— Я знаю кое-что о том, куда делся Эйб. Уэсли немедленно опустился на колено..

— Куда?

— У моей мамы есть родственница. Она — леди. Не верится, правда? Так вот, она приехала в Виргинию, и Эйб сказал, что она даст нам немного денег. Он с Па и с Исааком ходил на праздник, настоящий. — Она вздохнула. — Я ни разу не бывала на празднике.

— Что сказал Эйб? — нетерпеливо настаивал Уэс.

— Когда он вернулся, то сказал Исааку, что они должны украсть какую-то женщину и спрятать ее. Тогда мамина родственница подарит нам коров мистера Армстронга.

— Коров Клея? — переспросил озадаченный Уэсли. — Куда они собирались отвезти ту даму? Кто ваша родственница?

— Эйб только сказал, что никому, даже Исааку, не откроет, где спрячет женщину.

— Кто она, эта ваша родственница?

— Я не помню, как ее зовут. Эйб говорил, что она настоящая жена мистера Армстронга, а та, маленькая, — лгунья и хочет отнять то, что принадлежит Эйбу.

— Бианка! — осенило Уэсли, который с самого начала чувствовал, что за всей этой историей стоит Бианка! Теперь же он был уверен. — Милая, — улыбнулся он девчушке, — если бы ты была постарше, я непременно расцеловал бы тебя! Вот. — Уэсли достал из кармана двадцатидолларовую золотую монету и протянул ей. — Это подарила мне мать. Теперь она твоя. — И вложил монету в ее руку. Девочка никогда в жизни не получала ничего, кроме побоев и нравоучений. Уэсли — чистый, приятно пахнущий — казался ей ангелом, сошедшим с неба.

— Когда я вырасту, ты женишься на мне? — тихо спросила она.

Уэсли широко улыбнулся.

— А что ж, можно попробовать. — Он встал и, повинуясь внезапному порыву, от души чмокнул ее в щеку. — Когда вырастешь, приходи навестить меня. — Он быстро повернулся и направился к шлюпке, где его с нетерпением ждали Клей и Тревис. Неожиданное известие о Бианке и надежда, что Николь где-то поблизости, тотчас вытеснили из головы Уэсли мысли о девочке.

А та еще долго смотрела вслед шлюпке. Все свои тринадцать лет она провела в заточении на ферме и не видела ничего, кроме жестокости отца и страданий матери. Никто не был добр к ней, никто никогда не целовал ее и не говорил с ней так ласково. Она дотронулась пальцем до того места, где ее щеки коснулись губы Уэсли, и пошла искать укромный уголок, куда можно было бы спрятать подаренную им монету.

Бианка увидела Клея, бегущего от причала к дому, и улыбнулась. Она понимала, что он рано или поздно докопается до ее причастности к похищению Николь, и была готова к объяснению. Бианка допила горячий шоколад, доела последний кусок яблочного рулета и изящным жестом вытерла губы.

Она окинула взглядом спальню и удовлетворенно улыбнулась. За последние два месяца здесь все изменилось. Обстановка стала значительно богаче. Повсюду розовый тюль, балдахин украшен позолотой, на каминной доске фарфоровые статуэтки. Она вздохнула. Еще не все сделано, но работа близка к завершению.

Клей, громко стуча сапогами по паркету, ворвался в комнату. Бианка поморщилась и подумала, что надо бы купить еще несколько ковров.

— Где она? — ровным голосом, в котором, однако, слышалась угроза, проговорил Клей.

— Можно подумать, я знаю, о чем ты говоришь. — Бианка зябко повела пухлыми плечами и вспомнила о мехах, которые нужно заказать к зиме.

Клей стремительно приблизился к ней. Глаза его сузились. Бианка предостерегающе взглянула на него.

— Попробуй только тронуть меня пальцем, и ты ее больше не увидишь. Клей отступил.

— Как омерзительно! — брезгливо продолжала Бианка. — Стоит только намекнуть, что этой лживой потаскушке что-то угрожает, и ты уже дрожишь.

— Если тебе дорога жизнь, ты сейчас же скажешь, где Николь!

— А если тебе дорога ее жизнь, ты будешь держаться от меня подальше.

Клей стиснул зубы.

— Что ты хочешь? Я отдам тебе половину всего, что у меня есть.

— Половину? Я думала, ты ценишь ее дороже!

— Я отдам тебе все! Я запишу на тебя всю плантацию. Бианка, улыбаясь, отошла к окну, поправила розовую тюлевую занавеску.

— Не знаю, что я такого сделала, чтобы вы все считали меня глупой. Это далеко не так. Если даже ты отпишешь мне все имение, а потом удерешь со своей француженкой, что будет со мной?

Клей, с трудом сдерживая ярость, смотрел на Бианку и молчал. Ему хотелось ее придушить, но он не мог рисковать жизнью Николь.

— Так вот, — продолжала она, — я расскажу, что будет со мной дальше. Не пройдет и года, как от хозяйства ничего не останется. В вашей омерзительной Америке слуги вбили себе в голову, что они такие же люди, как их хозяева. Твои слуги никогда не станут подчиняться мне. Они не будут работать, не будут обслуживать меня, а потом, когда я разорюсь, ты просто вернешься и выкупишь плантацию за бесценок. И у тебя тогда будет все, а у меня ничего.

— Но что я еще могу тебе дать? — пожал плечами Клей.

— Я хочу узнать, насколько тебе дорога моя горничная?

Клей молча глядел на Бианку и недоумевал, как ему могло прийти в голову, что она похожа на Бесс.

— Итак, ты говоришь, что готов отдать мне всю собственность, но мне нужно больше. Объясняю. Полагаю, ты знаешь, что здесь, в Америке, у меня есть родственники. Они, конечно, не те люди, с которыми можно появиться в обществе, но могут оказаться полезными, весьма полезными. Эйб, например, готов на все.

— Куда он увез Николь?

— Так я тебе сразу и сказала! После всего, что ты мне устроил! После того, как ты унижал и оскорблял меня! Я все это время ждала и терпела, а ты выставлял напоказ всему свету эту шлюху. Так вот, теперь твоя очередь ждать. Да, о чем это я? О родственниках. Имей в виду, что мои дорогие родственники за очень небольшое вознаграждение сделают все, что я им прикажу. Включая убийство.

Клей отшатнулся. Убийство не укладывалось у него в голове. Бианка довольно рассмеялась.

— Кажется, ты начинаешь понимать. Поэтому сейчас я объясню, что хочу. Я хочу быть полноправной хозяйкой плантации. Я хочу, чтобы ты управлял хозяйством, а я получала доход. Еще я хочу быть уважаемой в обществе замужней дамой, а не каким-то ненужным придатком, чем была на приеме у Бейксов. А слуги должны подчиняться мне беспрекословно. — Она на мгновение отвернулась, потом тихо продолжила: — Ты знаешь что-нибудь о революции во Франции? Все мне непрерывно твердят о родственниках моей бывшей горничной. Полагаю, большинство из них обезглавлено. Во Франции чернь еще не угомонилась, все еще рыщет в поисках аристократов, чтобы положить их головы на гильотину. — Она помолчала. — Сейчас Эйб отвез Николь на остров, затерявшийся в одном из дальних притоков, но в следующий раз ее посадят на корабль, направляющийся во Францию. — Она улыбнулась. — И можешь не рассчитывать, что, если ты избавишься от Эйба, она будет в безопасности. У него полно родни, и каждый из них будет рад помочь мне. И если хоть один волос упадет с моей головы, они отправят Николь во Францию.

Клей чувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Он шагнул назад и рухнул в кресло. Гильотина! Он живо представил голову деда Николь, насаженную на пику. Вспомнил, как она приникла к нему той грозовой ночью. Нет, он не должен рисковать тем, что Николь могут вернуть в этот ад.

Клей вздернул подбородок. Он будет постоянно охранять Николь, не покидая ее ни на минуту. Но тут же понял, насколько это безнадежно. Ведь у Бейксов он всего лишь на два часа оставил ее одну. Ей придется жить как в тюрьме. Стоит хотя бы на минуту потерять бдительность и… что? Смерть? Ужас, превосходящий все, что ей пришлось пережить до сих пор? Этого нельзя допустить.

Пытаясь выглядеть спокойным, он попытался урезонить Бианку:

— Послушай, я дам тебе денег, много денег, у тебя будет хорошее приданое, и ты сможешь выйти замуж, вернувшись в Англию.

Бианка фыркнула.

— Ты совсем не понимаешь женщин. Я не могу вернуться в Англию обесчещенной. Первый встречный скажет, что ты предпочел откупиться от меня, нежели взять в жены. Конечно, я смогу выйти замуж, но муж будет смеяться надо мной. Я хочу от жизни большего.