Наверное, прошли целые тысячелетия, прежде чем абсолютную тишину зеркального зала громом разрезал взволнованный голос.

— Инэй, что тут твори…

Лучший друг Короля, влетевший внутрь через тайный ход за троном, чуть не споткнулся и не рухнул не хуже убитого Норды.

— О, небо! — выдохнул он благоговейно, переводя шальной взгляд с фигуры на полу на ученицу, продолжающую держать то, что, как ещё недавно казалось, ей не предназначалось. — Но зачем? — Грэм посмотрел на пошатывающегося Инэя.

— Полагаю, хотела приложить фамильную реликвию о голову Рейма, — Король шагнул к Мари, задев ногой тело покойного тестя. Осторожно забрал из рук Шар. — Никогда больше, — проговорил он наставительно, — не трогай его, если хочешь сохранить жизнь в этом змеином гнезде. Здесь даже у стен есть глаза и уши.

— Инэй! Ты ранен? — наконец, сообразил Иллара. — Нужно позвать Хорта!

— Разумеется, — кивнул Король, болезненно морщась. — Но сначала уведи отсюда Мари. Никто не должен знать, что она была здесь. Сейчас, Грэм! Стража вот-вот прорвется.

Мари, не чувствующая больше ни рук, ни ног, перевела полуживой взгляд на дверь, сообразив, что с той стороны раздается громкий стук, и ломается лёд. А потом, чуть не упала, ибо Грэм сделал то, что повергло в ещё больший шок. Склонился в поклоне, приложив правую руку к левому плечу.

— Идите за мной, Ваше Высочество.

Но силы схлынули потоком воды. Колени подогнулись. Сознание поплыло.

— Грэм! — предостерегающе крикнул Инэй.

— Держу!

Мари едва успела почувствовать подхватившие её сильные руки. Глаза застлала всепоглощающая тьма…

****

Это был не настоящий обморок. Мари слышала звуки — шаги Грэма, скрип открывающейся двери. Почувствовала спиной мягкую постель, на которую её осторожно уложили.

— Охранять! — приказал кому-то учитель. — Вели парням найти Миллу Греди. Скажите, у девочки шок. И чтоб ни одна душа не пронюхала, что Мари здесь.

— Слушаюсь, зу Иллара, — поспешно откликнулся Бо Орфи. — Не извольте беспокоиться.

Позже появился и голос дочки Королевского лекаря. Она шепотом отпускала ворчливые замечания об идиотах, живущих во Дворце, а приятель-стражник растерянно крякал, ибо понятия не имел, что стряслось с маленькой подружкой.

— Пей!

Мари закашлялась, когда в рот попала горькая, как полынь, жидкость. Теплые струйки побежали мимо рта. Стихийница попыталась оттолкнуть Миллу, но руки едва слушались. С трудом перевернувшись на левый бок, уткнулась лицом во что-то мягкое.

В голове господствовал жуткий туман, завивался в спирали, сильнее путая мысли. А, впрочем, она не хотела думать. Ни о чём. А тем более, о символе Королевской власти, преданно откликнувшемся на нечаянное прикосновение. "Дората, Дората, Дората", — застучало в висках, разрывая легкие криком боли, ставшим всего лишь стоном…

— Проснись, — попросил знакомый голос. — Давай же, девочка, нужно вставать. У нас в запасе не слишком много времени.

Мари поморщилась, открыв глаза и узнав учителя, сидящего на краешке белоснежной постели под пологом. Приподнялась, опираясь ладонью на воздушную перину. Чувствуя легкий приступ тошноты, постаралась оглядеться и узнала комнату, в которой побывала несколько месяцев назад — после похищения Эльмаром.

Грэма стихийница старалась не замечать.

— Не сомневаюсь, ты бы с удовольствием расцарапала мне лицо, — проговорил он с грустью. — И своему отцу заодно…

Мари вздрогнула, глянула на учителя зверем. Но он продолжил, как ни в чем ни бывало.

— Поверь, всё гораздо сложнее, чем сейчас кажется. Мы только недавно узнали, кто ты. Но не могли обрушить непростую правду, пока твоя сила сходила с ума. Неконтролируемый дар, подпитываемый Шаром Стихий, опаснее любого оружия. Ты могла бы убить саму себя, не желая этого.

Мари не ответила. Наверное, на языке должен был вертеться миллион вопросов. Вот только она не хотела спрашивать. Ей вдруг стало всё равно. Почти.

— У тебя есть право злиться, юная Принцесса, — продолжил Иллара, поняв, что рассчитывать на диалог бессмысленно. — Страшно несправедливо, что ребенок Королевской крови вырос с клеймом шу. Не знаю, что это — судьба, злой рок, но точно не вина тех, кто подарил тебе жизнь. В их планы не входило бросать единственное дитя. Это правда, Мари. Тебя почти шестнадцать лет считали мёртвой.

Небритое лицо исказила мука, но стихийницу это ни капли не тронуло. Потому что Грэм ошибался. Лучше быть презираемой представителями именитых кланов бродяжкой, чем носить фамилию Дората. Сердце проткнул острый шип. Мари, как наяву, увидела холодные синие глаза, в которых столько раз читала отвращение и гнев. Вспомнилось вдруг, как Король впечатал её в стену после нападения на Хладу, или как швырнул к ногам Весты перед свадьбой Мартэна.

— Очень удобное объяснение, — пробормотала Мари, стараясь не расплакаться от обиды, как распоследняя дурочка. — Тогда почему здесь сейчас вы, а не… не… он?

Грэм печально вздохнул.

— Потому что в эту минуту Инэй объясняется с главой объединенной канцелярии по поводу смерти Рейма, доказывает, что это была самооборона, а не самосуд. Хотя сам едва на ногах стоит. Хорт, конечно, мастер своего дела, но он неспособен излечивать раны мгновенно. А негодяй Норда постарался на славу.

— Норда! — Мари подалась вперёд, вспомнив неравный бой между Королем и его тестем. — Как он оказался на свободе? И почему сила отскакивала, как от отшельника?

— Потому что без крови клана Рата не обошлось, — проворчал Иллара веселее, чем требовалось. Радовался он, разумеется, проснувшемуся интересу Мари, а не предприимчивости Рейма. — Видишь ли, в шерумском лесу живёт ещё один представитель этого древнего семейства — Шамэй. За определенные услуги он делится со стихийниками особенной кровью. Она обладает множеством различных свойств. Подозреваю, с ее помощью Норда состряпал зелье, позволяющее перенимать способность Рата. Так он и вырвался на волю, стража попросту не сумела ничего противопоставить. Вероятно, собирался покинуть Замок через Зеркало. Но в зале столкнулся с Инэем, и жажда мести затмила рассудок. Для побега достаточно было оглушить твоего отца, но Рейму этого показалось мало. И, боюсь, если б не твое вмешательство, дело б кончилось плохо.

Мари вновь насупилась. Ей категорически не нравилось, как Грэм называл Короля.

— Хватит! — потребовала она сурово. — Не смейте называть его моим отцом! Я сама по себе, ясно? И он мне никто! Пусть сколько угодно прячется за ранением или общением с Циаби! Я все равно не желаю его ни видеть, ни слышать. Ничего не хочу знать!

Злость проснулась за секунду. Захватила разум и теперь бушевала во всем теле. А Грэм прав, она бы и впрямь не отказалась вцепиться Королю в лицо. С детства мечтала это сделать. Чтобы знал — дети не прощают предательства!

— И всё же тебе придется выслушать, — ответил Иллара абсолютно спокойно. Он не собирался винить Мари за гневный выпад. Наверняка, с самого начала ждал бури эмоций и был готов к любому повороту событий. — Для начала прочти это, — он извлек из внутреннего кармана сложенные пополам листы старой бумаги. — Остальное дополню я.

— Что это? — спросила Мари шепотом, но уже и сама догадалась, каким будет ответ.

— Письмо гадалки Вирту. В сентябре Инэй забрал его у Лукаса Горшуа. Наглый сыщик не посмел отказать Королю и вернул украденное послание без лишних разговоров.

— В сентябре? — переспросила девушка эхом и яростно ударила кулаками по постели. — Почти четыре месяца! Ненавижу!

— Правда раскрылась в день испытания яу, — Иллара предпочел не заметить последнее произнесенное ученицей слово. — К нам в руки попал кулон — ледяной подснежник. Прежде он принадлежал твоей матери. Его подарил ей Инэй. Кулон был на тебе, когда… — Грэм запнулся. — В общем, мы с твоим отцом стояли в коридоре Академии шокированные находкой. Испытания только закончились. Ты пропала, но в тот момент, признаться, это волновало нас в меньшей степени. Подошла Ловерта, озабоченная твоими поисками, и увидела подснежник. Спросила, где мы его нашли. Так ниточка и потянулась…