– Ваша бабка?
– Ну, жена моя, старая она просто – вот я её бабкой и называю. – противно хмыкнул следователь.
Конферансье выпроводил незадачливую парочку скелетов за кулисы, вернулся к центральному микрофону, где ощерился всей пространностью своей комично-свирепой мордашки, после чего потребовал от благородной публики максимум внимания. Весь большой свет в зале погас, оркестр быстренько состряпал что-то вроде циркового антре, и на сцену выскочило длинношерстное хохластое существо небольшого роста, застыло в призывно-пересекающихся лучах прилипчивых софитов и противным детским голосочком затянуло грустный романс о лошадке, скачущей в спелом лугу.
– Халтура. – свистнул в два пальца пьяненький следователь Крокодилов. – Ещё бы «в лесу родилась ёлочка» спела. Да мы столько душегубов повидали, за шкирку хватали и на Божий свет вытаскивали, что из нас слезинки за просто так не выжмешь.
– Разве тут можно петь русское-народное? – усомнился Евпсихий Алексеевич. – Место злачное, без национальных и расовых мотивов.
– Это «в лесу родилась ёлочка» – народная песня? – желчно засмеялся следователь. – Евпсихий, ты меня удивляешь – умный вроде бы мужик. Песенка это вовсе не русская, сочинила её Раиса Адамовна Гедройц в 1903 году, специально натыкала туда оскорбительных инвектив… Уж сколько поколений русских детишек выросло, распевая этот гимн вурдалаков на радость простосердечным родителям, бабушкам и дедушкам!.. Вот как можно быть взрослым человеком и не осознавать весь сатанинский смысл этой песенки?.. Ведь что получается, Евпсихий?.. А получается то, что если мы не понимаем смысла сказанного, причём самого простого, самого лежащего на поверхности, смысла, значит отупели и очерствели душами!.. Очерствели, Евпсихий, и не можем рассчитывать на благостное дуновение, что способно направить нас подальше от бесполезных прегрешений. «Русские, очнитесь! родные мои, облагоразумьтесь!» – хотелось бы мне крикнуть во весь голос, да что теперь толку.
«Спросите у него, кем и как было замечено моё исчезновение. – требовательно зашуршал голос Анны Ильиничны. – Довольно болтать про Раису Адамовну, эта болтовня вас в такие дебри увлечёт – во век не выберетесь.»
Выступление взъерошенной певички закончилось извержением слюнных желёз, отчего конферансье перепугано схватился за голову и вызвал уборщицу, извиняясь перед публикой за непорядок, хотя, детские слёзы и недомогания могут быть понятны даже самому грубому мужлану. Уборщица сказалась больной, на минутку выскочила на сцену, чтоб продемонстрировать справку от доктора, которую конферансье вслух и зачитал. «Чёрт вас всех побери! – рявкнул он, разрывая справку в клочки. – Опять пневмония, опять требования санаторного отдыха и упоения в благоухающих садах. Я вас уволю к такой-то матери, и всем расскажу, что вы просто бездельница; любите, когда за вас другие работают. Уходите, не мозольте мне глаза!.." Тогда на сцену выползли мокрые половые тряпки и вполне самостоятельно принялись шуровать и убирать.
– Значит, Феофанов посулил Сердцеедскому выгребную яму, а тот и ухом не повёл? – обратился Евпсихий Алексеевич к следователю.
– У меня сложилось впечатление, что Сердцеедский редкостный циник, который и очутившись в выгребной яме, не принизит самооценки. Такие на многое способны, но цинизм – есть маскировка пошлой трусости, и циники редко идут на преступление.
– Если вся компания развлекалась при содействии абсолютно восторженной молодости, а Сердцеедский корчил из себя порфироносца и не принимал участия в общих забавах, то разве не должен был он первым заметить исчезновение девушки?
– По сути, должен был. – устало вздохнул следователь Крокодилов. – Возможно, что именно он первым и обратил внимание на недостаточное количество участников веселия. Но вся штука в том, что когда парни заметили долгое отсутствие девушки, они никак не связали этот факт с её окончательным исчезновением, а подумали о нелепой случайности, которую можно незамедлительно разъяснить, и этот мыслительный ход легко оправдывается излишним пьянством молодых людей. Сначала у них и Шершеньев пропадал на полчасика, а затем вернулся, как ни чём не бывало, бурча какие-то нелепые отмазки насчёт нерациональных стихий, а потом Свиристелов умахнул на железнодорожную станцию, думая, что там его поезд дожидается и не хочет без него уехать – какие только странности не взбредут в молодые головы!.. Поэтому парни посчитали, что гостья могла не исчезнуть, не сбежать с дачи, а заснуть в одной из комнат, скажем, в комнатке с громоздким диваном, на котором могли запросто поместиться и все вшестером, и даже послали кого-то проведать, не замёрзла ли девица в домике, поскольку он не слишком хорошо отапливался – кажется, функционировало всего-то парочка электрических батарей. И возможно, что они отправили на разведку Феофанова, который скоро вернулся и, пьяненько умиляясь, сообщил, что в комнатке с диваном никого нет, а поэтому девицу нужно искать на кушетке в другой комнатке, где она безусловно и прикорнула. Тогда, кажется, Головакин посетил комнатку с кушеткой, где также не нашёл подружки, чему совершенно не удивился, а решил, что та успела перебежать в комнатку с диваном за то время, пока Феофанов докладывал приятелям про её отсутствие в комнатке с диваном. Впрочем, и на кухне имелся топчан, на котором можно было запросто прикорнуть на часок-другой.
– Но на топчане её тоже не было?
– Разумеется, не было и на топчане, тут уж Головакин вместе с Феофановым сходили на кухню, чтоб посмотреть, и никого там не увидели.
– Для меня всё это кажется очень-очень странным. Молодые парни, молодая красивая девушка – почему они не настолько волновали друг друга, чтоб неотвязно и весело носиться по огородным проталинам или безумолку щебетать, усевшись на тот же самый диван, бросая любовно-лирические наживки?
– Они и волновали друг друга, разумеется, не без этого… Свиристелов и вовсе был похож на мальчишку с гипертоксикозом, готовым пойти на трах-тибидох с кем попало. Но пойми тоже ситуацию: девушка была приглашена Шершеньевым, значит, он и имел на неё, в некоторым смысле, основные права, а если кто-нибудь другой решился бы посягнуть, то возник бы конфликт. И вот что ещё меня сразу заинтересовало: если Феофанов обыскивал комнатку с диваном, а Головакин исследовал комнатку с кушеткой, то почему на поиски девушки не бросился Шершеньев, а вместе со Свиристеловым стоял как бы в стороне, даже не выказывая излишнего волнения насчёт её исчезновения, как будто бы что-то и знал?.. На мои конкретные вопросы: уединялся ли он с девушкой с целью проникновения в святая святых, Шершеньев отвечал, что не уединялся и не проникал, хотя, возможности на то имелись, поскольку девушка явно была не прочь.
«Если я и была явно не прочь, то не в тот раз. – сердито забормотал голос Анны Ильиничны. – Если молодой человек зовёт меня на шашлыки, то я и еду на шашлыки, а если он зовёт меня на свидание, то я тысячу раз подумаю, ехать ли мне на свидание, догадываясь чем всё это может кончиться.»
– Очень странно вёл себя Шершеньев – если не сказать больше. – почувствовал острую неприязнь к молодому человеку Евпсихий Алексеевич.
– Да, мне всё это тоже показалось очень-очень странным, и хоть Шершеньев был редкостный мудак, но никаких следов сексуальных утех (а по заверениям родителей, девушка была девственницей) в домике не обнаружилось. «Может быть кто-то с девушкой тогда и целовался. – рассказывал мне, кажется, Свиристелов, изо всех сил стремясь помочь следствию. – Но лично я ни с кем не целовался – это точно!»
– А что вам рассказали люди с соседних дачных участков?
– Никаких людей не было на соседних дачных участках. Зима, февраль, праздничный день – какой леший потянул бы людей на дачу??
– И когда парни сообщили в милицию о пропаже девушки? Я так догадываюсь, что не сразу?
– Нет, не сразу, сообщили на следующий день, когда убедились, что она домой не возвращалась, и никто из подруг ничего про неё не знает. Признаюсь, с сожалением, что и милиция не поспешила затеять розыскные мероприятия прямо на даче, а потянула волынку, надеясь, что девушка вернётся из Серпухова и попросит прощения за то, что заставила всех волноваться. Но через две недели начальство сбросило это дело на меня, и я приступил к розыску.
