– Либо плохо искали одни, либо другие хорошо спрятали – потому и не нашли.
– Ну да, ну да… – пробормотал Евпсихий Алексеевич. – Ну да… И вот ведь что ещё удивительно: что за такой относительно короткий срок все пятеро парней умерли. А отчего?..
– Не могу знать.
– Не можете, конечно, не можете знать, я просто так спрашиваю… Но что же вы от меня хотите? Я не могу проникнуть в архив прокуратуры, чтоб заняться чтением вашего уголовного дела и понять, много ли вранья было в показаниях всех этих Шершеньевых и Свиристеловых.
– Вам и не нужно проникать в архив прокуратуры. – Анна Ильинична загадочно промолчала. – Вам нужно проникнуть в Тартарары!..
вниз
Евпсихий Алексеевич чуть было не разразился саркастическим хохотом, но осёкся. Анна Ильинична явно не шутила.
– Вам нужно проникнуть в Тартарары, встретиться с каждым из этих пятерых парней – верней с теми функциями, которые они сейчас из себя представляют – и хорошенько допросить. Сама я этого сделать не могу, у меня имеется собственное пристанище в Тартарары, и покинуть я его не имею возможности, но могу своим голосом сопровождать вас и помогать, если вдруг что понадобится. Только так вы сможете установить Истину.
– Но помилуйте, любезная барышня, разве возможно живому человеку попасть на временную прогулку в Тартарары?..
– Возможно. Уверяю вас, люди неоднократно к нам попадали, и затем удачно возвращались обратно – это не так сложно, как вы думаете. Ведь всё, что находится вне человека, обнаруживает свою символику всему, что находится внутри человека, надо только уметь всё это применять и сочетать. Десятки средневековых алхимиков посещали Тартарары, созерцая некогда величественных королей и титанов, заполнявших эпохальной мудростью геополитический вакуум, общались и с простыми смертными, убеждаясь, что они движут историческими процессами ничуть не меньше, чем вышеупомянутые титаны. Но лишь некоторые из путешественников в Тартарары позволяли себя намёки или небольшие аллегорические рассказы о своих приключениях, поскольку отлично понимали, что каждое высказанное слово имеет последствия, за которые непременно будешь отвечать.
– Предумышленный эффект, изменяющий иерархию вещей – это я понимаю. – Евпсихий Алексеевич вдруг почувствовал в левой ноздре неприятную щекотливую пылинку, но умудрился ловко сдунуть её и не расчихаться. – Непредумышленные обстоятельства – они куда как опасней.
– И ещё раз хочу напомнить, что вы здесь, у нас, будете не один, мой голос обязуется вас сопровождать и поддерживать. – пообещала Анна Ильинична.
Евпсихий Алексеевич был смелым человеком. Даже отчасти законопослушным авантюристом, лишь бы предполагаемые приключения не наносили нравственных увечий.
– Ну, конечно, по молодости я мечтал и на машине времени покататься, чтоб питекантропов прорабатывать, а тут должно быть всё менее опасно, надо только потрудиться.
– Да, Евпсихий Алексеевич, вы очень точно подметили свою наипервейшую задачу: тут надо очень потрудиться, и – главное – верить в плоды трудов своих. Мне кажется, что для посещения различных миров, находящихся под юрисдикцией Тартарары, вам необходимо не просто возлечь в гроб, как вы наловчились это делать для общения со мной, но и принять специальный эликсир, вызывающий эффект анафилактического шока. Назовём его так, как он достоин называться – снадобье алхимического свойства. Эликсир мудрецов, что некоторым хочется прозвать философским камнем, но которым он конечно не является.
– Простите – что?? – Евпсихий Алексеевич совсем не ожидал услышать от юной девушки таких эзотерических вывертов. – Простите, а вы откуда про него знаете?..
– Кажется, у нас все про него знают, и это знание берётся неизвестно откуда. Собственно говоря, и тот голос, которым я с вами общаюсь – не совсем мой, и взялся также неизвестно откуда.
– Если у вас всё берётся неизвестно откуда, то откуда-то натуральным образом должен взяться тот, кто приготовит вам этот эликсир?
– НАМ приготовит. – уточнила Анна Ильинична. – И вам, в данном случае, он гораздо нужней, чем мне. Вот вы его и приготовите.
– Я?? – засмеялся Евпсихий Алексеевич, представляя себя в образе седобородого старца, принюхивающегося с блаженством идиота ко всеразличным амброзиям и снадобьям. – Готов биться об заклад, что вы пальчики оближите, если попробуете, приготовленный мной омлет или жаркое из свинины. Готов прямо сейчас затеять на кухне маленький кавардак и наварить в кастрюлях всего, что только попадётся под руку. Но уж будьте уверены, что философского камня из этого не получится, вы просто не в курсе того, о чём говорите. Мне даже негде отыскать необходимые алхимические реторты и тигли, не говоря о компонентах, образующих ваше мифическое вещество.
– Вы полагаете, что рецептура эликсира сложна?
– Неимоверно!.. Я не обладаю хорошей памятью и с трудом усваиваю разные полезные задачки, но некоторые сведения западают надолго и помогают в часы досуга развеселить приятелей с приятельницами – они любят всяческую волшебную небывальщину. Как раз рецепт приготовления философского камня я однажды зачем-то запомнил, и сейчас вам его поведаю, догадываясь, что у вас это вызовет не столько весёлую расторопность, сколько насупленную печаль. Итак, некто из древнейших служителей практической магии писал своему верному ученику: «Чтобы сварить эликсир мудрецов, известный также, как философский камень, возьми, друг мой, с верхней полочки философской ртути, и накаливай на сковороде, пока не превратится она в Зелёного Льва с личиной побитой собаки, пытающейся ухватить тебя за палец, но не способной укусить, ибо труслива. Затем прокаливай сковороду ещё сильней, и ртуть превратится в Красного Льва с личиной вавилонской блудницы, жаждущей пасть в неге под лаской твоих рук, но помни, что всякий взгляд её есть обман. Дигерируй блаженно рыкающего Льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость и увидишь тогда на сковороде камедеобразное вещество, которое легко режется ножом и обгрызается зубами. Помести его в реторту, обмазанную монтмориллонитовой глиной, и дистиллируй с ночи полнолуния дня, цифра которого чётна, вплоть до первого боя полуночных курантов в день, в названии которого количество букв нечётно. Собирай отдельно все капельки и накопления жидкости, появляющиеся при этом, чтоб затем различить в них и безвкусную флегму, и слёзы палача, и влагу, подобную той, что остаётся на губах после поцелуя. Но вот когда киммерийские тени покроют твою реторту тёмным покрывалом, тогда ты наберёшься храбрости и заглянешь под него, и увидишь дракона Урабороса, пожирающего собственный хвост, и всяким движением своих мускул, насыщающего пространство анаболическими стероидами. Прикоснись к нему раскалённым углём самшитового древа. Сделай так, чтоб дракон от яростной боли сожрал до конца свой хвост, и снова примись за дистилляцию. И очень скоро ты увидишь смесь, напоминающую видом человеческую кровь, изрыгнутую перенасыщенным Зверем – которая, друг мой, и будет эликсиром жизни, сиречь философским камнем. Так возьми её.»
– Действительно, чепуха. – после паузы тяжело выдохнул голос Анны Ильиничны. – Дракон, львы, вавилонская блудница… О чём это всё?.. Я была уверена, что можно было обойтись заячьими лапками и мышиным навозом. Ну, или какие там комбикормовые вещества пользовали средневековые ведьмы?
– Ведьмы чего только не практиковали, и инцестуозные связи в том числе – нам это совсем не подходит.
– Корешки мать-и-мачехи могли бы использовать – сейчас я думаю их в любой аптеке продают. – огорошено бормотала Анна Ильинична. – А монтмориллонитовая глина – что это? откуда нам её взять?..
– Некоторые химики – я сейчас говорю про настоящих химиков, вполне заслуживающих учёных степеней и всеобщего уважения – в последствии пытались расшифровать этот рецепт, точнее говоря, не расшифровать, а предать ему комплектующую ясность. Так философскую ртуть объясняли обыкновенным свинцом, а зелёного льва сравнивали со свинцовой окисью, известной под названием массикот, а красный лев определённо был маскировкой обыкновенного красного сурика. Затем алхимик дигерировал сурик на сковороде до получения свинцового сахара – то самое вещество, что можно легко резать ножом и грызть зубами, а затем дистиллировал, чтоб получить так называемую флегму – кристаллизационную воду, слёзы – спирт, известный в наше время под названием ацетон, и влагу поцелуя – что-то вроде современного полимера трифторхлоруглерода. Впрочем, это всё ненужные компоненты, побочные, сущая дрянь, а исследователей интересовал дракон Ураборос, пожирающий собственный хвост. Его точная расшифровка нам не знакома, а если кто из учёных мужей и раскрыл эту тайну, то не поделился с человечеством, а использовал в корыстных целях.
