«Я вас не подведу, месье Франсуа!», – пообещал мальчик, поклонившись. Тот удовлетворённо кивнул в ответ. Жан лишь зло усмехнулся.

96

«Элиабель, дорогая, спустись к нам!», – зычно крикнул Франсуа.

«Элиабель это моя жена!», – объяснил он Патрику.

«Вашему сыну Жану повезло, у него есть родители», – произнёс Патрик.

«Элиабель мне не мать! Моя матушка умерла! Это вторая жена моего отца!», – со злобой в голосе воскликнул Жан, за что получил от отца ещё один увесистый подзатыльник.

«Тебе повезло, что у тебя есть родной отец, и мачеха. Они заботятся о тебе. Поверь, худо, когда ты круглый сирота, и до тебя никому нет дела», – заметил Патрик, обращаясь к сыну хозяина.

«Золотые слова! Цени Жан, то, что у тебя есть!», – кивнул Франсуа. Жан опустил голову, и что-то тихо пробурчал себе под нос.

Через некоторое время раздались шаги по лестнице, и перед ними предстала молодая женщина лет 20-25. Женщина оказалась дородной блондинкой с аппетитными формами, молочно-белой кожей, несколько грубоватыми, но правильными чертами лица и большими светло-серыми глазами, которые бесцеремонно начали изучать Патрика.

«Дорогой, что этот маленький бродяжка делает у нас в пекарне?», – поинтересовалась она, капризно изогнув уголки рта.

«Познакомься, душа моя, это наш новый работник, Патрик. Он из Фландрии. Будет нам помогать за еду и жильё», – сообщил Франсуа.

«Но он же слишком мал, и к тому же худ как спичка!», – разочарованно протянула она.

«Он говорит, что достаточно силён для работы, к тому же хорошо знает письмо и счёт», – пояснил Франсуа.

«Ну, коли так, то конечно, дорогой, как ты скажешь», – проворковала Элиабель, чмокнув Франсуа в щёку. Патрик заметил, как скривился при этом Жан.

«Ну вот, что, Элиабель. Проводи-ка мальчика, накорми его, дай переодеться, и покажи, где он будет жить. А потом, пускай спускается в пекарню. У нас много работы», – распорядился Франсуа.

«Ну, пошли со мной, Патрик из Фландрии!», – с лёгкой усмешкой произнесла Элиабель.

Для жилья Патрику выделили маленькую каморку на чердаке. Там было огромные щели, и свистел ветер, но всё лучше, чем ночевать на улице. В качестве постели мальчику был выдан старый тюфяк, набитый соломой.

Элиабель дала ему одежду, по-видимому, ранее принадлежащую Жану. Патрику она была велика. Одежда была чистой, но явно старой, в заплатах. Но мальчик был доволен и этому. Патрик попросил воды и древесной золы, чтобы вымыться. Эта просьба не понравилась Элиабель.

Она произнесла что-то, вроде: «Кто много моется, смывает благодать Божию!». Однако принесла мальчику золы.

«Ну, коли ты такой чистюля, воду принесёшь сам из Сены. Кстати, у нас в бочках возле дома, воды мало осталось, заодно и натаскаешь», – распорядилась она, выдав мальчику вёдра.

97

Патрик натаскал воды, благо до Сены от пекарни было не очень далеко, и с удовольствием вымылся и переоделся. «Зарю востока», он повесил на шею, надёжно спрятав под одеждой.

А ещё его накормили гороховой кашей с кусочками сала, и

зачерствевшей булочкой. Мальчику эта еда показалась пищей богов.

Ну а потом, наевшись, он принялся помогать Франсуа. Патрик работал на совесть. Старался быстро, и умело выполнять все приказания хозяина. Пару раз Франсуа поворчал на него, но в целом был доволен Патриком, и в конце дня даже похвалил его.

А вот от его сына, Патрик получал только тычки, щипки и насмешки. Причём, действовал Жан исподтишка. Толкал Патрика, и щипал его, когда Франсуа это не видел. Наконец, Патрику это надоело. Когда Жан, очередной раз протянул руку, чтобы ущипнуть его, он ухватил его за запястье, сдавил изо всех сил, и, глядя ему прямо в глаза, произнёс: «Ещё раз ущипнёшь, или толкнёшь, измолочу так, что будешь у меня от боли выть! Не посмотрю, что ты сын хозяина. А драться я умею, уж поверь мне!».

Видимо в речах и взгляде Патрика было что-то такое, что заставило ему поверить. Жан как-то сразу сжался от страха, и жалобно захныкал. Патрик

отпустил его руку, и молча ушёл. Больше Жан, не толкал мальчика, и не щипал его, однако Патрик не раз ловил на себе его ненавидящий взгляд.

«Ну, вот и нажил я себе врага! А ведь могли бы подружиться!», – вздохнув, сказал сам себе Патрик. Когда вся работа в пекарне была выполнена, и ушёл последний посетитель, Франсуа попросил мальчика написать несколько деловых писем. Патрик это задание выполнил с удовольствием. Он любил писать, и старательно выводил скрипучим гусиным пером обмакнутым в чернила буквы на листе бумаги. А потом, прочитал написанный текст, Франсуа. Тот удовлетворённо крякнул.

«Отнесёшь рано поутру письма в аббатство Сен-Жермен. А сейчас ешь, и отправляйся спать!», – скомандовал лавочник.

Патрик и сам чувствовал, что очень устал, и глаза его начинают закрываться. Поужинав краюхой хлеба с варёными яйцами, и молоком, мальчик отправился спать на чердак.

Но, несмотря на усталость, сон, вдруг, как ветром сдуло. Он начал думать, о том, что это отлично, что Франсуа послал его в аббатство. Мальчику не хватало книг, и он надеялся, что здешние монахи разрешат ему пользоваться своей библиотекой.

Кроме того, Патрик размышлял о будущем. Каково оно будет? Что принесёт завтрашний день? Приживётся ли он на новом месте? Найдёт ли его Ричард, и как быть с «Зарёй востока»? Такие мысли занимали его. Однако усталость взяла своё, и он не заметил, как заснул. Сон его был тревожен и чуток.

1159 год от Рождества Христова. Франция. Париж.

98

Прошло четыре года. Патрик жил и работал у Франсуа. Хозяин был им доволен, неплохо относился, доверял. За это время Франсуа обрюзг и постарел. Его сын Жан, из толстого озлобленного мальчишки, стал огромным неповоротливым толстяком, ещё более злобным, и

ненавидящем Патрика. Патрик же за эти годы сильно вырос, и из худенького маленького мальчика превратился в рослого симпатичного юношу. Он по-прежнему хранил «Зарю востока» у себя на груди, тщательно скрывая алмаз под одеждами.

Жан, не раз бросал масленые взгляды, на молоденьких симпатичных посетительниц пекарни. Однако, девушки, заходившие в пекарню, лишь презрительно фыркали, в ответ, и отворачивались. А вот на Патрика девицы кидали особенные взгляды, и томно вздыхали, и это бесило Жана.

Однако Патрик не поддавался искушению.

С недавних пор, жена месье Франсуа, Элиабель, стала проявлять к нему чересчур пристальный интерес. Старалась, то побыть с юношей наедине, то, вроде бы невзначай, обнять его за плечи, то погладить по руке, Патрик всё переводил в шутку, но это его беспокоило.

Во-первых, он уважал своего хозяина, и не мог помыслить о связи

с его женой.

Во-вторых, Патрик дал обет в аббатстве Сен-Жермен, что будет хранить своё тело и душу в чистоте, и, если не встретит до двадцати лет девушку, которая станет его женой, то примет постриг, и даст обет безбрачия.

Юноша понимал, что нужно объясниться с мадам Элиабель. Сделать это нужно было деликатно, чтобы не обидеть её, и не нажить себе врага. Жана ему было вполне достаточно. Но как это сделать, и какие слова найти, юноша не знал.

Он часто вспоминал ту рыженькую девочку, Маргарет.

«Интересно, какой она стала сейчас? Узнают ли они друг друга, если увидятся? Помнит ли она его, ведь они виделись всего раз, мельком?», – думал Патрик.

«А, впрочем, она наверняка давно забыла о каком-то мальчишке, который несколько дней прожил в замке де Комбс. А если, когда и вспоминала о нём, то только в связи со смертью их прежнего хозяина, сэра Роберта, свидетелем которой был Патрик. Возможно, её уже выдали замуж, и она счастлива в браке. В любом случае, вряд ли мы когда-нибудь встретимся на этой грешной Земле», – делал вывод юноша, и горестно вздыхал.

За заботами проходили дни за днями. Патрик усердно работал, помогал месье Франсуа в пекарне, и с бухгалтерией, а в свободное время пропадал в библиотеке аббатства Сен-Жермен.

Монахи хорошо знали Патрика, он часто приносил в аббатство вкуснейшую выпечку, и разрешали, в виде исключения, пользоваться библиотекой. Юноша был этому очень рад, потому что книги были его главной отдушиной от тяжёлой работы.