Эми моргнула.

– Но лук же церемониальный!

– Это оружие. И ты хорошо им владеешь. Куда лучше Нанако.

Эми никогда не задумывалась о церемониальном луке и стрелах, которые использовала во время фестивалей, как об оружии. Оружие должно быть изящным и практичным, как катана у Катсуо, а не вычурным и усыпанным цветными ленточками. Эми упражнялась куда больше остальных мико, ведь была камигакари и чувствовала, что быть лучшей во всем – ее долг, но никогда не считала, что этот навык может пригодиться ей где-то, кроме выступлений.

– Ну ладно, луком я действительно умею пользоваться, но обычная стрела они не навредит, если я вообще попаду в движущуюся цель.

– Горные они куда крупнее твоих обычных мишеней. А чтобы их ранить, нужно просто обернуть стрелы очищающими офуда. Есть и более мудреные приемы, но хватит и этого.

Эми рассеянно просмотрела названия книг. Очищение было близко всем камигакари, а также играло важную роль в жизни каждого каннуши, мико и сохэя.

Самая сильная ки зарождалась в чистой душе. Причем основой для этого была даже не нравственность – хотя без нее тоже не обойтись, – а уравновешенность как разума, так и души. Злость, ненависть, похоть, жадность, эгоизм – все они искажали ки. И пусть оскверненная ки порой тоже обладала немалой мощью, чистая оставалась сильна всегда.

Для каннуши и мико важнейшей целью было достичь «макото-но-кокоро», что, грубо говоря, означало «чистота сердца». Они стремились привести свою ки в столь же идеальное равновесие, как у безупречных ками. Считалось, что каннуши или мико, обладая макото-но-кокоро, становились способны беседовать с ками и даже получать от них каплю божественной силы.

Эми на протяжении десяти лет оттачивала чистоту разума, тела и души, чтобы в день солнцестояния достичь безупречного макото-но-кокоро. Теоретически Аматэрасу постепенно напитывала камигакари своей ки, позволяя привыкнуть к силе ками. А когда Аматэрасу спустится с небес, Эми будет полностью готова нести в себе тяжкую ношу божественной мощи.

Она вновь перевела взгляд на Катсуо.

– Ты говорил про более мудреные приемы?

– Оружие можно наделить ки без офуда, но такой способ сложнее и требует большого опыта.

– Он лучше?

– Он быстрее.

Эми задумчиво прикусила щеку изнутри. «Быстрее» звучало неплохо.

– Сможешь показать?

– Наверное… – Катсуо скривился. – Показать-то я могу, но на отработку такого навыка уйдут годы, а проверить, как ты его усвоила, можно только при встрече с ёкаем.

– Я хочу узнать, как его применять, – произнесла Эми, поднявшись на ноги. – Книги мне не помогают.

Катсуо проследовал за ней из заброшенного хранилища в действующее, где Эми взяла церемониальный лук и полдюжины стрел, а потом повел к заснеженным деревьям. Спустя несколько минут лес расступился небольшой, почти идеально круглой прогалиной.

– Тут красиво, – отметила Эми, шагая к середине этой поляны.

– Ага, наткнулся на прошлой неделе, когда…

Она вдруг споткнулась обо что-то под снегом. Катсуо мигом схватил ее за руку, помогая удержаться, но затем сразу отдернул ладонь.

– Не переживай так, – сказала Эми прежде, чем он успел извиниться.

– Прости, – робко произнес Катсуо. – Стоило тебя предупредить. Здесь под снегом старый круг из камней.

– Круг?

– Ага, для начертания маругата. Каменные края делают его сильнее. Наверное, когда-то каннуши использовали его для церемоний очищения и прочего. – Катсуо сверкнул улыбкой. – Если хочешь потренироваться, я его расчищу.

– Давай пока ограничимся луком, – сухо отозвалась Эми, выбирая стрелу и накладывая ее на тетиву, а потом выжидающе посмотрела на сохэя.

Он кашлянул.

– Чтобы направить ки, сперва надо успокоиться и сосредоточиться.

Церемонии, молитвы, медитация – спокойствие и сосредоточенность требовались Эми постоянно, даже, наверное, чаще, чем сохэям. Она вполне могла ненадолго усмирить бурю чувств.

– Ки идет изнутри, – продолжил Катсуо. – Из сердца, души, неважно, как назвать, но изнутри. Тебе нужно вложить ки в стрелу, как ты проделываешь это с офуда. Но на оружии нет определяющего заклинания, поэтому надо изо всех сил сосредоточиться на том, чего ты хочешь добиться.

Эми кивнула. Раз она легко справлялась с офуда, то и здесь, наверное, не должно возникнуть особых сложностей.

– Заклинание звучит как «шукусэй-но-тама». Его произносят прямо перед выстрелом, чтобы придать ки форму. Готова попробовать?

Глубоко вздохнув, Эми подняла лук и натянула тетиву к щеке. Руки горели от напряжения, но она, невзирая на это, выбрала сук на дереве в пятнадцати футах и сосредоточилась. Очищение. Эми прищурилась.

– Шукусэй-но-тама! – крикнула она и выпустила стрелу.

Та пролетела по прямой и вонзилась рядом с целью. Неплохо… Но непонятно, напиталась ли стрела ки.

– Я должна что-то почувствовать? – уточнила Эми. – Как-то понять, что ки сработала?

Катсуо пожал плечами.

– Опытные сохэи говорят, что чувствуют свою ки при использовании, но я ничего такого не замечал.

– Хм-м… – Эми вновь натянула лук. – Шукусэй-но-тама!

Вторая стрела вонзилась рядом с первой, чуточку ближе к цели. Эми выстрелила еще четырежды, сосредотачиваясь на том, чтобы наделить свое оружие ки. Затем Катсуо собрал стрелы, и Эми опять пустила их в ход. Правда, в цель она уже не попадала – устали руки.

Выпустив последнюю стрелу, Эми опустила лук.

– Думаю, стоит почаще упражняться.

– Ну, тут как с офуда – не поймешь, пока не опробуешь на ёкае.

– А как тогда сохэи понимают, что делают все правильно?

Кажется, Катсуо был удивлен.

– Мы охотимся.

– О… охотитесь?

– Есть много земель, где обитает предостаточно ёкаев, и если знаешь, где искать, то можешь их найти. – Катсуо нахмурился, увидев ошеломленное лицо Эми. – Очищение их не убивает. Только ослабляет и прогоняет прочь. Да и нечего ёкаям крутиться рядом с людьми. Лучше время от времени вытеснять их подальше, пока не начали вредить.

Эми поджала губы. Ёкаи вроде они и каппа действительно не должны жить рядом с людьми. Но что насчет крошечных, светящихся аякаши? Они ведь безобидны.

Катсуо постучал пальцами по эфесу катаны.

– Интересно, не крутится ли тот кицунэ поблизости.

Эми вскинула голову.

– Что? Почему ты так думаешь?

– Офуда на тории подверглись чьему-то влиянию.

Она сдержала панику, стараясь себя ничем не выдать.

– Влиянию?..

Катсуо выдернул засевшие в коре стрелы.

– Ничего страшного. Значит, рядом ходили ёкаи… как те аякаши, помнишь? – Он улыбнулся. – Если ёкай задумает зло, тории его все равно не пропустят, ну, и мы с Минору дважды в день проверяем границы.

– Думаешь, это был кицунэ? – спросила Эми, когда Катсуо вернулся со стрелами. – Вряд ли у него оскверненная ки, как, например, у горных они.

– Ёкаю не обязательно быть нечистым, чтобы повлиять на офуда. Просто у ками и ёкаев несовместимая ки. Они не уживаются, вот и все.

– Вот как! Звучит логично.

Эми этого не знала. Она-то считала, что ёкаи оскверняли чистую ки ками потому, что являлись… ну, злыми. Правда, ее мнение было предвзятым.

Она поблагодарила Катсуо за урок, а потом осторожно перешагнула скрытую под снегом линию камней и направилась обратно к дому, погрузившись в размышления о различиях ками и ёкаев. Первые рождались на небесах, вторые – на земле; и те и другие были духами и обладали сильной ки, но по своей сути оставались противоположностями. Эми всегда думала, что ками – создания добра, а ёкаи – исчадия зла и тьмы, но теперь…

Открыв дверь спальни, она переложила лук и стрелы в одну руку и стянула хаори с плеча. Запоздалое осознание подсказало, что она забыла по пути вернуть оружие на место.

– Надеюсь, стрелы все-таки не для меня.

Эми выронила лук со стрелами и отскочила, словно испуганный заяц, едва сдержав крик.

У противоположной стены, прислонившись к ней, с наполовину съеденным рисовым шариком в руке стоял Широ. Его одежда была вся в грязи. На когда-то белом косодэ красовалось темно-зеленое пятно. Довершали картину коричневато-красные брызги, подозрительно напоминавшие кровь.