Розалина набралась смелости и выложила всё разом. Для неё это был серьезный поступок, ведь до этого она боялась не то, что говорить честно, а вообще в принципе заговорить со своим предполагаемым опекуном… Но у неё больше не было времени и желания скитаться по другим приемным семьям, она не любила частые смены обстановки и ей уже хотелось «прибиться к берегу», а Лиза внушала доверие, так что сантименты бы в этой ситуации её не спасли.

В ответ на такое предложение Лиза застыла с пустым взглядом, будто пытаясь вспомнить, где именно в разговоре она прокололась о своих намерениях. Для Розалины это были жуткие двадцать секунд, девчонка уже успела три раза пожалеть о своей прямолинейности, как вдруг…

– Madre mia, ты – золотой ребенок! – пропищала сквозь зубы Лиза, не веря своему счастью, и протянула свободную ладонь через стол. – По рукам.

– У тебя руки в гуакамоле. – усмехнулась Розалина и взялась за начос, когда её отпустила вся напряженность ситуации. – Но считай, что договорились.

– О, прости. – Лиза смущённо убрала ладонь обратно.

– Да ничего, бывает.

Уже на рождественские праздники Розалина была у Лизы. Увидев обоюдное желание обоих сторон, приют не сильно разбирался в ситуации и им, по сути, было все равно, сколько комнат у Лизы в квартире, которая досталась ей в наследство от бабушки, почему её муж с ней не живёт и прочие тонкости вопроса… Ребёнок пристроен – а это главное.

После рождественских каникул Розалина пошла в новую школу с надеждой, что это последние новшество в её жизни на ближайшие пару лет. То, что с Лизой они сошлись надолго, сомнений не было, каждая из них честно выполняла свою часть договоренности, и притом обеим это давалось без особого труда. С дальнейшей жизнью все тоже было относительно понятно, девчонка подыскала себе колледж, самый тихий и простой из всех возможных, в котором бы хотела продолжить свое дальнейшее обучение. Все, о чем она просила на данном этапе – стабильность. Но вот если быть честным, то с какой вероятностью жизнь даст нам то, что мы просим, без боя? Конечно же, с нулевой.

Розалине предстоял бой с самой собой. В школе у неё не особо получилось наладить контакт со сверстниками. И дело было не в том, что её не принимали. Наоборот, многие сами старались поддержать с ней беседу и завести дружбу, но… Но вот Розалине все её окружение казалось весьма недалёким (если выражаться мягко). И тут её природная холодность и закрытость сыграли ей на руку. Ребята довольно быстро понимали, что в общении она не заинтересована и отдалялись.

При всем этом девчонке удавалось оставаться в курсе всех, даже мало-мальски значимых событий, не сплетничая и не имея «инсайдеров» в тех или иных компаниях. Как? Она просто наблюдала. Наблюдала, анализировала, делала выводы. Да, многие бы закатили глаза после такой логической цепочки. Мол знаем мы, каких логических выводов может наделать девушка… Но с Розалиной все было немножко иначе.

Рациональное мышление побеждало в ней любую предвзятость. Она не верила в любовь, не плакала над судьбой Хатико и считала, что любые отношения между людьми: дружеские, любовные, семейные, да какие бы то ни было – в первую очередь рыночные, и каждый в них ищет своей выгоды. И каждый раз, когда ей предоставлялась возможность высказать свои взгляды, другие люди отмахивались, списывая это на подростковую жестокость и то, что скоро это пройдет.

«Ну-ну, пусть надеются» – думала Розалина. Не будет же она им доказывать, что такие умозаключения она стала делать с тех пор, как научилась мыслить и стала себя помнить! Но это рациональное мышление, как раз таки и ставило перед девчонкой ту самую проблему, которая была камнем преткновение на пути к её жизни «без особых ротаций».

Взгляды то у неё смелые, а вот отстаивать их смелости не хватает. Внутренняя стойкость скрывалась за скромной, немного боязливой и нелюдимой человеческой оболочкой и на выходе мы что получаем? Правильно, человека с конфликтом личности. Из-за этого конфликта стабильность и под угрозой. Розалине не найти ту самую желанную твердую почву, пока она сама, как вода, размывает её своим собственным поведением. И что с этим делать?

Это слишком сложный вопрос для шестнадцати лет и невозможность поговорить об этом с Лизой, (ведь надо выполнять свою часть договора и не доставлять хлопот), да и вообще с любым другим человеком, кто мог бы дать совет, только добавляла негативных красок.

– Хочешь прокатиться? – Розалина и не заметила, как в кухне появилась Лиза. – Достала ты уже в тарелку пялиться. У меня в телике народ перемолотых с кишками червей ест с большим энтузиазмом, чем ты хлопья. Совсем противные что ли?

– Нет, очень даже прикольные. – моментально выбралась из своей задумчивости Розалина. – А людям из телика за это кругленькую сумму отвалят, ещё бы тут аппетит до всякой падали не разыгрался…

– Тебе я за то, чтоб ты ела, платить не буду, даже не намекай!

– Даже не собиралась. – с полуулыбкой закатила глаза Розалина. – А куда ты хочешь?

– Заповедник Вайанда, туда и обратно.

– Не, это долго, а у меня ещё уроки… – блекло протянула девчонка и через силу, но все-таки запихнула в себя ложку размякшего в молоке корнфлекса.

– Ну, как знаешь. Я уговаривать не стану… – Лиза уже развернулась, чтобы вернуться к телику, но Розалина засуетилась:

– Лиза, нет, погоди!

– А? – растерянно обернулась Родригез и задрала верхнюю губу с одной стороны, будто с претензией. Её активная мимика была самой притягивающей чертой, на которую покупались все без исключения.

– А может до Медвежьей горы?

Розалина чувствовала себя очень неуютно каждый раз, когда ей приходилось что-то просить или спрашивать у Лизы. Они ещё слишком мало контактировали, хоть и жили под одной крышей, а приступы наглости, как тогда в мексиканской забегаловке, у неё являлись скорее исключением, чем нормой. Девчонка понимала, что многие вопросы решились бы как дважды два, будь у неё чуть больше храбрости и громче голос, но во все ещё малознакомой обстановке приходилось пользоваться тем, что имела.

– Собирайся, сгоняем туда. – подумав, кивнула Лиза и направилась к выходу.

Розалина торопливо кинула на столе недоеденные хлопья, зная, что к возвращению из поездки они превратятся в отвратную кашу и зная, что её патрон за этакую выходку выговор ей не объявит. Лиза и сама нередко забивала на вопросы порядка. Перед кем выпендриваться-то? В доме две девушки-одиночки, на негласные внутренние правила порядка можно забить.

Розалине хотелось поскорее очутиться в автомобиле, на очередном шоссе, смотреть на капли первого весеннего дождя на лобовом стекле и распихать-таки по полочкам всю ту белиберду, что творилась в её голове. Она чувствовала, что сейчас поворотная точка и надо что-то решать, что-то менять, куда-то двигаться. Эта мысль не доставляла ей удовольствия, ведь перемены Розалина ненавидела всем сердцем, но и то, что происходит сейчас, её не устраивает. Так что нужно было как можно скорее, прямо в кратчайшие сроки, встать на новый путь, которым она будет довольна, чтобы больше ничего не приходилось изменять и спокойно жить по накатанной. Проблема заключалась лишь в том, что у неё не было никаких, даже приблизительных набросков, как быть… Именно эту проблему ей и надо было решить за несколько часов мини-путешествия, так кстати организованного Лизой. Найти свою дорогу в дороге…

Девчонка по-быстрому сменила скучную школьную форму на темные джинсы, футболку и джинсовку, распустила собранные в хвост черные волосы, которые в таком виде едва доставали до её плеч, и перекинула их на одну сторону. Розалина внимательно рассматривала себя в зеркале, покусывая губы, чтобы придать им немного цвета, и они стали хоть чуть-чуть заметны на фоне бледного лица и больших карих глаз.

Чем же она провинилась, что жизнь так упорно подкидывает ей проблему за проблемой, заставляя бороться то с обстоятельствами, то с самой собой? Розалина любила себя пожалеть, посочувствовать себе, но при этом рациональное мышление побеждало в ней любые эмоции, не давая им выходить за рамки разумного. Вот и сейчас девчонка понимала, что этот вопрос, который она повторяла в своей голове уже раз миллион за последние полгода, ничем ей не поможет и является чисто риторическим.