, можно, значит, продолжать. Дверь отошла дальше, полностью открывая проход. «Надо будет вбить стопор – ещё один гвоздь – в пол, чтобы не открылась шире», – мелькнуло в заботливом уме. Дверь плавно – так, как случится в тот самый момент – поехала назад. Мягкий щелчок объявил, что щеколда сработала на отлично. «Хорошо бы, чтоб и тогда так, – вместо радости заявилось вдруг сомнение. – Но как раз именно тогда всё и подводит – даже такая простая вещь как щеколда». «Это жизнь такая, а не щеколда», – словно кто-то шепнул Валентину на ухо – то, с чем он не смог не согласиться. Как следствие из всех этих рассуждений, захотелось испытать щеколду ещё раз, а может, ещё и ещё. Назло или на радость тому самому шептуну. Валентин поднял запирающую планку и снова отворил дверь. Хорошо, что не широко, так как чуткие стражи уже подбегали к двери. Валентин едва успел захлопнуть её перед их такими же красными, как начищенная щеколда, пятаками. Мощные удары в дверь, словно от окованных таранов, отдались по всей башне. Но щеколда держала надёжно, как и толстые доски – это Валентин уже знал. Хотя, он прислушался, если осадные машины будут продолжать в том же духе подольше, то… Валентин начал отступать к лестнице.
Но они не продолжали больше установленного то ли их ограниченным мозгом, то ли неведомым хозяином срока. Удары пошли наубыль, прекратились совсем. А может, жрать яблоки они любят больше, чем ненавидят меня? – подумал то ли в шутку, то ли всерьёз Валентин и прислушался ещё раз. Но из-за толстенной двери расслышать жадное чавканье и хруст нечего было и думать, а открывать для этого дверь было ещё нелепей. Лучше заняться делом.
Первый гвоздь, чтобы не забыть о важной детали, которую он упустил, когда разрабатывал план целиком, Валентин загнал без лишнего шума в половицу перед дверью – с таким расчетом, чтобы, открывшись, она оставляла достаточное место для прохода, но не отлетела к стене в случае если её нечаянно толкнут (если толкнут умышленно, то никакой гвоздь, конечно, не поможет. С другой стороны, разве у них хватит мозгов, чтобы толкать умышленно?).
Второй гвоздь под сдержанными ударами булавы влез в верхнюю планку наличника – но опять-таки, как и первый, где-то наполовину, – в точности, как и третий – в верхний угол двери, противоположный тому, что располагался у петель. Два тонких с шестигранными шляпками гвоздя оказались торчащими рядом, точно усики какого-нибудь насекомого, прячущегося в дверной щели. Теперь работа поискусней: согнуть верхний кольцом или хотя бы крючком вбок. А нижний таким же манером вниз. Для этого как раз и пригодились запасные гвозди, пучком подкладываемые под сгибаемый лёгкими ударами булавы.
Когда всё было готово, Валентин отступил на шаг, любуясь результатом. Затем шагнул обратно и подправил пальцами и булавой положение гвоздей, хот в этом не было никакой явной надобности. Отступив снова немного назад, Валентин поймал себя на желании подправить ещё, но вовремя опомнился и пошёл к верёвке. Положив рядом с ней ставшую ненужной булаву, Валентин поднял бухту и отнёс к двери. Бросив там верёвку на пол, Валентин взялся за её конец и подтянул к верхнему кольцу. Удивило, что не с первого раза попал в него. Нервы, а что ещё, будь они неладны. Но, видно, без них уже не обойтись: возраст. Во второе кольцо верёвка попала с первого раза, так как Валентин принял меры: зажал конец в кулаке, плотно придавил кулак к двери и только после этого медленно продвигал его к кольцу. Теперь понадёжнее, в три узла, привязать верёвку к кольцу. Подтянув или, скорее, попытавшись подтянуть ещё потуже и без того тугие узлы, Валентин нагнулся, поднял с пола бухту и понёс, разматывая на ходу, к лестнице. А вдруг не останется, чтобы спуститься вниз? – поймал он такую же дрожащую, как руки, мысль. Валентин понял, что не проверял длину верёвки именно потому, что боялся, что не хватит. Вот какие сюрпризы можно устроить самому себе, – усмехнулся он, но всё это нисколько не помешало действовать ещё упорней, чем до сих пор. Обернув заметно похудевшую бухточку вокруг планки перил пару раз, Валентин слегка подёргал за натянувшуюся между дверью и перилами верёвку. Не заденут, – подумал он о свиньях, – возможно, даже не заметят. Валентин сбежал по ступенькам и снова вернулся к двери. Руки уже тряслись так, что порознь действовать, пожалуй, ими было невозможно. Валентин взялся одной за другую и таким их совместным действием более-менее успешно приподнял планку щеколды и отворил дверь – тихо-тихо, чтобы не привлечь лишний раз стражей. Затем побыстрей назад на лестницу и – последнее испытание. Заскользив в кольцах, верёвка потянула за собой дверь, и она захлопнулась с довольным, словно глоток чего-то смачного, мягким щелчком.
Услышали ли свиньи этот звук или нет – уже было не так важно. Валентин весело спустился с лестницы, подхватил у дверей булаву и побежал назад к примотанной к перилам верёвке. Размотать, потереть её в нужном месте о ребро булавы – до тех пор пока не отделится кусок – и с ним наверх. Если не хватит до земли, то придётся спрыгнуть, только и всего.
Привязанный за одну из опор навеса кусок, к удивлению, достал до самой земли. Остаётся надеяться, что и крепость его не подведёт. Валентин снова побежал вниз. Конец верёвки, которая осталась на лестнице, попал под ноги и заставил оступиться. Чтобы не упасть, Валентин схватился за перила. Следовало поумерить пыл. Валентин медленно спустился по ступенькам и подошёл к двери. Так же медленно взяться за свисающую с колец верёвку, а другой рукой снять с запора щеколду. Как ни странно, протянутая к ней рука больше не дрожала и ей не надо было помогать второй. Пальцы уверенно приподняли увесистую бронзовую планку, потянули на себя, увлекая дверь. Валентин глубоко вдохнул, наполняя грудь не столько воздухом, сколько силами, и смело стал открывать дверь дальше. Она стукнула о стопор и остановилась. Короткий взгляд вверх доложил, что верёвка между кольцами заняла нужное положение. Но враги, где же они, когда они так нужны? Звук отдалённого удара о ствол и посыпавшихся на землю яблок ответил, что враги никуда не делись, но просто заняты более важным делом, чем пустая беготня туда и назад, когда пленник и без того в полной их власти. Злые духи или всё-таки обыкновенные свиньи, хоть и с бронзовыми пятаками? – полезла в голову так и не решённая до конца дилемма. Только заниматься ею сейчас уже точно не время. Валентин, к собственному удивлению, вдруг заложил два пальца в рот и, как в детстве, громко свистнул – не разучился. Чавканье, сменившее было звук падения яблок, в свою очередь, сменилось тишиной, а через несколько секунд торопливым топотом.
