Наконец, они пришли с отцом Томасом в залу для молитвы. К счастью, они успели вовремя. Отец Антоний как раз обратился к монахам с назидательной речью перед вечерней молитвой.

Великолепные цветные витражи*1, деревянные статуи, Иисуса, Девы Марии, апостолов, первых пап. Высокие потолки, уходящие, казалось, прямо в небо. Огромное количество зажжённых свечей, освещающих залу, всё это производило на мальчика неизгладимое впечатление. Патрик почувствовал себя таким маленьким перед величием Бога. Песчинкой в руках Господа.

Когда началась молитва, мальчик горячо молился за леди Розалинду.

«Господи спаси леди Розалинду! Она такая красивая и добрая! Она не

35

должна страдать! Покарай разбойников, причинивших вред добрым людям!», – шептали губы мальчика. Мальчик и не заметил, как закончилась вечерняя молитва, настолько он был погружён в свои мысли, в своё обращение к Господу.

Очнулся Патрик оттого, что кто-то взял его за руку.Это был отец Томас. «Идём, сын мой, вечерняя молитва окончена!», – произнёс он.

Оглядевшись, мальчик увидел, что монахи начинают расходиться. В это время как раз рядом с Патриком и отцом Томасом проходил настоятель, всех благословляя.

«Отец Антоний, есть известия? Леди Розалинду удалось спасти?», -

осмелился обратиться к нему Патрик.

Настоятель замер, поражённый дерзостью маленького бродяжки, затем, пожевав губами, произнёс: «Ты слишком нетерпелив сын мой. Брат Эндрю ещё не вернулся. Нам остаётся только молиться!». И высоко подняв голову, удалился прочь.

Отец Томас вцепился в плечо мальчика, и потянул его за собой.

«Как ты осмелился так дерзко и неучтиво обратиться к отцу настоятелю?», – прошипел он.

«Простите, я снова виноват! Просто тревога за судьбу леди Розалинды не даёт мне покоя!», – сознался мальчик. Отец Томас больше не проронил ни слова, пока они не подошли к келье, где поселили мальчика.

Открыв дверь, он втолкнул Патрика внутрь кельи, и произнёс: «Пожалуй, я запру тебя на ночь, для твоего же блага, чтобы ты не попал в какую-нибудь неприятную историю».

И прежде, чем Патрик смог придти в себя, и возразить, дверь за отцом Томасом с шумом захлопнулась, звякнул ключ, с обратной стороны двери. Шаги монаха удалились.

Мальчик кинулся к двери, и принялся барабанить в неё, что есть силы, крича, что никто не имеет права запирать его, но тщетно. Вскоре Патрик бросил это бесполезное занятие, и присел на кровать. Он вспомнил, что кузнец из близлежащей деревни, которому он помог написать прошение, показал ему несколько секретов, как вскрывать замки.

Дело в том, что отец Томас, к счастью, оставил ключ в двери, в замочной скважине снаружи. Мальчик точно это знал. Он увидел кончик ключа в замочной скважине.

«Ну, погоди, отец Томас! Патрика запертые двери не остановят!», – усмехнулся мальчик.

Порывшись в карманах, Патрик нащупал нитку с иголкой. Он выпросил их у одной пожилой белошвейки*2. Патрик всё собирался починить свою рваную одежду, но было недосуг.

Сделав петельку из нитки, он накинул её на кончик ключа, торчащий в замочной скважине. Работа эта была очень кропотливой, и Патрику пришлось попотеть. Следовало, надёжно закрепить ключ. Это было самым трудным. Ключ мог упасть, и тогда уже ничего нельзя было бы сделать.

36

Наконец, после нескольких неудачных попыток, мальчику удалось накинуть петлю на ключ. Надёжно закрепив ключ, с помощью нити, которая, к счастью, оказалась очень прочной, Патрик намотал её концы на деревянную ложку. К счастью для Патрика, за посудой, из которой ранее, мальчик ел похлёбку так никто и не пришёл. И вот теперь, ложка ему очень пригодилась.

Овязав концы нити с двух сторон ложки, мальчик начал медленно поворачивать ложку вокруг своей оси. Сначала у Патрика ничего не получалось. Ключ не хотел поворачиваться, и всё тут! Он изо всех сил натягивал нить, и всё впустую!

Патриком овладело отчаяние. «Неужели ничего не получится?», – подумал он. Мальчик порядком устал, его лоб даже взмок от

напряжения.

«Ну ладно, попробую ещё раз! Если не получится, брошу!», – решил он. Немного отдохнув, Патрик вновь взялся за дело, стараясь приложить все свои силы. Мальчик не поверил своим ушам, когда, наконец, услышал лязг поворачивающегося ключа. Патрик осторожно толкнул дверь, и к его радости, она открылась.

«Ай, да я молодец!», – улыбнувшись, прошептал мальчик. Вытащив ключ из замочной скважины, смотав нить, и спрятав всё в карман, Патрик осторожно, со свечкой в руке, выглянул из-за приоткрытой двери,

В коридоре не было ни души. «Наверное, монахи десятый сон видят!», – подумал он. Осторожно на цыпочках, Патрик крался по пустому коридору. Он направлялся к подземному ходу, который обнаружил ранее. Теперь он хорошо запомнил дорогу. Мальчик собирался узнать, куда же ведёт ход.

Патрику повезло, он без приключений добрался до входа в подземелье. Мальчик долго не решался зайти туда, ему было страшно, но переборов все свои страхи, он решительно шагнул вперёд. Ход был в неплохом состоянии, видно было, что монахи недавно ремонтировали его, хотя не всё успели сделать, кое-где осыпалась штукатурка, и торчал старый кирпич.

Вдруг, мальчик услышал тихие голоса. Один из них принадлежал отцу Антонию, а вот голос другого человека, мальчик не знал, однако от этого голоса его почему-то бросило в дрожь.

Вскоре, Патрик сообразил, что голоса доносятся из-за стены, недалеко от которой, он остановился. Тихонько подойдя к ней поближе, и посветив, мальчик обнаружил старую деревянную дверь, которая была завешена гобеленом*3.

Осторожно отодвинув пыльный гобелен, мальчик чуть не выдал себя. От старой ткани в воздух взвились клубы пыли, и Патрик изо всех сил зажал себе нос, чтобы не расчихаться. Когда пыль улеглась, он приник

к замочной скважине двери.

Это была келья настоятеля. На столе горели свечи, и поэтому Патрику было хорошо видно всё, что происходило внутри.

Он увидел отца Антония, забившегося в угол. Рядом с ним стоял

37

черноволосый мужчина, в руках у него блеснуло лезвие стилета.

«Покайся, Ричард! Смирись и покайся перед Господом в своих тяжких грехах!», – дрожащим голосом произнёс отец Антоний.

«За свою жизнь, падре, я слишком много, и поверьте, искренне, каялся и молился. И что же, Господь услышал меня? Нет! Он лишил меня всего, что принадлежало мне по праву! Это я наследник богатств де Комбс! Я! Я должен был по праву владеть землями сэра Роберта, гореть ему и его отцу в аду! Я никогда не смирюсь и не прощу!», – со злобой произнёс мужчина.

Патрику хотелось увидеть его лицо, но, к сожалению, он стоял спиной к мальчику.

«Одумайся, сын мой! Ты говоришь страшные и греховные слова! Гордыня и злоба обуяли тебя! Подумай о гиене огненной!», – прерывающимся голосом произнёс настоятель.

Ричард расхохотался. От этого хохота, у Патрика сердце ушло в пятки.

«Гиеной огненной меня пугаешь, отец Антоний? Да вся моя жизнь, это ад!

Вот что, некогда мне с тобой лясы точить! Если хочешь жить, говори, где мальчишка! Он наверняка здесь, больше ему деться некуда.

У него есть вещь леди Розалинды, которая мне нужна. А чтобы ты поверил, что я не шучу, я скажу тебе, что ей она уже никогда не пригодится, я собственноручно всадил ей в сердце, вот этот стилет», – усмехнувшись, произнёс Ричард, поигрывая лезвием стилета перед лицом отца Антония. На его правом мизинце блеснуло кольцо с изумрудом.

От ужаса настоятель отшатнулся, и сотворил крестное знамение.

Патрик же собрал всю силу воли в кулак, чтобы не закричать. Ему пришлось зажать себе рот обеими ладонями.

«Ну вот, теперь ты, падре*4, знаешь, что со мной шутить нельзя! Времени у меня мало, а потому не зли меня, падре, а отвечай, где мальчишка, и будешь жить!», – прошипел Ричард, приставляя стилет к горлу отца Антония.

«Он в твоей бывшей келье!», – просипел настоятель, и вдруг, схватившись за сердце, осел на пол. Ричард похлопал его по щекам, пощупал пульс на шее, и пробормотал: «Сдох! Жидок, оказался на расправу,святоша!».