«А ведь переезд и мне пошел на пользу, – вдруг подумала Лара. – Если бы не он, я жила бы обычной жизнью обычного ребенка, да, бегала бы с друзьями во дворе, как и полагается, но вот сказки вряд ли начала бы так рано сочинять. Некогда было бы, да и незачем».

Но и об этом Ляле, пожалуй, не стоит рассказывать…

«Я вовсе не была круглой отличницей, – написала Лара. – Были в классе ребята, которые учились значительно лучше. Но почему-то полкласса списывало именно у меня. За урок я успевала решить два варианта – свой и соседкин, – и еще время оставалось до конца урока, когда положительно нечего было делать, кроме как делиться решениями задач с другими страждущими. В дни контрольных за место рядом со мной разворачивалась нешуточная борьба…»

И – ни слова о том, что в прочие дни это место обыкновенно пустовало.

Глава 8

«Сестра! – написала Ляля спустя несколько дней. – Спешу известить тебя о том, что издательство «Закрома» берет твой роман! Ура-ура! Надеюсь, они тебе еще не прислали официальное письмо, и я успела первая? Поздравляю!

Ну, как я узнала об этом их решении, тут отдельная история. Позволь, я тебе расскажу.

В тот день, несколько ранее…

Мы с мамой дочитываем твой роман. Читаем дневник Оскара. В какой-то момент мама не выдерживает и говорит: «Нет, никак не могу смириться, что такая нелепая гибель! Что ему было еще этот камень доставать! Ведь предупреждение же написано, на своем языке, считай – что бы не прочитать! (Мама у меня филолог по образованию, она очень чувствительна к таким вещам). И вообще, он мог бы с «нашими» заключить соглашение и искать сокровища с ними вместе!»

«Ага, мог бы, – говорю я. – Тогда точно не он бы первый полез в ловушку».

Мама представила, кто бы туда полез, и как бы всё это выглядело, и вынуждена была согласиться со мной. Тед нравится маме, разумеется. Где-то в середине книги она отметила, что он похож на моего Лионеля, такой же безбашенный и импульсивный. Читаем дальше, я дохожу до того места в дневнике, где Оскар пишет, что решил «убрать всех свидетелей», мама начинает возмущаться и говорит: «Ну, раз он так решил, то ничего не поделаешь. Он должен был погибнуть сам. Но всё равно, как жаль…»

В общем, дочитали мы до конца, мама похвалила, сказала: «Да-да, всё хорошо», – а затем: «Ну, надо писать продолжение!»

Это она не просто сказала так себе и сказала. Это жуткая фраза! Помнится, когда я только дописала «Незабудковый вальс», она так говорила, а я топала ногами и кричала: «Нет! Ни за что! Никогда!» Мой протест был вскорости подавлен, и результат ты сейчас читаешь.

И много раз еще так было, в итоге за эти годы я твердо уяснила для себя одно: если мама учуяла продолжение, то оно там есть, и в урочный час оно непременно появится на свет, как бы я ни возражала и ни брыкалась. Вот, пусть она теперь и на тебя так влияет, я не против, для сестры ничего не жалко, в том числе и поделиться родственником можно.

И как обычно, только в этот раз не за себя уже, а за тебя, начинаю я оправдываться: «Да, продолжение возможно, и Лара обещала подумать об этом, но у нее, похоже, недостаточно мотивации. Вот если бы издательство «Закрома» взяло ее роман, тогда да, тогда, конечно, можно было бы попробовать, а так…

Ну и в любом случае, что тут, всё ясно ведь уже… есть зацепка на будущее, правда, но это… ну, вернутся они, положим, на остров, откопают очередной сундучок, а там…»

Мама смотрит так хитро, словно догадывается, что оно «там», и я, глядя на нее, тоже начинаю догадываться. Так вот мы и смотрим друг на друга, пока я не осознаю, что прекратить «догадываться» уже не могу.

«Как ты думаешь, – медленно и осторожно начинаю я, – роман, который Генри написал по возвращении из экспедиции, пользовался успехом?»

«Само собой, пользовался, – мама говорит. – Очень интересный роман!»

«А как ты думаешь, – уже смелее продолжаю я, – вот он изменил в романе свое имя, и имена всех своих товарищей, но… менял ли он имя Оскара Фоули?»

«Вряд ли», – сказала мама. И пояснила, что Генри, скорее всего, подсознательно хотел увековечить память Оскара Фоули, опубликовав в своем романе выдержки из его дневника. Тем самым он выполнял волю покойного, который в своем дневнике выразил робкую надежду, что записи его «могут однажды сослужить кому-то добрую службу».

«Сто к одному, что не менял!» – выпаливаю я. А дальше пошло, как по маслу: – Это значит, что вполне могут объявиться и родственники Оскара! Прочитают они книгу – и заварится такая каша… едва ли они поверят, что «наши» непричастны к гибели Оскара, и что действительно никаких сокровищ не нашли… Попробуй им это докажи! Могут потребовать честного дележа. А значит, придется снарядить еще одну экспедицию, хотя бы для того, чтобы предоставить недоверчивым родственничкам Оскара доказательства своей невиновности. А там, глядишь, и впрямь сокровища найдут…

Осталось только придумать, как эти родственнички будут выглядеть. Лучше пусть это будет молодая девушка привлекательной внешности и авантюрного склада характера. Сеньорита Фоули – звучит? Будет как в «Знаке четырех». Недавно как раз его по телевизору показывали – думаю, это знак, извини за тавтологию.

А в конце можно будет эту сеньориту выдать замуж за одного из «наших». Как думаешь, за Генри или за Теда? Главное, чтобы они из-за этой девицы не разругались насмерть!

Да у нас еще и Джеймс «на выданье», тоже замечательная кандидатура… может, его сначала пристроим, как считаешь?

Роман-то твой, конечно, тебе решать, но… что ни говори, а родственнички Оскара могли появиться. Еще как могли!

Мама еще сказала, что очень интересное кино могло бы получиться по твоему роману, она всех героев так живо себе представляет… Ну, тут уж я возражаю: у тебя очень красивый стиль, именно то, что пишется «от автора», и никакая экранизация этого не передаст. Я сама вдоль и поперек изучила этот вопрос, прикидывая, кому из ныне действующих режиссеров могла бы доверить экранизацию своих собственных романов, и пришла к неутешительному выводу: все достойные режиссеры, увы, остались в прошлом. Это грустная правда, тут уж ничего не попишешь.

Обсудили мы всё это, мама одобрила идею с сеньоритой Фоули, а затем и говорит: «Давай почту проверим».

Зашли мы на сервер, а там всего одно письмо, как раз от знакомой редакторши из издательства «Закрома», и в нем… ну, ты понимаешь…

Мы с мамой тут же начали дико кричать и прыгать от радости, как будто ты продолжение уже написала, и можно читать немедленно. Меня самое такая наша реакция удивила, не ожидала от нас. Ты извини, если что не так, но мысль не остановить, уже влезла, поэтому пишу как на духу».

Лара не стала прыгать от радости, хотя ей было, безусловно, приятно, что кто-то прыгает, обсуждает и с нетерпением ждет продолжения. На какой-то миг ей подумалось, что продолжение возможно, почему бы и нет… ждут ведь… только вот сеньорита Фоули… к чему она здесь?

Была у Ляли одна пугающая особенность: в конце каждого тома своей эпопеи она недрогнувшей рукой женила или выдавала замуж всех неприкаянных холостяков, независимо от их возраста и прежних убеждений насчет семейной жизни.

«Вот уже и до моих добралась», – с неудовольствием подумала Лара.

Вежливо, но твердо, Лара отбилась от призрака загадочной сеньориты Фоули, пояснив, что не хочет никого женить. «Ведь все мои герои, как на подбор – свободолюбивые искатели приключений и исследователи, которые отнюдь не жаждут связывать себя семейными узами…»

«Ничего-ничего, – мигом ответила Ляля. – Я же не настаиваю на немедленной свадьбе. В следующей книге максимум, что будет – это прогулки под луной вдоль линии прибоя, держась за ручку… Ах! Романтика! А в конце тома можно даже и расстаться с непременным условием когда-нибудь свидеться вновь… Ну, когда-когда… уже в следующей книге, вестимо! Не переживай, этой линии надолго хватит!»