– Если подписалась на эту игру, то тебе всяко именно так делать и придется. –было видно, как парень старается изо всех сил держать себя в руках. – Но заставлять я тебя не буду… Твой выбор.

– Почему вы все в основном называете это игрой!? – преодолев страх, перебила уже готового продолжить свою речь Джейкоба девчонка. – Разве в играх люди страдают? Умирают..?

Джейк на секунду смягчил взгляд. Конечно же, это было не то, что он ждал от Розалины изначально, но всё же, это было как шаг назад с её стороны. Уступка, которая не осталась для Бэсфорда незамеченной.

– Узнаешь. – кивнул он осторожно, как при знакомстве, чтоб не спугнуть и снова повернулся к карте. – Во всех обозначенных районах есть некий влиятельный человек, у которого есть деньги…

– В Нью-Йорке таких полно. – подметила Розалина.

– Да, но не у каждого, кто имеет такие деньги, есть детские комплексы и желание сыграть в мафию. – ухмыльнулся Джейк и продолжил объяснять. – В каждой зоне есть своя команда, на подобие нашей. И отмеченные зоны – это их территория. Команды принадлежат тем самым богатеям, влиятельным людям…

– Как вы Маркусу? – поинтересовалась девчонка.

– Что!? – удивился Джейкоб. – Нет. Маркус – посредник. Договорник между командой и богатеем.

– О’кей, поняла. – закусила губу Розалина. – Зачем богатеям команды?

– Они хотят играть в гангстеров. Крестных отцов. И готовы платить за это большие деньги: чтобы быть в курсе и иметь мнимое «влияние». Мы с другими командами создаем для них иллюзию криминального мира. Его обособленную от реальных дел часть. Приносим им информацию о ходе войн между командами, боремся за рынки сбыта в этой системе. Играла в пейнтбол когда-нибудь? Вот это то же самое, только игра идет двадцать четыре на семь и убить тебя могут вполне реально.

– Или посадить! – напомнил Жак.

– Ну, это уже навряд ли. – хмыкнул Джейк. – Обычно «влиятельные» выкупают индульгенцию перед легавыми. Чтобы не рушить ход игры. Причем, иногда платят даже за членов других команд – игра то одна на всех. Чтобы тебя посадили, это уж нужно за рамки игры в реальный тяжёлый криминал вылезти.

– То есть всё это… Фарс для кучки напыщенных индюков!? – Розалина обвела руками пространство. Это был метафорический жест, но только он мог отобразить масштабы её разочарования.

– Чуть-чуть не так. – Джейкоб осторожно подправил девчонку и шагнул поближе. – Когда ты смотришь со стороны – да, это фарс. Но как только ты входишь в игру и получаешь свою роль в этой «криминальной» картине, которую мы рисуем – это становится реальностью. Ты будешь в игре каждую минуту своей жизни. Тебя могут вызвать на дело среди ночи. Тебя могут подстерегать в твоем собственном доме, чтобы выбить следующие ходы твоей команды. Тебя могут убить в этой игре! – парень вгляделся в глаза новичку с какой-то притворной жалостью от того, что она не понимает его слов и ему пришлось продолжить. – Могут подсадить на тяжёлые наркотики. Могут забрать в так называемое «рабство», из которого обычно не выкупают. Могут жизнь сломать..! И нет, всё это не только для тех девяти «индюков», как ты их назвала. Этой игре не один год и её сеть разрослась настолько, что ты и представить не можешь!

Джейкоб нервничал, но всеми силами старался этого не показывать. Его эмоции передавались Розалине колющими волнами. Именно этого парень и добивался. Страха. Ему нужно было переубедить юную и глупую девчонку, которая не понимала, куда лезет. Заставить её изменить своё решение. Но Розалина не собиралась поддаваться и держалась своей правды, вперив взгляд в пол.

– Посмотри на это! – Бэсфорд дернул её за руку и силой развернул к карте. – Видишь все эти зелёные точки? Это одиночки. Бизнесмены, частные предприниматели, адвокаты, у которых нет средств содержать целую команду, но у которых есть личный информатор. Тот, кто рассказывает им, как идут дела в общей игре, где можно крутануть бабки или подняться по карьерной лестнице. Где есть слабые места, на которые надо давить. Они тоже часть игры. С меньшими возможностями, но преобладающая. Синие точки – это нейтральные зоны. Пабы и клубы, куда открыт доступ всем, где не важно, из какой ты команды, где нет соревнования. Но у каждого паба есть хозяин. Услужливая мышь, получающая прибыль со всех за возможность толкать на своей точке нейтральную – перекупленную – дурь, перекупленных девок, перекупленный алкоголь, чтобы не развязывать войну на своей территории. И за это там всё стоит в десятки раз дороже. Они продают «отдых» игрокам, который у них же самих и покупают. И я уж не говорю про тысячи ребят в этом городе, которые нанимаются на разок-другой для мелкой работы. Если бы отмечать ещё и их, то просто всю карту можно было бы залить алой краской. – Джейк замолчал на секунду, давая Розалине время осмыслить. – Пока ты смотришь со стороны – да, это игра, это фарс. Но как только тебя объявляют игроком этого фарса – всё станет лично для тебя настолько реально, что только разве в страшном сне приснится.

Розалина смотрела на разрисованную карту, как заворожённая. Думала ли она, когда начинала следить за всей этой темой, что она будет иметь такую окраску? Конечно же нет! Она думала, что всё будет намного серьёзней. Что не будет поблажек от полиции, не думала, что с этого можно будет ещё и заработать, что это окажется комедией.

– Раз в эту игру можно войти, значит можно и выйти? – осторожно предположила девчонка.

– Обычно выходят ногами вперед.

На удивление, это сказал не желающий всеми силами запугать её Джейкоб, а Жак, медленно и вразвалочку подходящий к болтающим, с Артуром на шее.

– Я с работой закончил. – заранее предупредил он косо смотрящего на него Бэсфорта и продолжил свою мысль. – По крайней мере, я не знаю другого примера на личном опыте. Слышал, что можно постепенно спускаться по иерархической лестнице, чтобы в конце совсем выпасть… У пацанов иногда срабатывает, говорят. Но живут они после «выпадения» не долго. Обычно на последних ступенях все сидят на тяжёлой наркоте и когда их отрывают от свободного доступа к кормушке, убивают друг друга за дозу или, от обратного, схватывают перебор. Девкам же из игры выпасть вообще почти нереально, шлюх же в картелях много никогда не бывает. У тебя как с примерами, Джейк?

– Только деревянный ящик. – самодовольно пожал плечами Бэсфорд.

–Ну вот и я о том же…

Парни смотрели на Розалину так, будто знали каждую мысль, что находилась сейчас в её голове. Ведь у всех бы они были примерно одинаковые, когда на горизонте маячит такая перспектива. Но! Не у Розалины. Нет, конечно же, она не была какой-то особенной и уж тем более смелостью не отличалась.

«Что я теряю, согласившись на это? – думала девчонка. – Неопределённость. Игра существует уже не один год, как сказал Джейкоб. И, скорее всего, ещё не один год и просуществует. И всё то время, пока я буду ее частью, я буду точно знать свою «иерархическую ступень», мне всегда скажут, что делать, куда идти и с чем работать. Разве не ради этого я сюда и шла? Чтобы найти свое место в жизни? Именно за этим! А даже если меня и вынесут из этой игры ногами вперед, как вангуют ребята, то что будет то? Максимум Лиза огорчится, что ей нужно будет искать другого ребенка для патронатства… Родных – нет, друзей и не было никогда, а беречь себя для самой себя, когда хочешь научиться смелости – глупо. Ну и что уж, пару-то лет ради Лизы я как-нибудь протяну до своего совершеннолетия, если Маркус меня тут оставит. Не совсем же я дно! Вот только как убедить в этом Маркуса..?»

Розалина поняла, что улетела слишком далеко в свои мысли, и что от неё всё ещё ждут финального ответа.

– Отлично. – спокойно кивнула девчонка. – Мне это подходит.

– Ееее! – довольно протянул звук Жак и Розалине на секунду показалось, что дальше он заговорит исключительно только идлибами. – Ещё один наш человек! Арти, дай пять Лине, ну-ка…

Жак аккуратно присел, чтобы пацаненку не пришлось далеко тянуться (ведь девчонка особо ростом не отличалась, так, полторашка с хвостиком) и тот с радостным, по-детски искренним визгом выполнил указание. От таких эмоций невозможно было не заразиться радостью и улыбкой, но это чувство было не долгим. Джейк, как загипнотизированный, двинулся к двери с каменным лицом и нарочно задел Розалину своим широким плечом. Это, конечно, было не больно, но вот обидно – однозначно. Жак скривил лицо в спину уходящему, ему такое поведение сокомандника явно было не по нраву.