– Ну, вот тебе и шанс расширить горизонты, – улыбнулась Мияко. – Что тебе интересно?

– Не знаю.

Мияко задумчиво сморщила лоб.

– Как тебе нравится проводить время? В доме или на улице? Пошуметь или быть в тишине? Устроить приключение или расслабиться?

– Я… я не уверена. – Эми могла бы сказать, что предпочитает расслабляться дома в тишине – но только потому, что не знала иного. – Наверное, гулять мне нравится больше.

Широ тихонько фыркнул, явно не соглашаясь.

– Тогда у тебя куча вариантов! – Услышав хоть какое-то мнение, Мияко явно обрадовалась. – В Кироибаре есть красивые парки с дорожками для пешеходов и велосипедистов, и я знаю пару ребят из походной группы. Один мой друг любит наблюдать за птицами, а еще несколько ездят верхом. О, и на рыбалку ходят. Ты когда-нибудь пробовала? Мне скучновато, а вот брату нравится.

– Звучит замечательно, – пробормотала Эми, силясь не измениться в лице.

Парки, походы, велосипед… она ведь даже не умела на нем кататься. Ни разу не пробовала рыбачить. Всех этих элементарных вещей в ее жизни никогда не было. Ее грудь пронзила боль. Как она могла так долго мириться с тем, сколько упускает, будучи камигакари? Сколько простых радостей так и не познает. Ей ведь даже нельзя свободно гулять вне храмовых земель.

Отвернувшись от Мияко, Эми натянула край юбки на колени. Все эти вопросы не только заставили ее думать об упущенном, но и, что было еще важнее, открыли ей глаза на противоречие внутри нее самой. Эми печалилась, что окружающие видят в ней не личность, а только камигакари, но не понимала, что и сама поступала точно так же. Она так глубоко, так всецело вжилась в роль, что теперь осознала нечто ужасное: она не знает, кто она на самом деле.

Она прекрасно знала Эми-камигакари, но Эми-девушка была для нее совершенно чужой. Что ей нравилось? Чем хотелось заниматься? Чем интересовалась, что любила? Что ее беспокоило?

Она понятия не имела. Все, что она смогла сообразить, – это «гулять». Ничтожно. Может, Эми особо ничего и не потеряет, когда ее тело займет Аматэрасу; она отринула себя давным-давно.

Они вышли из автобуса в центре Кигику, среди высоких офисных зданий и широких тротуаров. Кигику, хоть и был меньше, напоминал ей Шион – город, где она провела первые семь лет в роли камигакари. В городах бурлила жизнь – и Эми с удивлением поняла, что ей этого не хватало. Мимо с шумом проносились машины, на фоне ярких вывесок и витрин куда-то спешили люди.

Мияко уверенно шагала вперед. После потока восхищений и воркования, а также нескольких встревоженных замечаний, что собаку все-таки следует вести на поводке, Эми усадила недовольного Широ обратно в сумку. От разнообразия прохожих разбегались глаза – мужчины в строгих костюмах и женщины в узких юбках и на цокающих каблуках; ученики в одинаковой форме, но порой с самыми разнообразными прическами и цветом волос; мамы с маленькими детьми, спешащие по делам. Эми гадала, чем все они живут, что их тревожит, что радует. Каков мир без ками, ёкаев и камигакари?

Музыкальный магазин пристроился между кафе и обувным. Мияко протащила Эми по всем рядам инструментов, а потом наконец привела к усыпанной гитарами стене и указала на изящную электрогитару с серебристыми деталями и красным корпусом, темнеющим почти до черного к краям.

– Разве она не прекрасна? – восхитилась Мияко. – Если тетя заплатит мне за покраску комнаты в следующем месяце, а мама вместо подарка на Рождество даст мне денег, то я наконец-то смогу ее купить уже в январе, на смену своей модели для начинающих.

Эми разглядывала инструмент, восхищаясь текстурой дерева под слоем насыщенной алой краски.

– Она замечательная.

– Это ты еще не слышала, как она звучит! Она обалденная! Обертона просто… ах, невероятные. Куда лучше, чем у моей нынешней. То есть, для начинающих и она классная, но…

Пока Мияко воодушевленно сравнивала два инструмента, Эми с трудом удерживала на лице улыбку. Ей никогда не услышать, как звучит новая гитара Мияко, потому что к январю Эми не станет, а в ее теле будет жить ками. Будет ли Аматэрасу слушать ее ушами красивую музыку? Будет ли пробовать вкусную еду, ощущать нежное прикосновение утреннего солнца на человеческой коже? Будет ли Аматэрасу ценить мелочи, которые Эми потеряет, или те, что камигакари так и не попробует? Или будет слишком занята долгом амацуками, чтобы думать о глупостях, важных для смертных?

Когда Мияко предложила поужинать в кафе по соседству, Эми ужасно покраснела и призналась, что у нее не хватит денег. Тем не менее в итоге они все равно как-то очутились за столиком: Мияко настояла, что угостит ее, и потащила внутрь. Возражения о том, что деньги стоит приберечь для покупки гитары, она пропустила мимо ушей, и Эми в конце концов сдалась.

Она изо всех сил старалась сохранять бодрый вид, чтобы Мияко не сочла ее неблагодарной. Эми не ела в ресторане с самого детства, как ее отметила Аматэрасу. Она долго разглядывала меню, так как сперва думала о чем-то подходящем для диеты камигакари, но затем выбрала гамбургер в западном стиле. Если разок нарушить правила питания, ничего страшного не случится – в этом Эми была вполне уверена, – так почему бы не попробовать, не узнать, как это на вкус?

Когда заказ принесли, Эми первым делом внимательно его рассмотрела и понюхала. Держать еду в руках было очень непривычно, и когда Эми попыталась изящно откусить, Мияко расхохоталась. Она доела первой и с радостью принялась болтать, заполняя тишину. Несколько оставшихся на тарелке кусочков получил и Широ, которому не очень-то тайком сунули их под столом.

Долг и честь требовали, чтобы Эми исполнила свое предназначение камигакари, невзирая на свои утраты, несмотря на ложь и обман. Но сейчас, медленно пережевывая каждый крохотный кусочек, наслаждаясь каждым новым оттенком вкуса, она как никогда надеялась, что, какую бы правду ей ни открыла Изанами, невероятный груз потери на ее душе станет легче.

Темнота укутала Кигику час назад. Эми шла по тротуару, рядом трусил Широ в облике лиса. Расположенный в долине город избежал снегопада, как в Кироибаре и храме Шираюри, и улицы были усыпаны осенней листвой. Через равные промежутки горели мягким светом фонари.

Эми с тревогой задумалась, в правильную ли сторону они с Широ идут. Спросить после ужина у Мияко она не решилась – слишком побоялась, что та увяжется следом, – но случайные прохожие указывали именно сюда.

– Разве мы не должны уже прийти? – пробормотала она.

Широ дернул ушами, но шаг не замедлил. Эми была так напряжена, что была готова кричать. Несмотря на бесчисленные молитвы к Аматэрасу, она еще никогда не разговаривала с ками. И никогда не видела их во плоти.

– Кар!

Эми подняла голову. Из темноты вылетела ворона и, сев на ближайший фонарь, кивнула. Эми нахмурилась. Юмэй за ними следил? Она ускорила шаг, чтобы оставить птицу позади, но та пролетела еще квартал и принялась ждать.

Напротив нового насеста вороны высились четыре огромных красных тории, отмечая начало храмовых земель. От них по заросшему деревьями холму поднималось несметное количество ступеней, озаренных каменными светильниками на резных столбиках.

Рядом мелькнула вспышка. Широ изменил облик и размял плечи, словно у него затекли мышцы.

– Ты что делаешь? – прошипела Эми. – Тебя могут увидеть!

– Люди видят лишь то, что хотят, – отмахнулся он. – Поэтому в автобусе они увидели пса, а не лиса. А ты видишь меня таким, какой я есть, потому что твоим глазам открыт мир духов.

– Но…

Эми обеспокоенно огляделась, однако вокруг не было ни души. Впрочем, задерживаться на виду все равно не стоило. Она шагнула к первым тории и низко поклонилась. Ее ног коснулось, покалывая кожу, тепло некой силы. Эми с тревогой опустила взгляд, не зная, нормально ли это. Может, в храмах, где присутствовали ками, все было иначе.

Волна силы угасла, но следом поднялась новая – уже внутри самой Эми. Горячая энергия запульсировала в груди, зазвенела, словно набатный колокол, забилась в висках предупреждением. Эми прижала ладонь ко лбу, чувствуя, как зашлось сердце. Внезапная вспышка страха… принадлежала не ей. Она была сродни тому странному предупреждению Аматэрасу, которое Эми ощутила во время молитвы в первый вечер в храме Шираюри. Неужели ками опять пытается ей что-то сообщить?